Приключения Ёженьки или Рассказ о нарисованных человечках [Александр Израилевич Шаров Шер Израилевич Нюренберг] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
А. Шаров ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЁЖЕНЬКИ или РАССКАЗ О НАРИСОВАННЫХ ЧЕЛОВЕЧКАХ
Далеко-далеко, за морями, за лесами и ещё за высокой горой, в маленьком городе на опушке бора жили два брата-художника. Младшего брата звали Добрый Художник. А старшего — Злой. Провёл старший брат чёрной-пречёрной краской черту. — Всё, что по эту сторону, моё! — сказал он младшему. Видишь, ему досталась большая половина комнаты. И большая половина окна. И большая половина леса, который виден в окне. И большая половина звёздочек, которые горят над лесом. Стал Добрый Художник рисовать на большом листе бумаги картинки и буквы для азбуки: «А»…«Б»… «В»… Поглядел, а часть листа попала за чёрную черту к злому брату. Плохо, да что поделаешь. Работает Добрый Художник, рисует. К вечеру холодно ему стало, руки совсем замерзают. Пошёл он в дремучий лес — хворосту собрать и печку протопить. Идёт он чащобой. Деревья трещат от мороза. Темно. Холодно. Страшно. Идёт он, идёт и вдруг слышит дрожащий голосок: — Простите, пожалуйста, я ззз…а…мм…е…рр…ззз…аю… Оглянулся Добрый Художник, а в сугробе, под ёлочкой, ёжик. Плохо бедняге: шуба заледенела, щёки побелели от мороза.
Ёжик-ежище — Чёрный носище… Знаете, когда ёж возвращается из леса в нору, он снимает колючую шубку, вешает на гвоздик и надевает мягкую пижаму. И ежата, когда возвращаются из леса в нору, тоже снимают колючие шубки и надевают мягкие пижамы. Но когда ёж выходит из норы в лес, он никогда не забывает снять пижаму и надеть колючую шубу. И ежата тоже никогда не забывают. Колючки защитят и от лисы и от волка! А от мороза трескучего? От ветра ледяного? Нет, от мороза и ветра они не защитят.
…Пожалел Добрый Художник ёжика и положил его на грудь, за пазуху: пусть бедняга отогреется. Положил он его на грудь и укололся больно-пребольно. И сразу почувствовал: что-то странное творится кругом. Будто бы он спит, но с открытыми глазами. И будто бы тепло стало в лесу. Ели и сосны стряхнули снег, похлопали мохнатыми лапами, взялись за руки, окружили Художника, ведут хоровод. А маленькая ёлочка тихо приговаривает: — Не бойся. Ничего страшного не случилось. — Ничего не бойся! — вслед ёлочке повторяет мудрый старый пень в снежной шапке. — Просто-напросто ты стал волшебником. Так бывает с каждым, кто в зимнюю стужу, в морозную ночь повстречает Ежа-Ежище — Чёрный носище и согреет его. — Что же мне делать? — спросил Добрый Художник, который всё-таки очень испугался. — Будь осторожен! —десятками голосов ответили ели, и сосны, и лесной ветер. Синие подснежники на секунду выглянули из окошек снежных сугробов — своих домов, тоже сказали: — Будь осторожен! — и снова скрылись в сугробах. — Будь осторожен! — проскрипел старый пень в снежной шапке. — Помни: это нелегко — стать настоящим добрым Волшебником.
Очнулся Художник, а он уже дома. В печке горит хворост. Тепло. На столе недорисованная азбука. «Неужели мне всё только приснилось?» — подумал он. Глядит, а из рубашки ежиные иглы торчат. Положил он иглы на стол, и вот уже это не иглы, а цветные карандаши. Один — серый карандаш — укатился за чёрную черту — к Злому Художнику. Тот его — цап-царап. — Мой! — говорит. — Не отдам! Добрый Художник сразу догадался: это не простые, а волшебные карандаши! И всё, что нарисуешь волшебными карандашами, будет живое! И подумал он: «Нет у меня доченьки. А какая уж жизнь без дочурки? С кем посмеёшься? Кому порадуешься? Кому сказку расскажешь?» И решил он: «Дай нарисую я себе маленькую доченьку. И назову её Ёженька». Взял и нарисовал. Вот какая девочка получилась! Синеглазая, рыжая, с бантом — славная! Подумал ещё и нарисовал море: спокойное, весёлое. И лодку нарисовал — настоящую, из спичечной коробки. И мачту. И парус из розового лепестка. И дал Ёженьке в руки синий воздушный шар. И сказал дочке:
— Катайся по морю. Не скучай. А я отнесу азбуку в школу. А то дети всё спрашивают, как пишется «А», и как пишется ,,Б», и как пишется «В». И он ушёл.
