Романтики (пьеса в 4-х действиях) [Дмитрий Сергеевич Мережковский] (fb2) читать постранично, страница - 20
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Митенька. Ну, что ж, Коля, и нам пора. Лихо кутнем, такой карамболь зададим, что чертям тошно станет! Дьяков. Полно, Митя, перестань. Уходи. Митенька. Ну, брат, шалишь! Не уйду. Мы теперь с тобой до одной точки дошли – одна дорога – вместе пойдем!
Дьяков наливает в стакан воды и хочет пить. Митенька удерживает его за руку.
Митенька. Ты что это, сударь, вздумал? (Наливает вина). На, пей, – здоровее будет! Дьяков. Не хочу. Митенька. Вина не хочешь? Ну, брат, плохо дело! (Дьяков пьет воду). А что ты думаешь. Коля, надолго она уехала? Дьяков. Не знаю. Митенька. А хочешь пари держать, что года не пройдет, как вернется? Дьяков. Прошу тебя, Митя… Митенька. Ну, ладно, не буду. А только, если вернется, помни, брат, что это – дело Мишиных рук. Зла тебе хотел, а сделал добро. Знаешь притчу: медовые соты в челюсти львиной, – из едущего вышло едомое, и из крепкого вышло сладкое.[32] Дьяков (идет к двери и зовет). Лаврентьич!
Входит Лаврентьич.
XV
Дьяков, Лаврентьич и Митенька.Дьяков. Я уезжаю, Лаврентьич. Может быть, не скоро вернусь. Управителю доверенность вышлю на продажу усадьбы. А ты пока за домом присматривай. Да вещи пришли. Я тебе из Москвы напишу. Лаврентьич. Слушаю-с. (Помолчав). А куда, сударь, ехать изволите? Дьяков. Не знаю. На Кавказ, должно быть, в действующую армию. Лаврентьич. На Кавказ! Вот что. Опять, значит, в полк? Служить будете? Дьяков. Так, может быть. Лаврентьич. Так-с. И усадьбу продадите?.. Батюшка, барин, Николай Николаич, отец ты наш! А мы-то как же без тебя? И не вернешься к нам? Дьяков. Нет, отчего же? Если не убьют, вернусь. (Идет к бюро, вынимает бумагу из ящика). Вот на, возьми, – отпускная тебе. А потом, когда справлюсь, в Москве, всех дворовых отпущу на волю. Так им и скажи. (Лаврентьич берет бумагу, отворачивается и молча трет глаза кулаком). Дьяков. Ну, что же ты? Аль воле не рад?
Лаврентьич комкает бумагу, рвет ее, кидает на пол и топчет ногами.
Лаврентьич. Вот вам! Вот вам! Вот вам воля ваша! Ничего мне не надо! Пропадай все пропадом! И за что вы меня, сударь! Кажись, верой-правдой служил, и вам, и папеньке, и деденьке. На руках носил, ходил, пестовал, а вы меня, старика… Эх, сударь! Дьяков. Ну, полно. Лаврентьич. Если ты не хочешь… Лаврентьич (кланяясь в ноги). Батюшка, барин, смилуйся, не губи ты нас, сирот! Не разоряй гнезда родного! Коли нас не жалеешь, хоть гробы отцов пожалей! Дьяков. Ну, ладно. Я еще подумаю. Может быть, и не продам. Только не плачь. А если на волю не хочешь. – Бог с тобой, служи, как раньше служил. Я знаю, ты – верный слуга. Спасибо тебе.
Обнимает его. Лаврентьич уходит.
XVI
Дьяков и Митенька.Митенька. Эх-ма! Обидел старика. И его, и меня, и Мишеньку, и Сашу, и Варвару Александровну, – всех обидел. Дьяков. Что ты, Митя, чем же я обидел? Митенька. Ну, брат, коли сам не понимаешь – говорить нечего. А скажи-ка лучше, как Кавказ-то вправду едешь? Дьяков. Еду. Митенька. И пить и кутить больше не будешь? Дьяков. Не буду. Митенька. Поздравляю. Святой, значит, преподобный. Облагодетельствовал всех – и на Кавказ, умирать за отечество. Герой! Амалат-Бек![33] Ну, и поезжай. И черт с тобой. Дьяков. Чего же ты сердишься? Митенька. Я не сержусь. А только мы – люди грешные, – со святыми нам делать нечего. Эх-ма! Думал я, что ты человеком стал, а ты все та же баба, слюнтяй, такая дрянь, что только поплевать и бросить! Дьяков. Да что же ты ругаешься? Митенька. А как же не ругаться, когда смотреть тошно на рожу твою преподобную. Тьфу! весь постным маслом обмазался и рад-радешенек. Святой! А у самого в глазах бес играет. Зла-то в тебе столько сейчас, сколько зла, у-у! Вчуже страшно… Дьяков. Что ты говоришь, Митя! Какое во мне зло? На кого? Митенька. На всех. А пуще всех на себя. Давеча тут прощения у Миши просил, едва в ногах не валялся, а уж лучше бы ты убил его, – меньше бы зла сделал. Дьяков. Нет, Митя, нет у меня зла ни на кого. А Мишу я, в самом деле, простил. Митенька. Простил! Скажите, пожалуйста! Да, может, он в прощении твоем и не нуждается! Может быть, ты и подметки его не стоишь. Виноват он, кругом виноват, как подлец. Ну, и что ж из того? Мы все подлецы. Не нам с тобой его прощать. Да знаешь ли ты, кто он такой? Дьяков. Знаю. Митя, все знаю! Митенька. Врешь! А если знаешь, так пей! (Подает стакан). Пей за здоровье Михаила Кубанина. Дьяков. Я же тебе сказал, что не хочу вина. Митенька. Врешь! опять врешь! Не в вине тут дело, а за его здоровье пить не хочешь. Дьяков. Да нет же, право… Митенька. А если нет. – пей сейчас! Дьяков. Послушай. Митя!.. Митенька. Нечего слушать. Пей, или черт
Последние комментарии
1 день 3 часов назад
1 день 8 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 18 часов назад
1 день 18 часов назад
3 дней 6 часов назад