Реформатор [Юрий Козлов] (fb2) читать постранично, страница - 183

домчал их до Мавзолея. По пути они прихватили с собой Енота, которому уже нечего было делать в Центризбиркоме.

В Мавзолее они мгновенно протрезвели от тишины, смертельно-живого покоя, исходящего от лежащего под стеклом вождя мирового пролетариата. Там — под саркофагом — и находилась таинственная дверь, ведущая в волшебную страну.

Енот заметил, что лучше бы им не открывать эту дверь, потому что она ведет не в волшебную страну, а в страну дураков.

Кажется, они даже подрались у неизвестно куда ведущей двери, Ремир и Енот.

Енот кричал, что мира, в котором они родились и выросли, больше нет. Ты уничтожил его, — кричал Енот Ремиру, — уничтожил мир, которым управляли деньги. Как ты не понимаешь, — кричал Енот, — что деньги — это наместник Бога на земле, что отрывая им яйца, ты уродуешь, оскопляешь Божью волю, потому что в мире нет другой силы, готовой принять на себя ответственность за сохранность человеческой цивилизации. Деньги отныне не правит миром, — кричал Енот, — значит, отныне миром не правит и Бог. Чего ты добиваешься, на что ты рассчитываешь? — спросил Енот у Ремира.

На что Ремир ответил, глядя почему-то не на Енота, а на Савву, что Енот и ему подобные со своими деньгами предали не только Бога, но и человека, отказавшись от его сущности, сконструировав — ради денег, чего же еще? — компьютер, копирующий мозг дельфина. Вы цинично признали примат денег над человеком, — сказал Ремир, — этим вы сами себе подписали приговор. Антиглобализм не есть зеркальное и кривое, как в комнате смеха, отражение глобализма, — продолжил Ремир, — антиглобализм есть возвращение человека — блудного сына — домой, к вечным ценностям бытия, упрощение сущности и, в конечном итоге, возвращение к Богу.

Потом они открыли дверь и долго шли по подземному коридору, передавая друг другу бутылки с шампанским. Впереди Ремир. Замыкал цепочку Никита.

Он не помнил, чтобы кто-нибудь с ним разговаривал. Не помнил и чтобы он сам кому-то что-то говорил. Идущему последним Никите казалось, что точно по такому же коридору шел в свое время отец.

А потом он вдруг понял, что знает ответ на вопрос: что такое любовь к Родине? Любовь к Родине, подумал тогда Никита, это отношение… к матери. Человек, подумал он, относится к Родине точно так же (не хуже и не лучше), как к собственной матери.

И еще он понял, что все они, идущие по коридору с бутылками шампанского, обречены. Никите захотелось вернуться назад, сесть в машину, гнать на всей скорости в клинику, где лежала мать.

Но Савва схватил его за пиджак. Мы почти пришли, — сказал Савва, — неужели тебе не интересно увидеть волшебную страну?

Волшебная страна странным образом оказалась… фондом “Национальная идея”.

Только бассейн с античной фреской там почему-то был сухим, а сама фреска несколько видоизмененной. Все там было на месте за исключением… игроков, которые исчезли, как будто их никогда и не было.

Но они были.

Ремир предложил всем спуститься в сухой бассейн, перекинуться в картишки, раз уж выпал такой случай.

Никита крикнул, что не надо этого делать, но его никто не услышал, как будто рот у него был зашит.

Принесли стол, раздали карты.

Мера поставила на кон блеск волос. Цена — сводящий всех с ума изгиб бедер. Ремир — ответ на вопрос: “Кто виноват?” Енот — акваторию Черного моря. Савва — закон перехода количества слез народа в качество власти. Никита… ничего, потому что его не позвали играть, как будто его не было.

Выиграл Ремир.

Раздали по второй.

Ремир поставил на кон ключ от волшебной страны. Цена — божественный дар вечной девственности. Но все закричали, что не будут играть на этот дар, и тогда она сняла с шеи медальон с неизвестно кому адресованными словами: “С тобой до встречи, которую отменить нельзя”. Мера поставила на кон — женскую тайну деторождения. Енот — “золотую” пропорцию товаров и услуг в денежной единице. Савва — разлитую в воздухе тоску по сильной руке. Никита…

У него не было ничего, а потому Савва велел ему поставить на кон “отложенное желание”, объяснив, что он должен будет исполнить по одному желанию каждого игрока, если проиграет, если же выиграет, то… спустя некоторое время (Савва, правда, не уточнил, какое именно) сможет сам распорядиться своими выигрышами. А почему не сразу, помнится, спросил Никита. А потому, что ты ничего не ставишь на кон, ответил Савва, потому что тебя, в сущности, нет, а есть только я…

Выиграл Никита.

Вот только он совершенно не помнил, как распорядился божественным даром вечной девственности, женской тайной деторождения, “золотой” пропорцией товаров и услуг в денежной единице, разлитой в воздухе тоской по сильной руке.

Никите Ивановичу было не избавиться от мысли, что кто-то украл его “отложенный” выигрыш. Чем дольше он над этим размышлял, тем с большим подозрением смотрел на Савву.

— Теперь ты понял, почему он хотел тебя убить? — спросил Савва. — Он не знает, каким будет твое отложенное желание, как ты