2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
количество гостей резко выросло. За одну только последнюю неделю Ларри уже побывал здесь три раза. Детей хватало по-прежнему – их стало даже больше, чем раньше, но попадались и приезжие из других городов, причем Ларри подозревал, что некоторые из них не совсем здоровы психически. В прошлые выходные Ларри прогнал парочку лет двадцати с небольшим: включив бумбокс, они устроились на одеяле под отвратительную ревущую музыку. Они сказали ему – спокойно, как будто это могло убедить его, – что интересуются магией и хотят зачать здесь ребенка. Этот дом, пояснили они, излучает энергию. Когда они уехали, Ларри поднял глаза на его пустые окна, на его мертвый, тупорылый фасад и подумал, что трудно было сказать что-то более неподходящее.
Машина тряслась и подпрыгивала на ухабах, с трудом преодолевая лесные повороты. Из-за всех этих бесконечных поездок колеи стали глубже: Ларри месил здесь грязь со льдом всю осень. Время от времени колеса прокручивались, и он старался не думать о том, что будет, если придется вызывать буксир, – как он объяснит свое появление в этом месте? Но каждый раз автомобиль взревывал и вырывался на свободу.
Он приезжал сюда и с Патрицией Пайк. Он не хотел, но мэр сказал ему, что Пайк хорошо умеет писать такие книги и – при том, что мэр, как и Ларри, тоже стремится разобраться в случившемся, – он не хочет, чтобы дурная репутация города укрепилась из-за их нежелания ей помогать. И Ларри отправился в библиотеку – почитать какую-нибудь из ее прежних книг. Он выбрал ту, что называлась "Красавицы и чудовище", с огромным кошачьим глазом на обложке. Она была посвящена серийному убийце из Айдахо, который в шестидесятые годы убил пять женщин и скормил их своей пуме. В одной главе Пайк писала, что полиция скрыла от нее подробности преступления. Ларри отлично понимал, почему: убийства были жестокими, и полицейские, очевидно, уже изрядно потрепали себе нервы, сообщая подробности родственникам жертв, – не хватало еще повторять их многочисленным любителям почитать про чужое горе.
– Нас хотят использовать, – сказал Ларри мэру, помахав перед ним этой книгой.
– Слушай, – сказал мэр, – я знаю, что для тебя это трудно. Но неужели ты предпочел бы, чтобы она писала без твоей помощи? Ты знал Уэйна лучше всех остальных. Кто знает? Может, мы, наконец, доберемся до сути.
– А что, если не до чего добираться? – спросил Ларри, но мэр посмотрел на него странно и не ответил, только сказал, чтобы он смирился: он и не заметит, как все кончится.
Ларри справился с последним поворотом и остановил машину. Его подфарники слабо освещали то, что осталось от прежней кольцевой дорожки, и сам дом Салливанов.
Дом маячил впереди – приземистый, рыжеватый. Он не радовал глаз и раньше, когда был новым, – маленький, прямоугольный и неказистый, похожий на типовой сборный коттедж. Гараж, выступающий сзади, был чересчур велик и нарушал пропорциональность всей постройки; из-за него она выглядела перекошенной. Окон было слишком мало, да и сами они были слишком маленькие.
После убийств дом стал выглядеть еще хуже. Почти вся краска с обшивки слезла, крошечные окна, смахивающие на поросячьи глазки, были заколочены фанерой – все стекла повыбивали дети много лет назад. Трава и луговой кустарник поднялись вокруг, закрыли его собой – казалось, что дом постепенно уходит в землю.
Уэйн спроектировал его сам вскоре после того, как они поженились с Дженни; он мало что понимал в этом деле, но – он признался в этом Ларри, показывая ему чертежи, – хотел, чтобы дом получился уникальным. "Как мы с Дженни", – добавил он, сияя.
Дженни этот дом ненавидела. Она сказала об этом Ларри в тот вечер, когда они устроили новоселье.
– Мало того, что я должна жить в этой богом забытой глуши, – сказала она тихонько, пока Уэйн болтал в гостиной с Эмили, женой Ларри. – Хоть дом был бы такой, на который не тошно смотреть.
– Он сделал все так потому, что любит тебя, – ответил Ларри. – Он старался.
Не напоминай, – сказала Дженни, пригубливая вино. – Зачем я согласилась?
– Ты про дом?
– Про дом, про замужество. Господи, Ларри, да про все.
Она произнесла это без горечи. И посмотрела на Ларри, словно он мог знать ответ, но он его не знал. Он никогда не мог представить себе Уэйна и Дженни вместе, с того дня в университете, как они начали встречаться, и вплоть до самой свадьбы. "Согласен", – сказал Уэйн с мокрыми щеками, и лицо Дженни как-то сразу смягчилось, а Ларри почувствовал боль за обоих. Тогда, на новоселье, он сказал ей: "Все утрясется", и тут же понял, что солгал, и по лицу Дженни стало ясно, что и она поняла, а потом они оба повернулись поглядеть, как Уэйн демонстрирует Эмили диммер в гостиной.
Теперь Ларри заметил, что входная дверь наполовину открыта: ребята, которых он прогнал отсюда пару недель назад, взломали ее ломиком, и с тех пор замок толком не запирался. Из-за открытой двери и зияющей черноты за ней дом выглядел еще неприятнее – словно плачущий младенец. Так сказала Патриция Пайк, увидев
Последние комментарии
13 часов 39 минут назад
13 часов 57 минут назад
14 часов 6 минут назад
14 часов 7 минут назад
14 часов 10 минут назад
14 часов 27 минут назад