Очередной безграмотный технологически автор, у которого капитан милиции в XI веке ухитряется воспроизвести револьвер, казнозарядное ружье, патрон, и даже нарезную артиллерию...
Трусливая Европа, которая воевать не умеет etc etc...
Вобщем, стандартный набор российского патриота :)
Интересно другое... Всегда читерство основано на использовании технологий, в свое время разработанных именно этой самой жуткой Европой. Это не смущает? :)
До прочтения данного произведения я относился скептически к подобным жанрам, особенно 18+. Но я был действительно приятно удивлён и две недели не мог оторваться от чтения. Наконец дочитав, решил написать отзыв. Чем больше думаю об этом, тем труднее выбрать точную оценку. Книга мне безумно понравилась, и я без угрызения совести могу сказать, что обязательно её перечитаю в будущем. Однако некоторые моменты испортили общее
подробнее ...
впечатление.
Первые две книги, даже третья, развивались хорошо и не спеша, держа интригу. Но потом что-то случилось: автор как будто пытался закончить как можно скорее, игнорируя многие моменты, что привело к множеству вопросов и недопониманий. Как Аксель выжил? Почему отступил Хондар и что с ним теперь? Как обстоят дела в Империи после победы, ведь один из главных членов Тайной Стражи оказался предателем? Что мешало Сикху сразу избавиться от Акселя, как только тот лишился части души? Что двигало Августом, что такого произошло между им и владыкой Грехов? Второстепенных вопросов у меня ещё больше. Несмотря на крутой сюжет и мир, многое написано словно на скорую руку и слишком скомкано.
Например, в Эльфийском лесу явно были недовольны браком, и однажды даже было покушение на ГГ. Почему попытки не продолжались, ведь Аксель действительно приносил много проблем эльфам, особенно после смерти их бога? Или встреча в нижнем мире с богом демонов, который сказал, что их встреча не последняя. Но в конце Аксель становится смертным и лишается своей силы, и они уже точно не встретятся. Почему были выкинуты Лилиш и Шальда? Если первую убили, то вторая жила в поместье и была действительно полезной, но что с ней по итогу случилось, не ясно.
Короче говоря, слишком много недосказанностей. Многие интересные арки начались, но такое чувство, что автору становилось лень их продолжать до логического конца. Самый яркий пример — бизнес Акселя в лице корабельной верфи. Он встретился в темнице с отцом одного из своих гвардейцев, поговорили о контракте, и на этом всё закончилось. А дальше что?
Теперь к другим вещам, которые подпортили впечатление. Эмоции всех девушек, боевые заклинания, эротика — почему всё это одинаковое? Каждая девушка "прикусывает губу", "мурлыкает". Эти слова повторяются слишком часто. Заклинания тоже разочаровали, они не менялись и застыли на уровне первого года обучения в академии. Аксель ничего не умеет, кроме воздушных стен и чёрных сфер. А про бедняжку Тирру вообще молчу: всё, что она могла — это создавать огненные шары. Где разнообразие? С эротикой всё точно так же. Местами она была в тему и действительно добавляла шарма, но иногда хотелось пропустить эти сцены, потому что они вставлялись в неподходящие моменты и были абсолютно одинаковыми.
Почему Акселя почти всегда окружают только девушки? И большая часть его гвардии — тоже девушки. Спасибо, что хоть Корал был, но его арка тоже не до конца раскрыта. Можно было бы много чего увлекательного с ним сделать, ведь он получился интересным персонажем.
Я мог бы написать ещё много чего, но боюсь, что отзыв выйдет слишком длинным. Единственное, что хочется добавить в конце, это про суккубу Тирру. В начале она была просто прелесть, умная, сильная, ценная единица в отряде. Но под конец она стала беспомощной обузой и вызывала раздражение, ведя себя как ребёнок. В начале за ней такого не наблюдалось, что обидно, ведь как персонаж она мне больше всех нравилась.
В общем, автору есть куда расти и стремиться. Потенциал хороший, и надеюсь, что когда-то будет продолжение этой увлекательной истории, которое расставит все точки над "и".
сознавали общность целей с революционерами и карбонариями всей Европы. «Рона, Тибр, потомки Греции чувствуют, кто их гнетет, — говорилось в стихотворении филарета Янковского. — Можно ли сносить такое бедствие?! Польское юношество, достойное сего названия! Когда тиран запрещает нам открыто любить свое отечество, то, облегчая свой жребий, будем любить его тайно…»
Так обстояли дела в Европе и в Польше, когда в Крожах в квартирке гимназического учителя Гурчина сошлись два десятка молодых людей, чтобы послушать эмиссара Томаша Зана.
