Доля сияния [Наталья Егорова] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (6) »
Наталья Егорова
Доля сияния
Формула была сложной.
Каждую чёрточку её Йоссель старательно выписал на тонком листе голья, а по углам всю последнюю неделю рисовал хитрые листвяные завитки – просто от удовольствия.
Три руны, раскрытые навстречу четвертой – кровь затворить. Ещё две посолонь завёрнуты – сил добавить. И одна внизу – для устойчивости. Сиянья уйдет всего ничего, а держаться должно накрепко.
Формула была красивой, и Йоссель искренне гордился ей. Целых полгода.
Ему казалось, что глаза затянуты тонкой, как мушиное крыло, плёнкой. Боязно моргнуть: тогда точно хлынет солёным водопадом; расплывутся тонкие чернильные штрихи, поползут буквы мутными ручейками.
А, какая теперь разница! Гори оно… мокни. Хоть на клочки порвись.
Точно бы разревелся, но при Лавене стыдно.
– А я тебе сразу сказал – не пустят, – снисходительно заметил Лавен. Он валялся на кровати прямо в башмаках, забросив за голову жилистые руки. – Я ж тебе сказал?
Йоссель стиснул зубы так, что возле ушей хрустнуло. Сглотнул, давя набегающие слезы. В ушах шумело, и всё какие-то глупости лезли в глаза: выпуклые древесные волокна столешницы и бесформенные натёки свечного воска. Да вот ещё сухой ольховый лист на подоконнике.
Не думать, не видеть, не слышать… иначе хоть помирай.
– Никогда такого не было, чтоб два года подряд к сиянию пускали. Сам мастер Аргелак, говорят, лет десять второго раза дожидался, а уж он-то не нам чета.
Йоссель вспомнил тёмное, точно древесной корой покрытое лицо мастера Аргелака, равнодушные глаза под черепашьими веками, и сам удивился нахлынувшей ненависти.
***
Зелёные саламандры улыбались с мраморной плитки, солнце чертило руны на их выгнутых спинах. Йосселева физиономия против воли расплывалась в улыбке, когда он ловил знакомые звуки и запахи. Осторожный шёпот, сияющие глаза, робкое предвкушение чуда. Еще минута, и безграничное счастье затопит его, когда заключённое в громадных каменных ладонях сияние рванётся навстречу, заполняя весь мир зыбкой синевой. В этот миг будто сам становишься солнцем. Йоссель покосился на стоящего рядом лопоухого мальчишку. Видно, что тот в первый раз: ишь, как губы от волнения прыгают. Небось, ерунду какую-нибудь сочинил: слизняков от репы отпугивать или чтоб сорняки на грядках не росли. Или вон как Йоссель в прошлом году – грибной дождичек. Он украдкой вытер ладонь об штаны – не размазать бы тонюсенькие штрихи формулы. Вспомнил, что горемычку под пятку на удачу не положил, и похолодел на мгновение, чтобы тут же улыбнуться ещё шире. Это пусть недошлёпки-несмышлёныши удачу загадывают, а ему-то несолидно уже. И формула у него куда важнее. Будто нехотя растворились высоченные створки главной залы; почудилось – повисло в воздухе еле видное марево, как намёк на тёплоту сияния. Шагнул изнутри мастер – суровый взгляд упёрся каждому в самую душу. Подмажоныши и дышать забыли. Сердце у Йосселя запрыгало лягушонком. Что высший скажет? Вот если бы сразу в младшие маги принял… а что, бывало, и не за такое принимали, Йоссель читал. Представилось, как благосклонно кивает высший, и мудрые глаза его загораются ласковой улыбкой: "Отныне ты – истинный маг, Йоссель". Он даже не сразу понял, что означает преграждающий жест мастера. – Ты был здесь в прошлом году. – Я думал… я приготовил новую формулу… – с лица ещё не стёрлась радостная улыбка, а с губ срывался жалкий лепет. – Это хорошая формула… нужная… я хотел… я старался… Он злился на себя за эту растерянность, за то, что не может уверенно и внятно просить… требовать. А глаза мастера равнодушно смотрели мимо Йосселя: какая разница, кто из подмажонышей попадёт к сиянию. Все они ему на одно лицо. – Ты был здесь в прошлом году. Сейчас пойдут другие. – Но мастер… – не разреветься, только не разреветься, – может быть, пусть высший сам решит… пусть он посмотрит… Бесцветные глаза на мгновение задержались на йосселевом лице: какое-то брезгливое удивление мелькнуло в них. – Время высшего – бесценно. Ты уже получил долю сияния, сегодня получат другие. Узорная плитка расплывалась перед глазами; саламандры свивались в клубки, и каждая скалилась Йосселю в лицо: "нельз-с-ся, нельз-с-ся". Надо было горемычку под пятку… горемычку надо было… какой же он дурак! Пыльные бесцветные лучи царапали камень. Йоссель не замечал, что лист с формулой сминается в пальцах, что злая слеза проползла по лицу и висит на подбородке. Младшего мага тебе? Сияния тебе? А мимо шли те, кто имел право. Глупые недошлёпки со своими маленькими формулами; раскрасневшиеся от предвкушения, они хихикали, перешёптывались, ехидно поглядывали на застывшего истуканом Йосселя. Будут теперь рассказывать, как осадил мастер нахального подмажоныша, посмевшего требовать лишнего сияния…***
– Да если бы я знал… Если б я знал, разве бы я в прошлый раз с дождичком пришел! Я бы хоть черную лихорадку лечить научился. Или- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (6) »
Последние комментарии
22 минут 31 секунд назад
30 минут 20 секунд назад
39 минут 59 секунд назад
45 минут 31 секунд назад
2 часов 14 минут назад
2 часов 17 минут назад