История моих страданий [Менахем-Мендель Тевьевич Бейлис] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (54) »
Глава III МОЙ АРЕСТ
Дело было передано следователю Фененко. Он стал часто бывать в нашем районе, измерял расстояния от пещеры, где было найдено тело Ющинского, до фабрики, до дома Чеберяк. Он вел расследование в течение многих месяцев. Газеты погромщиков продолжали свою работу по реабилитации шайки воров и обвинению еврейского народа. Вдруг агенты полиции начали посещать нашу фабрику. Они спрашивали моих детей, знали ли они мальчика Ющинского и играли ли с ним. Один из агентов занял дом напротив нашего и следил, куда я хожу и что делаю. Мне рассказали, что агенты, видя, что дело “продвигается плохо”, начали угощать русских детей конфетами, чтобы те говорили, что Андрюша бывал у нас в гостях и мои дети с ним играли. Дом Менделя БейлисаЧерез некоторое время один из агентов, Полищук, стал довольно часто меня посещать. Однажды он сказал мне, что есть “ощущение”, что преступление было совершено на территории фабрики и что это была моя работа. На утро после объяснения Полищука отряд из 10 человек появился на фабрике в сопровождении следователя Фененко. Фененко был в прекрасном настроении, когда начал задавать мне вопросы: — Вы приказчик на этой фабрике? — Да — С каких пор? — Около 15 лет — Кроме Вас, здесь много евреев? — Нет, я здесь один — Вы ведь еврей. Где Вы молитесь? Здесь есть синагога? — Я еврей. Здесь нет синагоги. Молиться можно и дома — Вы соблюдаете субботу — Фабрика работает по субботам, поэтому я не могу отлучаться Вдруг он спросил меня: — У Вас есть корова? Вы продаете молоко? — У меня есть корова. Но мы не продаем молоко — нам оно нужно самим — А когда, например, ваш приятель приходит в тебе, Вы продаете ему стакан молока? — Когда мой приятель приходит ко мне, я даю ему есть и пить, в том числе и молоко, но никогда не продаю его. Я просто не мог понять этих вопросов о моей набожности и о том, хожу ли я в синагогу. Неужели власти вдруг стали такими набожными, что не могли терпеть того, что я молился без необходимых 10 человек (миньяна), как требовал еврейский закон? И какова была цель его вопросов о корове и молоке? Фененко и его коллеги было как будто удовлетворены и сердечно со мной попрощались. Когда они уходили, я заметил, что один их них меня сфотографировал. Очевидно, они очень серьезно относились к своей работе. Это произошло в четверг 21 июля 1911 года, “9 Ава”, день поста для евреев, когда они оплакивают свои великие несчастья: разрушение Храма, изгнание с родины, из Сиона. С этого времени ведется счет всем страданиям евреев в изгнании. На заре пятницы 22 июля, когда все еще спали, я услышал сильный шум, как будто вызванный большим количеством конных всадников. Прежде чем я успел выглянуть, раздался громкий стук в дверь. Естественно, я испугался. Что могло произойти рано утром? За все 15 лет, что я прожил на фабрике, я не слышал такого шума. Тем временем, стук становился все громче. Моей первой мыслью было, что на фабрике возник пожар. Я подбежал к окну, и хотя было довольно темно, я узнал жандармскую форму. Что нужно было жандармам здесь в такое время? Почему они стучат в дверь? У меня потемнело в глазах, голова кружилась, я чуть не потерял сознание от страха. Безостановочный стук, однако, дал мне понять, что сейчас не время для размышлений, и я побежал открывать дверь. В дом ворвался большой отряд жандармов во главе с полковником Кулябко, печально известным начальником Охранки (секретной политической полиции). Поставив охрану у двери, полковник Кулябко приблизился ко мне и строго спросил: “Вы Бейлис?” “Да”. “Именем Его Величества, Вы арестованы. Одевайтесь”, — прогремел его дьявольский голос. Тем временем проснулись мои жена и дети, и начался плач. Детей испугали блестящая форма и палаши, и они тянули меня изо всех сил, чтобы я их защитил. Бедняжки не знали, что их отец беспомощен, и ему самому нужны защита и помощь. Меня оторвали от семьи. Никому не позволили ко мне приблизиться. Мне не позволили сказать ни слова моей жене. Молча, сдерживая слезы, я оделся, и, не разрешив успокоить детей или хотя бы поцеловать их на прощание, меня увела полиция. Полковник остался в моем доме для обыска, а меня увели в Охранку. На улице нам встретилось много рабочих, направлявшихся на фабрику. Мне было стыдно, и я попросил полицию вести меня по тротуару, а не по улице, как обычно вели арестованных. Но мне в этой милости было отказано. Позже мне рассказали, что именно
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (54) »
Последние комментарии
11 часов 7 минут назад
19 часов 6 минут назад
1 день 9 часов назад
1 день 13 часов назад
1 день 14 часов назад
1 день 14 часов назад