Когда все расселись — кто на стульях, кто на диване, а кто и на подоконниках, — Юзеф Гурчин представил виленского гостя, и Сузин начал так:
— Политические происшествия в Европе и правительство, под которым находимся мы ныне, удостоверяют нас, сколь необходимы тесная дружба и единение молодежи, дабы, соединив десницу с десницей, возвратить нашему отечеству прежнее его бытие. А что видим мы? Поляк теперь должен скрывать имя свое, которое так мужественно прославляли предки… Северный деспот, захватив в свои когти миллионы детей Польши, пожирает их. Братья, не изменившие своему племени, все, кто любит свободу, кто ждет, когда рассеются мрачные тучи на нашем горизонте, все, в ком не иссякла священная добродетель любви к отчизне! Соединим свои усилия — единодушие значит более, нежели многочисленность. Подадим друг другу руки и будем сообща жить и бороться во имя того, чтобы восстановить Польшу в древнем блеске и в обладании благами новейшей свободы!
Сузин замолк. Молчали и слушатели, потрясенные еще более, чем словами, пылом, которым дышала страстная речь приезжего. Однако молчание длилось недолго.
— Да живет отчизна наша. Виват! — раздался чей-то возглас, и все вскочили, окружили Сузина, обнимали, целовали.
Сузин сел около стола, жестом пригласил всех поближе придвинуться к нему и уже спокойно начал рассказывать о тайном обществе «Филаретов».
Он даже спел «Песню филаретов», написанную, пояснил Сузин, молодым учителем в Ковно, окончившим Виленский университет, Адамом Мицкевичем.
Для нас же — сила веры
Вернее меры сил! —
с особенным ударением подчеркнул Сузин эти строчки, и аплодисменты наградили и отсутствовавшего автора и певца…
Все так увлеклись, что и не услышали, как скрипнула дверь и в комнату вошел мальчик лет тринадцати, худощавый, стройный, с высоким лбом, глубоко сидящими черными глазами, с крутым, посредине раздвоенным подбородком. Это был гимназист третьего класса Ян Виткевич, отпрыск старинного дворянского рода. Он зимой жил на квартире у Гурчина.
По мнению Гурчина, Ян был еще мал, чтобы участвовать в тайном политическом собрании, и ему пришлось скрепя сердце остаться в задней комнатке. Но сквозь закрытые двери туда долетала громкая горячая речь Сузина, и Ян слышал обжигающие сердце слова. Он не утерпел и решился нарушить запрет своего хозяина и учителя.
Войдя, он скромно остановился у двери. Гурчин оглянулся, нахмурился. Мальчик взглянул на него с мольбой, и Гурчин, помедлив, кивнул головой. Он хорошо знал настойчивый характер Яна.
Между тем Сузин отвечал на вопросы, которыми его закидали слушатели. А их интересовало все, что происходило в Варшаве, в Петербурге, в Вене, Лондоне и особенно в свободном Мадриде, мятежном Неаполе.
«Удастся ли тиранам, съехавшимся в Троппау, задушить свободу?» — этот вопрос был у каждого на устах.
— Англия не допустит! — воскликнул секретарь суда.
— Англия? — рассмеялся Гурчин. — А кто предал Польшу на Венском конгрессе, как не Англия, кто ненавидит свободу так бешено, как не проклятый Кестлри!
Сузин согласно наклонил голову и к словам Гурчина прибавил:
— Король Георг IV и его любимец Кестлри опозорили себя бесчестным преследованием королевы Каролины, которую обвиняют в разврате, между тем как вся Европа знает о постыдном беспутстве Георга. Британское лицемерие! Так и в политике: клянутся в приверженности свободе и натравливают Австрию на Неаполь… Англия, быть может, самый опасный враг свободы народов!
Ян внимательно слушал. Байрон был его любимейшим поэтом, он знал наизусть гневные байроновские строки против тирании, лицемерия, коварства.
Ян не мог простить Британии и того, что она томила в заточении Наполеона, так подло обманутого, когда он искал убежища на «Беллорофоне».
… Было уже близко к полуночи, когда Гурчин предложил разойтись, чтобы дать отдых дорогому гостю, да и самим вкусить от Морфея. Учитель словесности Юзеф Гурчин любил красиво выразиться…
Когда все ушли и Гурчин увел Сузина в свой кабинетик, Ян удалился в свою комнату.
Он вынул из ящика тетрадь с дневником и в конце записи, отмеченной 15 ноября и сделанной до начала собрания, приписал:
«Силу измеряй намерением, а не намерение силой. Польша разобьет свои цепи и воспрянет к свободе. Мы это сделаем».
Ян бережно просушил написанное,
Последние комментарии
6 часов 45 минут назад
9 часов 33 минут назад
1 день 19 часов назад
2 дней 4 часов назад
2 дней 10 часов назад
2 дней 12 часов назад