…Злой уже тут как тут: — Ага! Попалась! — закричал он страшным голосом и — р-раз! — распахнул окно. А на дворе бушевала буря. Ворвался ветер в комнату. Завертелось всё, закружилось. Одеяло летит, как птица крыльями машет. Лампочка под потолком раскачивается, как колокол: «Динь-динь, динь-динь…»
Забурлило и нарисованное море. Выше, ещё выше поднимаются волны… Вот какие страшные белые гребни на них! Того и гляди, лодка утонет. Уже и мачту сломало, и парус сорвало… Уже и не видать лодки среди волн. — Ага! Попалась! — ещё раз страшным голосом закричал Злой. — Конец тебе, глупая маленькая Ёженька! Он очень не любил маленьких детей, этот Злой Художник. Старший брат так страшно и громко закричал: «Конец тебе, глупая маленькая Ёженька!», что младший, хотя и был далеко, услышал и сразу прибежал домой. Море бушует ещё больше. «Всё пропало, — подумал Добрый Художник, — нет больше моей золотой Ёженьки!» И только он успел это подумать, как сверху раздался голосок: — Ау! Я тут! Спасай меня! Ой! Ой! Спасай меня скорее!.. Взглянул Добрый Художник вверх и видит: над гребнями волн летит Ёженька, уцепившись за свой воздушный шар.
А ветер всё сильнее. Ещё немного — и он вырвет шар из Ёженькиных рук. Тогда Ёженька обязательно упадёт в море. И утонет. Но ты пока что не бойся, переверни страницу и посмотри, что будет дальше.
— Держись, Ёженька! — крикнул Добрый Художник, схватил волшебный карандаш и одним движением нарисовал остров среди океана. И нарисовал на острове три пальмы. Одна пальма шоколадно-пирожно-конфетная. Вторая — морожено-пломбирная. А третья вот какая — аптечная. Мало ли что приключится! Вдруг Ёженька перекупается, или поранится, или слишком много конфет съест.
А Злой Художник уже пристроился рядом, прикрылся ладонью и рисует ужасные ужасы. Он уже нарисовал своим серым карандашом одного… двух… трёх людоедов, чтобы они поймали Ёженьку и съели.
А Ёженька подлетела к острову и опустилась на него. Стоит смотрит и радуется солнцу, пальмам, жёлтому горячему песку под ногами и синему небу над головой. Нарисовал Добрый Художник трёх братьев Ёженьке, трёх храбрых воинов, чтобы они защищали сестричку. Первого, самого большого и сильного, — Старшего Воина. Второго, поменьше, — Среднего Воина. И ещё третьего, самого маленького, — Младшего Воина: надо же Ёженьке кому-нибудь рассказывать свои секреты. И каждому дал щит. Он жалел Ёженькиных братьев. И каждому нарисовал сердце. Старшему Воину — золотое: сильное и горячее, как солнце. Среднему Воину — синее: верное и широкое, как море. А самому маленькому — зелёное; доброе и ласковое, как трава. Иначе воины были бы бессердечные. …И ещё одно сердце — яркое, как радуга, — он нарисовал про запас; это сердце он спрятал на самой верхушке конфетной пальмы.
А Злой Художник тем временем нарисовал ещё трёх людоедов; значит, всего их стало: 3 + 3 = 6. Много! И нарисовал он Чудовище Пятирога: у него три огромных острых рога на носу и два на голове. И нарисовал гору. Из неё поднимался чёрный дым. Это не простая гора, а огнедышащая — вулкан. Он даже дыма не дорисовал до конца, а уже крикнул страшным голосом: — В бой, в бой, проклятые людоеды! Конец тебе, глупая маленькая Ёженька! Послушались людоеды и метнули копья.
