Газета День Литературы # 094 (2004 6) [Газета «День Литературы»] (fb2) читать постранично, страница - 3

"Огонек" Набоков-младший авторитетно заявил, что сама по себе личность Ливри "достойна разве что внимания психиатров". В чем причина столь неровного отношения к стилю Ливри? Не осталось ничего другого как выслушать позицию самого Анатолия Ливри. Но с живым писателем трудно все время ограничиваться рамками стилистики.

"День литературы". Анатолий, в чем, на ваш взгляд, особенность вашего литературного стиля? Откуда такая виртуозность литературного русского языка, в то время, как всю свою сознательную жизнь вы провели в эмиграции и в полном отрыве от русскоязычной среды?

Анатолий ЛИВРИ. Да, живу я в эмиграции, но творю я для российского читателя. И, мне кажется, я могу это сказать без ложной скромности: за последнее десятилетие мне удалось создать нечто неповторимое — ситуацию, когда живёшь абсолютно вне среды языка, на котором пишешь, намеренно отказываешься от общения с носителями этого языка, и одновременно "напитываешь" себя до отказа творчеством тех, кто создал русский литературный язык: Пушкиным, Гоголем, Чеховым, Набоковым. Много читать вредно, но прозу этих четырёх авторов надо знать наизусть. Достигаешь состояния, при котором их книги становятся частью твоего тела, ведь литература — дело плотское. После чего каждый из этих писателей в отдельности или все они вместе "нисходят" на тебя. Впрочем, классики — люди вежливые и обычно не толкаются. В конце концов, создаётся нечто изысканное и своеобразное, сродни тому острову у берегов Исландии, который вдруг появляется на поверхности океана: он чист и в тоже время несёт в себе генофонд всей Земли. Поэтому этот волшебный остров надо всячески охранять. И если вы любите прекрасное, то уж не корите за мои бойцовские порывы.

"ДЛ". Когда-то Андрей Синявский назвал свои разногласия с Советской властью чисто стилистическими. Можно ли теперь таковыми назвать и вашу, если так можно выразиться, размолвку с сыном Владимира Набокова, Дмитрием Владимировичем?

А.Л. Так и есть. И при этом именно Набоков-младший не только оклеветал меня, назвав бандитом, отпетым уголовником и сумасшедшим, но и заказал на меня пасквили в прессе России и других стран. И это только начало: ведь мой автобиографический роман ещё не вышел. Моя научная книга "Набоков ницшеанец" еще даже не опубликована — а сколько усилий предпринимается сейчас к тому, чтобы ни роман, ни монография не появились в печати! Посмотрите, что еще будет после их издания.

"ДЛ". Говорят, что в высшей иерархии славистики отношение к вашему творчеству тоже отнюдь не однозначно. С чем, на ваш взгляд, это связано?

А.Л. Дело в том, что после нападок Набокова-младшего всплыла на поверхность и история написания "Выздоравливающего" — повести, давшей название сборнику "Алетейи". Когда повесть была только опубликована в Париже, то меня тут же принялись шантажировать, чтобы ни в коем случае это произведение не было напечатано в России. Набоковед Нора Букс давала ясно понять, что если повесть увидит свет в России, то моя карьера в Сорбонне будет закончена и мои научные работы никогда не будут напечатаны. И всё-таки, вы понимаете, хоть я и живу в Париже, важен-то для меня читатель России, а потому я решился напечатать "Выздоравливающего", несмотря на шантаж, и очень рад, что повесть вышла и в издательстве "Алетейя", и в литературном журнале "Нева" (2003, № 2). А потом, как вы уже знаете, разразился скандал с неуравновешенным Набоковым-младшим. К тому времени на факультете славистики уже знали, что я написал книгу "Набоков ницшеанец" и что все те научные работы, которые были отвергнуты факультетом славистики, печатаются факультетом классической филологии Сорбонны. Я стал конкурентом, от которого надо было избавиться. Чего только не было сделано для этого! Нора Букс обратилась в жёлтую прессу — если не ошибаюсь в какие-то "Волос", "Листок" и проч. Она объявила на набоковском форуме, что мой лозаннский издатель отказывается от меня, а затем послала туда свою подругу — переводчицу Лимонова на французский, — чтобы получить там справку, что издательство "отказывается печатать Анатолия Ливри". Были состряпаны какие-то письма и отправлены от лица Сорбонны уже моему питерскому издателю, "Алетейе". Набоковеды дошли даже до того, что отыскали где-то номер телефона владельца моей квартиры в Париже, и профессор Сорбонны Нора Букс звонила ему с сообщением, что Ливри, якобы, хочет её убить… Но даже международная мафия славистов — и та подчас садится в лужу. Но я не гневаюсь на них. Наоборот, для меня как для писателя всё это чрезвычайно занятно! В настоящий момент они просто ещё не знают, как именно нужно браться за дело. Так, в одной из статей, заказанных Сорбонной (кажется в близком Дмитрию Набокову "Волосе"), обо мне говорится, что в тюрьме я никогда не был, а только подражаю Лимонову парижского периода. А буквально через несколько недель сам Набоков-младший заявляет в "Огоньке", что Анатолий Ливри, якобы, приговорён к