Крестьянский сын Михайло Ломоносов [Сергей Алексеевич Андреев-Кривич] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (45) »
Глава вторая ОБОЖЖЁШЬСЯ — ТОЖЕ УЧЕНИЕ
Пройдя полосу до того места, где луг упирался в частый низкий кустарник, Михайло поднял косу, отёр её пучком срезанного осота, положил на плечо и пошел по скошенному полю вниз к дороге. Над лугом стоял запах только что упавшей под косой росистой мягкой травы. Открывшаяся земля сильнее отдавала сыростью. От корней тянуло застоявшейся прелыо и сладким духом почвенных соков. Поднявшееся уже высоко июльское солнце провяливало длинные ряды травы, которыми вплоть до леса был уложен луг. Время близилось к полудню, надо было кончать на сегодня сенокос. Роса с травы уже сходила. Дойдя до ветвистой ветлы, которая стояла у самой дороги, Михайло присел отдохнуть, выпил квасу из глиняного запотевшего кувшинчика, вытер губы рукавом холщовой рубахи, смахнул солёный пот, который каплями струился по лбу и ел глаза, и устало и сладко потянулся. На соседней пожне, не замечая, что Михайло уже кончил работу, широко махал косой деревенский сосед Ломоносовых Шубный. — Эй, эй! Иван Афанасьевич! Кончать пора! Когда Шубный и Михайло уже вышли на дорогу, которая изгибом подходила почти к самой ломоносовской усадьбе, из-за поворота навстречу им показался одетый в заплатанную рубаху старик. За спиной на двух верёвках у него болтался заплечный мешок. Старик шёл тяжело, опираясь на посох. Михайло и Шубный не сразу его узнали. — Э-э, Михайло! — приветливо сказал старик. — Дядя Егор… — Чай, не признал? — Да малость ты… — Верно, верно. Полтора года странствую. И в стужу и в мокредь. Не красит, не красит… Ох, нет! В скитах был, в скитах. Спасался. От мерзости. Отдохну теперь — опять пойду. В Выговскую пустынь пробираться буду. Там, у Денисовых, древлее благочестие[13] блюдётся. Пойдёшь со мной? — Зачем Михайле в Выговскую пустынь? — спросил Шубный. Старик только хмуро поглядел на него и не удостоил ответом. — Был я в Пустозерске, где протопоп Аввакум жил и в огне преставился, не желая принять никонианскую ересь. Мученическую смерть прияв, во блаженстве теперь обретается. Вот щепу от ограды дома, в котором Аввакума сожгли, несу. Старик снял заплечный мешок и достал из него кусок дерева. Он бережно протянул Михайле щепу. Что бы сделал он сам при таком случае? Осенил бы себя крестным знамением. А не то припал устами. Может быть, след руки великого страстотерпца запечатлён на этой щепе! Михайло не двигался. — Давненько ты, дед, здесь не бывал, давненько, — сказал Шубный. — Михайло уж когда раскол оставил. Дед недоумённо поглядел на Михайлу. Потом он раскрыл мешок, чтобы положить туда щепу. — Эхе-хе-хе! Стало быть, Михайло, ты вроде той махавки,[14] что по ветру то туда, то сюда поворачивается? Выгоды, что ль, больше у никониан? Это ты тогда рассудил правильно. У нас-то, кто древлего благочестия держится, кроме страдания, ничего… — Страдание велико правдой… Дед посмотрел на щепу. Что это — не кровь ли святого страдальца выступила на ней? Вот и лица Михайла и Шубного поплыли в сторону в красном тумане, расплываются… Будто смеются- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (45) »
Последние комментарии
5 часов 16 минут назад
7 часов 50 минут назад
8 часов 18 минут назад
8 часов 25 минут назад
2 часов 41 минут назад
11 часов 28 минут назад