Византийская полночь [Роджер Джозеф Желязны] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Роджер ЖелязныВизантийская полночь
Сверкающий машинный ад, где эбеновые стены говорят в завтра. Торопливо пощелкивали челюсти, с треском статических разрядов перемалывая ушедшие дни. Машина переваривала прошлое, жадно глотала, бормоча будущему: «Ты мое ты мое ты мое», — и собеседник отражался в ее полированных боках. Человек, представший перед Автоматическим Наблюдательным Устройством, потер серо-стальную челюсть двумя естественными пальцами. Механические ноги пружинили, когда он прохаживался в ожидании. Когда он вступал в цветной круг, роботы-охранники настороженно поворачивались к нему. Наконец панель засветилась. Щелканье перешло в гул, из зарешеченных отверстий хлынули звуки: — Уильям Батлер Йитс[1], ты обвиняешься в писании на стенах уборной. Признаешь ли себя виновным? — Нет, — ответил человек, не останавливаясь. — Меня зовут не Уильям Батлер Йитс. — Я отметил это. Более того, ты обвиняешься в незаконном обладании именем, употреблении запрещенных семантических единиц и владении инструментами для письма. Признаешь ли ты себя виновным по этим пунктам? — Я не Уильям Батлер Йитс, — повторил он. — Я уже не знаю, какие слова Резлаб удалил из языка на сей раз. И что значит «инструменты для письма»? Он замер, как ворон на проводе. Роботы тоже застыли. — Схваченный в уборной сектора девять, ты имел при себе четыре спички и зажигалку, которой опаливал их концы. В момент ареста ты писал на стенах указанной уборной поэму «Отплывая в Византию». Ты отрицаешь это? — Нет, — ответил человек. — В таком случае приговор — «виновен». Имеется предположение, что ты частично виновен в подобных инцидентах, происходивших на протяжении многих лет. Ты отрицаешь это предположение? — С какой стати? — Человек пожал плечами. — Я писал их все. — В таком случае ты виновен в тяжком преступлении. Каждое стихотворение ты подписывал «Уильям Батлер Йитс», а обладание именем автоматически влечет за собой высшую меру наказания. — Я подписывал так не все, — буркнул человек. — Йитс же не все писал. — Одного раза достаточно для приговора. Однако в протокол будет занесено, что ты не все стихотворения подписывал «Уильям Батлер Йитс». Кто писал остальные? — Не знаю. Некоторые я услыхал где-то, вспомнил... Другие написал сам. — Признание в механическом воспроизведении слов, разрешенных или запрещенных, является признанием вины — нарушен кодекс Резлаба, ноль-ноль-три, наказание десять, поглощено высшей мерой. — Спасибо, — заметил человек. — А ведь было время, когда любой мог писать на стенах сортира. — Было, — согласился АНУ, — но в те времена на стенах писали здоровые и разумные выражения, связанные с размножением вида. Ты, Уильям Батлер Йитс, являешься примером того, почему подобная практика ныне запрещена. — Пострекотали немного барабаны памяти, и АНУ продолжил: — Ты складываешь из слов бессмысленные фразы. Ты пишешь о том, чего нет, и, даже когда описываешь существующее в действительности, ты искажаешь реальность до такой степени, что она сама становится ложью. Ты пишешь без пользы и цели, именно по этой причине письмо было отменено — люди всегда лгут в речи или в письме. Заостренные платиновые уши человека дернулись и встали торчком: — И поэтому ты уничтожаешь речь? И поэтому ты заменяешь речь машинной белибердой? И поэтому ты разбираешь язык, как разбираешь сломанных людей? — Он погрозил машине когтистым кулаком, потом ударил себя в грудь. — АНУ! Ты превратил человека в паразита! Мне триста лет, и то, что осталось от моего тела, вопиет против тебя! Душа моя разрывается! — Презрен! Презрен! — грянул динамик. — Ты употребил запрещенное слово! — И употреблю еще, пока могу говорить! — воскликнул человек. — Тебя создавали не для того, что ты творишь! Человек — не машина! Он построил тебя, и... Он схватился за горло — его вокодер отключился. Человек закрыл полуметаллическое лицо когтями и упал на колени. — Во-первых, — проговорил АНУ, — человек не строил меня. Я существовал всегда. Неэффективные люди не могли бы достичь такого совершенства конструкции. Я оказал милосердие вашему виду, включив его в свой конвейер. Я продлил вашу жизнь. Я улучшил ваш дизайн. Протестовали очень немногие — подобные тебе образцы производственного брака. Тем не менее я сохранил от них все, что смог. — Вновь застрекотали барабаны, потом АНУ продолжил: — Я намерен задать тебе еще один вопрос. Я включу твой вокодер, если ты не станешь использовать запрещенных слов. Вырази согласие вставанием. Человек поднялся на ноги. Руки его опустились, он мрачно глянул на сияющую панель. — Ты не мог написать все эти стихотворения, — раздался мерный глас. — Скажи, зачем и как ты делал то, что делал? — Зачем? — повторил человек, вспоминая. — Как?Это случилось столетия назад, в разрушенном ныне Византийском зале, где человек слышал последнюю музыку Земли. В этом панельном бетонном здании размещалась Птица. Птицей
- 1
- 2
Последние комментарии
39 минут 30 секунд назад
22 часов 55 минут назад
23 часов 31 минут назад
1 день 24 минут назад
1 день 28 минут назад
1 день 40 минут назад