Часы смерти [Джон Диксон Карр] (fb2) читать постранично, страница - 92

— я отвечу перед администрацией отеля. После удара сразу отскочите назад — не потому, что вы не хотите… хм… чтобы перья попали на вашу перчатку, а потому, что не желаете, чтобы они оказались на вашей одежде. Как Боском. Ну?

Мелсон, надеясь, что его никто не фотографирует, нанес удар и отскочил.

— Превосходно, — кивнул доктор Фелл. — Что вы сделали, как только нож вонзился в подушку?

— Разжал руку. Вот перо…

— Это объясняет, Хэдли, почему кровь была на ладони перчатки и нигде больше, притом в небольшом количестве, так как, если не перерезать артерию, человеческое тело не кровоточит обильно в момент удара. Ваша теория была бы верной, только если бы убийца извлек оружие из раны в плотно сжатом кулаке, но не иначе.

Теперь давайте проясним последнюю трудность — почему Хейстингс не видел через окно в потолке, как Боском встает с кресла, и почему был готов поклясться, что все время наблюдал за сидящим там.

Прежде всего подумайте, что, согласно намерениям Боскома, должен был видеть Стэнли, чтобы позднее мог ручаться в его присутствии. Обратите внимание на необычайную высоту, ширину и глубину этого голубого кресла. Где оно находилось? Вспомните, что, по словам Хейстингса, он мог видеть со своего места на крыше: «Я мог видеть только правую сторону спинки кресла, так как оно стояло лицом к двери». Иными словами, было устроено так, чтобы лунный свет падал на одну сторону спинки и подлокотник, в то время как большая часть кресла слева (вообразите, что смотрите на него сверху) оставалась в тени. Что Хейстингс неоднократно подчеркивал, рассказывая, как посмотрел вниз впервые — несколько месяцев назад? Что кто-то сидел в кресле — вероятно, Стэнли, но он не мог быть в этом уверен, так как видел только часть головы над спинкой, а главное, руку Стэнли, сжимающуюся и разжимающуюся на подлокотнике.

Теперь представьте себе Стэнли, смотрящего в четверг вечером сквозь щель в ширме. Большая часть кресла находилась в глухой тени, в том числе весь перед, потому что из-за лунного света тень самого кресла становилась еще чернее — короче говоря, все, кроме наружной стороны бока и подлокотника. Отлично. Стэнли должен был видеть, как Боском садится в кресло, когда свет погас. А что он мог видеть потом? Что так загипнотизировало Хейстингса той ночью?

— Лунный свет, отраженный на пистолете, — ответил Хэдли, — вероятно, рука, державшая его… да, рука… Господи, теперь я припоминаю, что пистолет был абсолютно неподвижен!

— Вот именно. Часть этого должен был видеть Стэнли. У Хейстингса был лучший обзор, но все было устроено таким образом, что и он не мог видеть ничего больше. Согласно его же показаниям, он не может поклясться, что видел в кресле Боскома — хотя думает, что это так. Вспомните, Стэнли ростом в шесть футов два или три дюйма, обладающий вполне пропорциональной росту шириной, сидел в этом кресле в первую ночь, когда Хейстингс подслушивал их разговор и видел при этом только верхнюю часть его головы и руку на подлокотнике! Кресло было слишком большим даже для огромного Стэнли, а миниатюрного Боскома оно должно было поглотить вовсе. Следовательно, в соответствии с его же показаниями Хейстингс мог видеть максимум оружие и, возможно, часть руки.

Боском скользнул на левую сторону кресла в полной темноте; не будем забывать, что он был в черной пижаме. Какой трюк он устроил с пистолетом, мы сейчас не знаем, так как от этой улики он избавился, но я могу догадаться. Помните, Мелсон, как мы впервые вошли в его комнату прошлой ночью? Я, по неведению, собирался сесть в единственное кресло, которое казалось достаточно большим, чтобы позволить мне расслабиться. По непонятной причине Боском метнулся к креслу и сел в него раньше меня. Что-то было засунуто сбоку под подушку — что-то вроде приспособления для снимания сапог, чтобы держать оружие в неподвижном состоянии, — а одна из белых перчаток, приготовленных для фиктивного убийства, была обернута вокруг рукоятки пистолета. Боском нуждался лишь в нескольких секундах, чтобы установить все это, перегнувшись через кресло и закрывая приспособление собственным телом, и стольком же времени, чтобы убрать его. Между прочим, Хейстингс слышал шорох и тяжелое дыхание, когда Боском либо покидал кресло, либо возвращался к нему. Неудивительно, что он был так удивлен странной неподвижностью его руки.

В принципе Боском не нуждался во всей этой чепухе. Стэнли, вероятно, был бы и так готов поклясться в его постоянном присутствии, предполагая, что Боском оставался невидимым для него, сидя в кресле. Трюк был глупый, ребяческий и ужасный — как и сам Боском.

Итак, наш убийца скользнул влево, встал с кресла, направился к задней стене комнаты и проследовал в свою спальню. Времени у него было достаточно. Он велел Эймсу позвонить в дверь и ждать, а если никто не отзовется через пару минут, подняться наверх. Боском был готов к приему. Лунный свет, проникающий в окна его спальни, позволял ему найти стрелку от часов и нужную