«Скрипач» на крыше [Андрей Николаевич Демченко] (fb2) читать постранично, страница - 1

АНДРЕЙ ДЕМЧЕНКО "СКРИПАЧ" НА КРЫШЕ

Роман создан на документальной основе; все имена собственные изменены, любые совпадения являются случайными

Милый мальчик, как ты весел, как светла твоя улыбка…

Не проси об этом счастье, отравляющем миры:

Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,

Что такое темный ужас начинателя игры.

Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки,

Для того исчез навеки безмятежный свет очей:

Духи ада любят слушать эти царственные звуки,

Бродят бешеные волки по дороге скрипачей…

Николай Гумилев

ПУЛЯ В ВИСОК

«Хороша ты, житуха блатная, но, как зимний денек, коротка…» Вору в законе по кличке Золотой, казалось, удалось оспорить актуальность этих сентиментальных строчек. Коронован он был в одной из ИТК неподалеку от Красноярска вот уже десять лет назад и до сих пор жил и здравствовал. На его жизнь, правда, уже не раз покушались, но попытки оказывались неудачными: создавалось впечатление, что Золотого хранит некая таинственная сила. Один раз в машину авторитета заложили взрывное устройство, мощности которого хватило бы для уничтожения целого коттеджа, но оно не сработало… Через год после этого, когда Золотой, накурившись шмали, додумался отпустить охрану и вошел в подъезд своего дома один, киллер пытался выстрелить в него почти в упор, но пистолет заклинило. Золотому повезло куда больше: мгновенно выхватив свой верный «бульдог», он хладнокровно всадил в злополучного убийцу весь барабан.

— Эх, сколько раз я братанам говорил: никогда не берите на дело автоматические волыны, — как ни в чем не бывало поделился Золотой с опером, когда его везли на Петровку, — клинят они только так. Застрянет патрон — и кранты, волына годится только на то, чтобы орехи колоть. А вот револьвер — это пушка козырная. Если осечка, то нажмешь еще раз, барабан повернется, и следующая пуля уже не подведет…

— А это уж кому по судьбе как положено… — пробурчал себе под нос опер, невольно потрогав кобуру, где мирно дремал заслуженный табельный «макарыч».

— Это верно. Кому — книга «Тихий Дон», кому — штопаный гондон, — изрек Золотой, большой знаток блатных пословиц и поговорок.

В тот раз Золотому не могли инкриминировать даже превышение пределов необходимой самообороны, и в камеру вор зачалился только за незаконное ношение оружия. Правда, через несколько дней Золотой, пользуясь помощью своих влиятельных покровителей, снова оказался на свободе. С тех пор прошло уже четыре года; покушений на авторитета больше не было…

В тот душный июльский вечер Золотой отмечал свой день рождения в итальянском ресторане «Пальяччо», неподалеку от Садового кольца. Шумных застолий вор не любил; в отдельном кабинете за уставленным деликатесами столом на удобных кожаных креслах вместе с ним сидели еще только два авторитета и три роскошные бандитские куколки. Девицы были увешаны тяжелым золотом, тускло мерцавшим в свете хрустальной люстры — даже на щиколотках у каждой было по цепочке. Сам же авторитет, отнюдь не оправдывая свою кликуху, к золоту был вполне равнодушен. Погоняло, столь звучное и красивое, он в свое время получил за успехи в воровском деле. Когда-то Золотой был высококлассным медвежатником, с сейфами вел закадычную дружбу, и они гостеприимно распахивали перед ним свои толстенные дверцы, но теперь, обеспечивая со своей командой мощную «крышу» для многих бизнесменов, он «соскочил с масти»: зачем все время ходить под статьей, когда можно наживать деньги и без этого.

Золотой, хоть ему исполнилось пятьдесят девять, девочек фартовых любил очень, особенно совсем молоденьких, и ни одной возможности позабавиться с ними-не упускал. Уважал и группешник. Вот и этих трех шикарных девиц кореши привели ему в подарок.

— Да они ж меня, старика, на куски разорвут! — весело постреливая на красоток сладкими хмельными глазами, сказал Золотой.

— Ну уж и старик… — поспешно и предупредительно мурлыкнула одна из девиц, Рита, — вы мужчина в самом соку, вы и пацанам фору дадите!

Вечеринка близилась к концу; вилки совершали свой путь от блюд к тарелкам гораздо медленнее, чем вначале, отяжелевшие языки ворочались все труднее.

— Ну, пора и на воздух, — произнес наконец Золотой, — надоел уже этот кондишен… До костей пробирает, как в январе на лесоповале.

У выхода из ресторана уже стояла охрана авторитета: шестеро крупных парней весьма устрашающего вида — уши и носы переломаны, срослись грубо, кисти рук широкие, будто лопаты. Увидев выходящего хозяина, шестеро тут же окружили его живым забором — хоть из «калаша» пали, Золотого не достанешь. Со стороны парковки мягко прошелестел шинами черный «шестисотый».

Золотой в плотном кольце успел сделать к машине всего два или три шага,