Разом подняли и сомкнули щиты храбрые Ёженькины братья, защищая сестричку. Три копья попали в щит Старшего Воина, два копья — в щит Среднего и одно — в щит самого маленького, того, которому Ёженька рассказывала свои секреты. Сильно, очень сильно ударили копья. Но братья выдержали. Даже самый маленький выдержал.
А Злой Художник бьёт своим чёрным карандашом Чудовище, приказывает: — Беги и сейчас же растопчи глупую Ёженьку! Побежало Чудовище. Остров затрясся под его копытами, как при землетрясении. Но Ёженька придумала, как победить врага, и шепнула об этом братьям. Старший Воин подскочил и ухватился за вершину конфетной пальмы. Средний и Младший тоже подскочили и тоже ухватились за пальму. Как лук, согнулась высокая конфетная пальма. До самой земли согнулась!
А Пятирог уже совсем близко. — Беги скорее, а то я тебя резинкой сотру! — подгоняет Злой Художник Чудовище. — Беги и растопчи Ёженьку! Но тут Ёженька скомандовала: — Отпускай! Пальма разогнулась. «Мишки», шоколадные бомбы, карамельки, кремовые пирожные, торты полетели навстречу Чудовищу! А вместе со сладостями полетело и сердце — то, запасное.
Чудовище увидело, какие вкусные вещи летят, и открыло пасть. Оно было хотя и Чудовище, но сластёна. Проглотило оно сто тортов, тысячу пирожных, десять тысяч конфет, сто тысяч карамелек и вдруг улыбнулось и сказало Ёженьке: — Ни за что я тебя не растопчу и не проглочу. Давай будем дружить!
Ведь вместе со сладостями в него влетело сердце. И стало Чудовище доброе и милое. Чудовище, хотя с виду и огромное — больше слона, — но, по правде, оно совсем ещё маленькое, только-только родилось на свет. А маленькие чудовища иногда удивительно как быстро добреют. Протянуло Чудовище Ёженьке лапу. И Ёженька смело протянула ему руку и тоже сказала: — Давай будем дружить!
Всё бы хорошо, но Злой Художник стащил тем временем красный карандаш и нарисовал извержение вулкана. Льётся красная кипящая лава. А Злой Художник радуется. — Пусть весь остров зальёт, и всё погибнет… — бормочет он про себя.
Только не бывать этому! Повисли Ёженька и её братья на мороженой пальме. P-раз! — и полетели навстречу лаве три миллиона порций сливочного, шоколадного, лимонного мороженого. И ещё миллион порций крем-брюле!
Лава, конечно, тут же замёрзла. Жалко, столько мороженого погибло, но зато — урр-ра! — остров спасён.
А Чудовище тем временем погнало людоедов к самому морю. А там пожалело их и спросило: — Не будете больше людоедами? — А мы и не людоеды вовсе. Нас только назвали так, чтобы страшнее было. — А воевать больше не будете? — спросило Чудовище. — Честное слово, не будем! — Никогда? — Никогда!
— Тогда идёмте мириться. И помирились. И зажили дружно. А остров с тех пор стал называться островом Нарисованных Человечков. Из вулкана вытекла вся лава, так что внутри стало хорошо и просторно. Теперь там школа.
…А на стене в школе висит табель, в котором Старший Воин — он теперь стал учителем — проставляет отметки всем ученикам. Видишь?
А шапочку Ёженькину, которая вроде короны, носят по очереди все. Кто дежурит по школе, тот и носит. А после уроков все Нарисованные Человечки идут купаться в море или катаются на катке, который сделался из замороженной лавы. Замечательный каток! Ёженька учит кататься Чудовище. Оно не очень-то ловкое, да и нелегко быть ловким, если ты такой громадный. Вот оно упало, всплакнуло было, но лизнуло лёд и сразу утешилось. Лёд-то ведь сладкий, из самого прекрасного мороженого. А иногда утром, в солнечный денёк, все Нарисованные Человечки стоят на берегу, около своих трёх пальм. Что они ищут глазами? Почему лица у них такие задумчивые, даже грустные? Особенно у Ёженьки. Может быть, они ищут дом за морями и лесами, да ещё за высокой горой, в маленьком городе, на опушке дремучего леса, — дом, в котором они родились и где живёт Добрый Художник.
Последние комментарии
1 день 21 часов назад
1 день 22 часов назад
1 день 22 часов назад
1 день 22 часов назад
2 дней 57 минут назад
2 дней 1 час назад