Луна в водолее [Валерий Николаевич Шелегов] (fb2) читать постранично, страница - 3

алканавты распоследние, а дочери высоко взлетели. Девочек после окончания школы в деревне у родителей уже более десяти лет никто и не увидел. Но верили на слово Верке Автолавке. В Канске кто-то в районной больнице зубы рвал. Подтвердил: «работает, зубы вставляет». В деревне ты хошь профессором в прошлом будь, все едино. День текущий кормиться надо. Огород посадить и выкопать картошку. Без мяса тоже не жизнь. Для себя и кабанчика, и бычка ростишь. Петр Еремеевич с женой в годах, многого им не надо, но для сына в город стараются, пока силы и возможность имеется. Не сидеть же, сложа руки, как другие делают.

Пронька Вертолет с Веркой Автолавкой тоже не сразу и не в один день превратились в выпивох. Пронька всю жизнь отработал в леспромхозе, лихие перемены встретил пенсионером. Верка дояркой вкалывала, пока всех коров на ферме не порезали. Совхоз был подсобным хозяйством Леспромхоза Таежного. Жили богато и многодетно, с думами и планами наперед. А вышло вон что от «перемен к лучшему»? Смерть одна народу досталась. Хорошо еще электричество не обрезали на столбах. В других местах и провода поснимали и продали.

Размышляя таким образом, развалисто в мягких валенках, Петр Еремеевич достиг двора Фимы. У ворот остановился, попинал носком валенка умятый колесный след к воротам. Ночью кто-то был, определил.

Побоище с Зорькой белым днем смотрелось страшным сном. Скаток коровьей шкуры — с Фимой внутри — поверг Петра Еремеевича на колени. Шкура задубела на морозе, и раскатать ее оказалось не так просто. Петр Еремеевич по годам на пятилетку младше Фимы. В войну вместе подростками боронили, Васей Белоус сродником ему по материнской линии приходится. Дружили дворами всю жизнь. И какая смерть?

Будто и не жила, Фима на свете белом долгий свой век вечной труженицей; будто не на Фиме и таких как она женщинах держалась вся Россия, когда мужиков побили на фронтах. Будто не Фима родила и отдала своего сына Антона далекому Афганистану. Целый век жил человек и обустраивал землю своим трудом и милосердием. И такая кончина.

Петр Еремеевич сокрушенно по-стариковски бормотал, распаковывая Фиму из этого злосчастного кокона. Умерла, задохнулась, Фима в тот же час, когда бандиты завершили свое злодеяние.

«Это ж каким выродком надо быть, чтобы совершить подобное убийство немощной старухи. Кто их нарожал, этих выродков? Когда они успели такими стать?» — Подобные мысли не впервой приходили Петру Еремеевичу в голову. Телевизор Дарья Митрофановна не выключает почти круглые сутки.

«Все — оттуда. Все из Кремля московского…»

3

Хоронили Фиму Белоусову на Шише волглым тихим днем. «Шишой» звалось кладбище, пологое место на холме, высокое над деревней; и река Кан видна далеко внизу. Деревня по эту сторону холма. Широкая долина полноводной реки лесистым перевалом от деревни отделена. С кладбища взору открываются и хлебные поля, в снегах по такому времени. Видится хорошо и центральная усадьба в восьми километрах. Хорошее место для вечного отдыха. Простор и воля от всех плохих и хороших дел и мыслей. Рядом с Богом, под Его приглядом.

Сырой снег приставал к подошвам валенок, Дарья Митрофановна как бы успокаивала себя и стариков своими выводами о «вечном отдыхе». Недолго и им осталось смотреть на это вольное небо, дышать вольным воздухом тайги. Век свой они прожили, худо — бедно, в глаза Богу не стыдно взглянуть.

Декабрь вольничал оттепелью в завершение Рождественского поста. Метели закружат из Саян по Кану в Сретенье, как водится. До перелома февраля покуражится еще зима, а там до масленицы, до сырной недели — белый день силы наберет. Тогда можно и считать, что год прожит.

По хозяйской деревенской привычке Дарья Митрофановна год распределяла по делам — по крестьянскому календарю. Пока же до Нового года дожили. Фиму хоронили теплым днем, Господь на ласку людям старым не поскупился. Обмывала летней водой покойницу и обряжала в черное шерстяное платье, приготовленное Фимой на смерть Дарья Митрофановна. Петр Еремеевич открепил с дверей в горницу пригвоздоханное рейками ватное одеяло. Дом построен в свое время просто, за прихожей горница. Чтобы экономить тепло, по просьбе Фимы, после смерти Васея Белоуса, Петр Еремеевич и забил одеялом проход в горницу.

За русской печью на кухне лежанка Васея, туда и перебралась Фима после смерти старика мужа. Жизнь распорядилась так, что и наследников у нее не остается. Сын служил в Афганистане и погиб. Жениться не успел. Родные сестры думать о Фиме забыли, раскидала жизнь каждую куда. И будто нарочно, никого не оставила рядом, в Сибири. За мужьями уехали в свое время, теперь доживают век или дожили его за «границей». Не приехать к ним не ухать от них. Разорвали бездумно и безумно Россию на куски, разъединили силой народы и родственников.

В старости уже нет злобы в душе на время и на плохих людей. Покорно и смиренно принимала Фима разлуку с сестрами. Васеевы родственники в городах и никто