Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
больше не может. Пусть все узнают, но больше так нельзя!
Он осунулся, под глазами залегли тени, кожа обтянула скулы.
Усталости от бессонной ночи он совсем не ощущал. Наоборот. Он чувствовал, что весь — как сжатая до упора пружина.
Рано утром он отправился к пещере.
Андреич тоже почти не спал этой ночью. Не давали ему покоя мысли о Витальке Родине. Всем своим существом он чувствовал — что-то с парнем неладно. И это серьезно. Он сидел у себя на веранде в любимом кресле-качалке, когда вдруг увидел стремительно промелькнувшего Родьку. Тот несся так, будто за ним гнались разъяренные собаки. Лицо заострилось, напряглось, и весь он был напряжен, как тетива. Губы побелели, вытянулись в ниточку. И как только Андреич успел все заметить! Но он заметил. Может быть, потому, что слишком много думал об этом парнишке в последнее время.
Родька бежал в горы. Пока Андреич сменил свой допотопный махровый халат на брюки и рубашку, пока возился со шнурками ботинок, Родьки и след простыл.
Но Андреич не зря вырос в этом городке и, конечно же, тоже был в свое время мальчишкой. Он не бросился за Родькой по тропинке, знал — не догнать, слишком уж неравные силы. Он побежал наперерез ему, едва заметной тропкой, заросшей, крутой.
Андреич рассчитал, что догонит Родьку у пещеры, в которой бесчисленное множество раз прятались от непогоды он сам и ребята его поколения.
Бежать было трудно, изношенное сердце сопротивлялось, да и тропинку успели перехлестнуть плети ежевики, а тот, кто сталкивался с острыми ее колючками, знает, что удовольствия от этого мало. Приходилось нырять под живую колючую проволоку, перешагивать ее, давить ногами, оставлять клочья брюк и рубахи на колючках.
Поэтому Андреич чуточку опоздал. И потом долго не мог простить себе этого. Хотя вины его здесь не было. Это легко говорить — не было вины, легко убедить себя в этом. Но у Андреича были твердые и незыблемые принципы: коль уж ты учитель, ребятишки все равно что твои дети, и ты обязан защищать их в большом и малом. А он не успел из-за этой дурацкой ежевики, из-за разболтанного сердца, и чего греха таить — возраст, никуда от него не денешься. Он услышал голос, полный ярости и отчаяния, и припустил еще быстрее — откуда только силы взялись.
— Все, все предатели! — орал Кубик.
Он стоял, широко расставив ноги, и потрясал над головой сжатыми кулаками. Волосы всклокочены, лицо перекошено… У ног на траве лежало ружье.
И вдруг Кубик увидел Родьку. Витальку, Халву, Родьку, Гения — как вам угодно.
Кубик увидел его и весь подобрался, пригнулся, как перед прыжком, и, мелко переступая кривоватыми ногами, пошел на Родьку.
Родька шел навстречу. Они не отрываясь глядели друг другу в глаза, и Родька вдруг понял, что не боится Кубика! Что бы ни случилось, он больше не боится его и никогда не станет бояться. Очевидно, Кубик тоже это понял. Глаза его вильнули в сторону, но злость взяла верх. Он подошел к Родьке и молча ударил его изо всех сил в голову. Он метил в ухо, но Родька в последний миг успел присесть, и здоровенный кулак Кубика зацепил его вскользь по макушке.
Родька резко разогнулся вперед и вверх и угодил головой в самый конец подбородка, в самую «точку», как говорят боксеры. Челюсть у Кубика лязгнула, взгляд остекленел, и он тяжело плюхнулся на траву. Голова у Родьки звенела, в глазах мелькали разноцветные круги, ноги ослабли, и он тоже сел на землю.
Они сидели, уставясь друг на друга, и медленно приходили в себя. И вдруг будто по неслышимой команде бросились вперед, сцепились намертво. Ни одного слова не было еще произнесено. Они катались по поляне, рычали, рвали друг на друге одежду, царапались, кусались, били кулаками куда придется.
У Родьки заплыл правый глаз, он почти ничего не видел; у Кубика обильно текла кровь из носа и из разбитых губ.
И все-таки Кубик был старше и сильнее. Он оседлал наконец Родьку и два раза тяжело ударил его по лицу. Родька затих. Кубик, пошатываясь, встал. Подобрал ружье и пошел прочь.
Трикотажный его костюм был весь в клочьях, на груди расплывалось пятно крови, все еще шедшей из носа.
Он не знал, что будет делать, не думал об этом.
Зачем-то, не понимая, для чего ему это надо, он шагнул в пещеру, прижался щекой к холодному камню. Сколько он простоял так, Кубик не помнил. Он очнулся от звонкого окрика:
— Кубик!
Шагнул из пещеры и увидел Родьку. Тот стоял в двух десятках шагов от пещеры и держал в руках толстый сук.
Лицо его было исцарапано, в кровоподтеках, правый глаз залепил черно-фиолетовый синяк. Но левый, широко открытый и ясный, глядел решительно и твердо.
«А ведь Халва меня и вправду не боится», — мелькнуло в голове Кубика.
— Слышь меня, Кубик?! — снова крикнул Родька. — Бросай ружье и беги отсюда со всех ног. Потому что, как только я спущусь в город, я расскажу, где ты прячешься.
Кубик задохнулся от ненависти. Отдать оружие? Ну уж нет! Только с ним он чувствует себя независимым и сильным.
— Беги, Кубик! Последний твой шанс! — снова
Последние комментарии
22 часов 56 минут назад
1 день 6 часов назад
1 день 21 часов назад
2 дней 1 час назад
2 дней 1 час назад
2 дней 1 час назад