Ищите Солнце в глухую полночь [Борис Егорович Бондаренко] (fb2) читать постранично, страница - 2
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (73) »
Обычно впоследствии, в зрелом возрасте, писатели возвращаются к тому кругу вопросов и тем, которые они трактовали в первых своих произведениях, и уже излагают их более обоснованно, скупо и ярко. Возможно, вернется к ним и Борис Бондаренко. Тогда новые произведения его приобретут композиционную стройность, и он легко избежит тех недостатков, которые допускал на первых порах. Ведь эти недостатки – что-то вроде болезни «детства», своеобразной кори. Будем надеяться, что умная, безусловно интересная в своей основе повесть Бориса Бондаренко «Ищите солнце в глухую полночь» найдет своего читателя, который внимательно станет следить за его творчеством. Виктор Авдеев
И пусть я упаду на пути – только бы упасть на своем пути.Р. Роллан
Часть первая Год 1961
1
Я видел, как падает снег, когда подходил к окну, и иногда останавливался, чтобы посмотреть, как мягко ложатся крупные хлопья на белую землю. Потом опять принимался ходить по коридору из конца в конец. В одном – гладкая бело-коричневая стена с голубой полосой посредине, в другом – широкое холодное окно, выходящее на пустырь. В дальнем углу пустыря виднеется серое здание морга, и иногда я вижу, как по белой земле, из которой торчат тонкие черные прутья замерзших акаций, катится тележка, накрытая простыней, и тогда невольно приходит в голову, что в этой больнице умирает слишком много людей. В коридоре всегда холодно и безлюдно, и можно ходить, ни на кого не натыкаясь, и никто не мешает думать. И я хожу – изо дня в день, вот уже целую неделю. Должно быть, я прошагал за это время не меньше ста километров – ведь я хожу и утром, и днем, и вечером. Приятно ходить после того, как почти месяц пролежал на койке. А когда лежишь целыми днями, и слушаешь одни и те же нескончаемые разговоры о болезнях, и знаешь, что сам серьезно болен, тогда становится совсем скверно. И когда мне разрешили вставать, я стал много ходить. Семьдесят три шага – от стены до окна. И семьдесят три шага обратно – от окна до стены. А в палатах все та же шелестящая негромким говором жизнь, и один день в точности похож на другой. Старые неумные анекдоты, плоские шутки; и все неизменно возвращаются к одному и тому же – у кого что болит и у кого сильнее болит. И почему все они так любят говорить о болезнях? – После вас придется заново красить полы. Это говорит сестра. Традиционная шутка, на которую полагается улыбаться. Я улыбаюсь. – Идите в палату – уже четвертый час. Я опять улыбаюсь и иду в палату. На мое счастье, там уже все спят. А мне в это время никогда не удается уснуть. И становится как-то уж очень не по себе. Начинается это после четырех, когда уже нет света и еще нет темноты, и приходится лежать, смотреть на матовые прямоугольники заледеневших стекол и слушать дыхание спящей палаты. И лезут в голову мысли, от которых некуда деться, и начинаешь понимать, насколько плохи твои дела... Дверь тихонько скрипнула, на пороге появилась неясная фигура в белом. Светлана, «сестренка», как все зовут ее здесь. Симпатичная девушка, общая любимица. Ей уже восемнадцать, и ей кажется, что это очень много – во всяком случае, вполне достаточно, чтобы считать себя взрослой женщиной. Может быть, так ей кажется потому, что у нее никого нет – она из детдома. В нашей палате всего четыре человека, все выздоравливающие больные, большие любители поесть и поспать. Светлана приходит ко мне в это время – она знает, что я не сплю днем, – и мы шепотом разговариваем. Она любит слушать мои рассказы об университете, страшно смущается, когда делает мне уколы, и совсем по-детски сердится, если приходит Галя. Светлана немного постояла в дверях и на цыпочках подошла ко мне. – Андрей, спишь? – позвала она шепотом. – Сплю, – сказал я. – Но если увижу, что у тебя накрашены губы, проснусь и дам взбучку. Она обиженно вздыхает, присаживается на корточки перед тумбочкой и кладет туда сверток. Потом садится ко мне на койку. – А Гали опять не было, да? – Да... А что это за контрабанду ты мне подбросила? – А это такие оранжевые шары, – хитрит она. – Кажется, они называются апельсинами. – Опять? – Ну что опять, Андрюша... Я же вчера зарплату получила. Надо же мне куда-то деньги девать... Женщина я одинокая, бессемейная, а одной много ли нужно? Кажется, это она у меня научилась так говорить. – Хочешь, я очищу тебе апельсин? – спрашивает она. – Хочу. И говори потише, а то и так все отделение знает, что ты влюблена в меня. – Нахал! Она сердито хмурит брови и тут же смеется. Наклоняется близко к моему лицу и тихо шепчет: – А если это правда? – Тогда мне придется жениться на тебе – не могу же я разбить твое юное сердце... – Если я пойду за тебя замуж... – А ты пойдешь за меня замуж? – Пойду! – И она- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (73) »
Последние комментарии
22 часов 31 минут назад
1 день 48 минут назад
1 день 15 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 20 часов назад
2 дней 30 минут назад