Грустный мотив [Джером Дейвид Сэлинджер] (fb2) читать постранично, страница - 3

научной обстоятельностью.

- Что же ты? Давай буди.

- Погоди, не мешай. Я сейчас.

Радфорд смотрел на нее снисходительно.

- Н-да. Его так просто не растолкаешь. Видела, как я? Нужно выбрать верное место. Где почки. Ты же видела.

- Вот сюда? - Пегги ткнула пальцем в чувствительный островок на спине у Чарльза, отчеркнутый сверху сиреневыми подтяжками.

- Давай-давай.

Пегги размахнулась и ударила.

Черный Чарльз чуть пошевелился, но продолжал спать, не переменив даже позы.

- Не попала ты. И потом, надо гораздо сильнее.

Пегги задумала сделать из своей правой руки более сокрушительное оружие. Сжала кулак, просунув большой палец между средним и указательным, и, вытянув руку, залюбовалась своей работой.

- Так ты только палец сломаешь. Слышишь? Убери палец...

- Не мешай. - И Пегги, словно цепом, ударила спящего по спине.

Удар подействовал. Чарльз испустил истошный вопль и на добрых два фута подлетел в душный воздух непроветренного кафе. И еще не успел приземлиться, как Пегги обратилась к нему с просьбой:

- Пожалуйста, Чарльз, будь добр, сыграй мне "Леди, леди".

Чарльз поскреб в затылке, опустил свои огромные ступни в носках прямо на усыпанный окурками пол и скосил глаза:

- Ах, это ты, Маргарет?

- Да. Мы только что вошли. Нас всем классом задержали, - объяснила она. - Пожалуйста, будь добр, сыграй мне "Леди, леди".

- С понедельника начинаются летние каникулы, - радостно вставил Радфорд. - Мы сможем приходить каждый день.

- Вот как? Это здорово, - сказал Чарльз. И не просто сказал, а ему в самом деле было приятно. Он поднялся на ноги - большой, добрый великан, стараясь стряхнуть с себя тяжелое въедливое похмелье. И пошел куда-то наугад в том направлении, где стоял рояль.

- И мы сможем приходить раньше, - пообещала Пегги.

- Вот и отлично, - отозвался Чарльз.

- Ты не туда идешь, Чарльз, - сказал Радфорд. - Так прямо в дамскую комнату.

- Он еще спит, Радфорд. Стукни его покрепче.

То было, я думаю, хорошее лето - целые дни, наполненные звуками Чарльзова рояля. Но точно я не знаю, Радфорд ведь рассказал мне просто одну историю, а не всю свою автобиографию. Дальше он мне рассказал об одном ноябрьском дне. Это было еще в кулиджевские времена, но в каком именно году, не знаю. Кулиджевские годы все на одно лицо.

День был ясный. Полчаса назад ученики эйджерсбургской начальной школы, отчаянно толкаясь, высыпали из дверей на улицу и разошлись. И теперь Радфорд и Пегги сидели верхом на стропилах нового дома, который как раз строился тогда на Мисс-Пэккер-стрит. Никого из рабочих поблизости не было. И никто не помешал им забраться на самую высокую, самую тонкую балку.

Удобно устроившись на высоте целого этажа над землей, они разговаривали о важных вещах - как пахнет бензин, и какие уши у Роберта Хермансона, и какие зубы у Эдис Колдуэлл, и какими камнями удобнее всего швыряться, и о Милтоне Силлзе, и о том, как пускать сигаретный дым через нос, и о людях с дурным запахом изо рта, и о том, какой длины должен быть нож, чтобы зарезать человека.

Они делились друг с другом планами на будущее. Пегги мечтала, когда вырастет, стать санитаркой. И еще киноактрисой. И пианисткой. И потом еще бандиткой - ну вот которые награбят бриллиантов и всяких там сокровищ и обязательно дают немного бедным, если кто уж совсем бедный. Радфорд сказал, что хочет быть только пианистом. Разве что, может, в свободное время он еще будет автомобильным гонщиком, у него уже есть пара отличных защитных очков.

Затем последовало состязание, кто дальше плюнет. Но в самый напряженный момент борьбы проигрывающая сторона выронила из кармана джемпера драгоценную пудреницу без зеркала. Спускаясь за ней, Пегги сорвалась и, пролетев метра полтора, с ужасным стуком шлепнулась на свежеструганый деревянный пол.

- Цела? - осведомился ее спутник, и не думая покидать своего места под крышей.

- Ой-ой, Радфорд, голову больно! Умираю!

- Ну да, не ври.

- Нет, умираю. Вот пощупай.

- Стану я спускаться, чтобы щупать твою макушку.

- Ну пожалуйста, - умоляла его дама.

И Радфорд, бормоча себе под нос что-то язвительное о людях, которые не смотрят под ноги, спустился вниз.

Он откинул со лба пострадавшей черные ирландские локоны и деловито спросил:

- Где болит?

- Везде...

- Ну, знаешь, ничего у тебя нет. Не видно даже нарушений кожного покрова.

- Чего не видно?

- Ну, этих... нарушений. Крови там, царапин. Даже шишки нет. - Он поглядел на нее с подозрением и отодвинулся. - Ты, по-моему, вовсе и не головой ударилась.

- Нет, головой. Ты еще посмотри... Вот здесь. Как раз где твоя рука...

- Ничего тут нет. Я полез назад.

- Подожди, - сказала Пегги. - Сначала поцелуй вот здесь. Вот прямо здесь.

- И не подумаю. Очень мне надо целовать твою макушку.

- Ну пожалуйста. Ну хоть здесь. - Пегги ткнула пальцем себе в щеку.

Радфорду надоело, и он с великим и человеколюбивым снисхождением выполнил эту просьбу.

И тут ему было с коварством объявлено:

- Теперь мы помолвлены!

- Еще чего!.. Я ухожу. Забегу к старику Чарльзу.

- К нему