Пленник [Карин Монк] (fb2) читать постранично, страница - 92

черствого и самовлюбленного мерзавца, как он?

Женевьева с беспокойством смотрела на Хейдона. «Что же он готовится мне сказать?» – думала она с ужасом. В водовороте событий последних двух дней она не позволяла себе задумываться о том, что с ними будет дальше. Но сейчас, увидев, как Хейдон смотрит на огонь, она поняла: он собирается сказать ей что-то очень важное. И она догадывалась, что именно он скажет.

– Ты уезжаешь? – прошептала Женевьева.

Он кивнул, не поворачиваясь к ней.

– Завтра утром. Повезу гроб Винсента в карете до Обана, а там пересяду на корабль, отплывающий на север, в Инвернес. Видишь ли, я обязательно хочу проследить, чтобы его похоронили рядом с Эммалиной.

«Что ж, этого и следовало ожидать, – думала Женевьева. – А на что я, собственно, рассчитывала? Неужели действительно полагала, что он останется со мной? Неужели надеялась, что он женится на мне, на старой деве, живущей в ветхом, давно заложенном доме с целым выводком бывших воришек?» Конечно же, глупо было на это рассчитывать, и сейчас она это отчетливо поняла.

И тут словно что-то надломилось у нее в душе, и она судорожно вцепилась в ручку дивана, стараясь сохранить хотя бы подобие достоинства. На пальце сверкнуло золотое кольцо, которое Хейдон ей подарил в Глазго, – насмешливое напоминание о том, как они представлялись мужем и женой. Тогда на какой-то сладостный миг она по глупости позволила себе забыть, что все это – притворство. Очарованная теми мгновениями, когда они сливались телами и душами, она совершенно забыла о том, что на самом деле они с Хейдоном не женаты. Да, они не женаты и никогда не станут мужем и женой.

Стараясь не выдавать своих чувств, Женевьева сказала:

– Хейдон, я уверена, что Винсент был бы тебе признателен за заботу.

Из горла его вырвался сухой, жесткий смешок.

– Сомневаюсь. Винсент меня презирал и имел на то все основания. – Он отвернулся от огня и, еще больше помрачнев, добавил: – Я убил его, Женевьева. Убил, как если бы сам держал в руке тот проклятый пистолет.

– Я в это не верю, и ты не должен верить. – Желание защитить его мгновенно перевесило ее собственные страдания. – Хейдон, Винсент собирался тебя убить, он вынашивал эту мысль месяцами, а может, годами. Но когда граф понял, что ты вовсе не то чудовище, которым он тебя вообразил, он не смог выполнить задуманное…

– И поэтому убил себя, – со вздохом закончил Хейдон. – Но ведь это я погубил его.

Женевьева решительно покачала головой:

– Нет-нет, ты его только ранил тем, что его жена родила от тебя дочь. Но ты его не погубил, Хейдон, и, уж конечно, не довел до самоубийства. Винсент сам так решил – воздвигнуть стену между собой и Эммалиной. Возможно, в то время он чувствовал, что у него нет выбора, но я уверена, что выбор был. Мы не можем контролировать все, что случается в нашей жизни, мы можем контролировать только свою реакцию на события. – Ее голос смягчился. – Винсент был опустошен, когда узнал, что Эммалина ему не дочь, но никто не заставлял его лишать ее своей любви. Это был его выбор. Последствия выбора оказались невыносимы как для Эммалины, так и для него.

– Но пойми, Женевьева, если бы не я…

– Если бы не ты, – перебила она, – Винсент никогда бы не узнал драгоценную радость любви, которую он испытал к дочери. Он любил ее первые пять лет и продолжал любить. И еще вот что… Возможно, Кассандра забеременела вовсе не от тебя, а от другого своего любовника. Тебе это никогда не приходило в голову? Хейдон, нельзя рассуждать о том, чего ты не знаешь наверняка. Жизнь такова, что нам иногда приходится делать очень трудный выбор. Когда родился Джейми и умерла его мать, я ужасно разозлилась и спрашивала себя: почему я должна делать такой выбор? А выбор был очень трудный: взять на себя ответственность или пройти мимо?

– Но ты не прошла мимо, Женевьева.

– Не прошла. И все, что случилось в моей жизни после этого, было неразрывно связано с выбором, который я тогда сделала. Именно тогда я поняла, что должна заботиться о несчастных детях и обо всех, с кем поступили несправедливо. Поэтому в моем доме появились не только дети, но также и Оливер, Дорин и Юнис. И все они стали членами моей семьи и наполнили мою жизнь неиссякаемой радостью. А потом – и это совсем невероятно – появился ты. Судьба подарила мне тебя, – добавила Женевьева дрогнувшим голосом.

Она умолкла и потупилась. Мысль о том, что Хейдон узнает, как много он для нее значит, казалась невыносимой. Нет-нет, он не должен об этом знать. Она многое может выдержать, но едва ли сможет стерпеть его жалость.

Хейдон же посмотрел на нее с искренним удивлением. Внезапно Женевьева, такая сильная и всегда уверенная в себе, превратилась в слабую беззащитную женщину.

«Судьба подарила мне тебя» – эти слова Женевьевы все еще звучали у него в ушах.

Стремительно преодолев разделявшее их расстояние, Хейдон опустился перед Женевьевой на колени и, взяв ее за подбородок, заглянул ей в лицо. В глазах ее стояли слезы, выражение муки на лице пронзило ему