Разговор на асфальте [Лада Шагина] (fb2) читать постранично, страница - 2

сверстников-одиночек, вынужденных понимать и принимать новые условия жизни — в невыносимом одиночестве, темноте и нелюбви. В то время как ее младшие сестры купались в материнской любви каждый день, отобрав это счастье у нее лишь правом своего рождения после нее — первенца. Это глубоко несправедливо. И Ивка чувствовала эту несправедливость каждой своей клеточкой и в ней нарастала ненависть к тем маленьким толстоногим существам, забравшим у нее мать. С каждым днем она уверяла себя в мысли, что нужно стать просто лучшей во всем, и тогда мама будет любить только ее. Она будет восхищаться Ивкой, будет целовать и любить только ее, она будет смотреть только на нее. Она добьется этого во что бы то ни стало. Это было не так трудно среди тупых, слабых и недоразвитых уродливых детей, каких она видела вокруг себя. Себя она ощущала сильной, умной и красивой — талантливей и выше остальных. И это ощущение подтверждало отношение к ней учителей, хваливших за успехи в учебе и примерное поведение. Она становилась звездой класса, а потом школы, занимая лидирующие позиции командира, затем комсорга, ведущей культурных мероприятий. Она становилась лучшей, как и загадала когда-то в самую первую свою одинокую ночь.

Лишь дома, приезжая на воскресенье, она не чувствовала той уверенности в своей исключительности, которой добилась в интернате. Дома она сверкала злющим огнем на своих младших сестер и все больше ненавидела их, используя каждый удобный момент побыть рядом с матерью и приструнить разбалованных погодок. В эти короткометражные побывки Ивка часто заболевала, то ли расслабившись, наконец, после напряженной гонки за лидерство, то ли чувствовала, что таким образом мать уделит ей побольше внимания — она тем не менее была благодарна матери за каждый нежный взгляд, целовала ее руку, трогающую горячий лоб, просила посидеть и почитать хоть пять минут что-нибудь из сказок. Последнее удавалось крайне редко — мать вечно была занята стиркой, готовкой, кормлением детей и домашней скотины, которую они с отцом с трудом выкармливали, чтобы на столе всегда были свежие яйца, мясо, да немного денег от продажи кроликов и живой свинины. Но когда родилась третья сестра, Ивка поняла, что теперь ей ждать больше нечего здесь. Ей больше не получить хоть капельку от этого теплого, уже чужого очага. Ивке было невыносимо больно смотреть теперь на мать, провожающую ее на автобус в интернат с непрестанно орущим свертком, который мать нежно прижимая к груди, махала Ивке, стоящей одиноко за закрывающимися дверями автобуса и неотрывно смотрящей вслед спешно удаляющейся матери. Она уже не плакала при матери, но только автобус отделял Ивку от материнского большого мира, как из ее выразительных карих глаз брызгали первые слезы, а за ними целый поток с тихим скулежом, но, уже при подъезде к воротам интерната, слезы высыхали, на ее лице оставались лишь решительность и готовность к трудной одинокой жизни среди постоянных соперников за место лидера.

Конечно, матери сообщали об успехах Ивки, хвалили дочь, прочили ей очень успешное будущее, но мать лишь улыбалась, кивала головой и искоса посматривая на Ивку, старалась побыстрее закончить подобные разговоры и уйти. Ивка страдала от нарастающего материнского равнодушия родителей. Отец никогда не замечал ее, лишь, когда Ивка потопчется по его спине, разминая затекшие мышцы бывалого шоферюги, он погладит Ивку по голове и улыбнется в благодарность.

Когда одна из младших сестер пошла в первый класс, мать просила Ивку приглядывать за ней, но Ивка старалась не замечать этих скорбных больших глаз, везде ищущих старшую сестру. Она пряталась от сестры в столовой за головами одноклассников, старалась не попадаться на глаза на прогулке, гуляя с подругами возле аллеи с сиреневыми кустами, не соглашалась на просьбу провести в младшем классе «самушку» — самостоятельную работу с домашним заданием.

В седьмом классе Ивка влюбилась в мальчишку-одноклассника. Ее существование неожиданно наполнилось красками и необычайными ощущениями, вдохновляющими и призывающими любить все вокруг. Она даже стала ласковей к своим младшим сестрам, сшила для их кукол красивые платья из старой одежды. Ей хотелось всегда петь, и она пела, хотелось изрисовать все вокруг красивыми образами, которые ежесекундно проносились в ее голове — и она рисовала, вдохновенно, очень точно изображая людей, в том числе себя и его, того, кто подарил ей радугу жизни.

Мать не сразу поняла в чем дело, когда Ивка, окрыленная, приехала на выходной и стала с удовольствием помогать по дому, с готовкой, с сестрами и все время спрашивала можно ли ей уже закончить учебу и пойти на работу, например.

— Я хочу тебе помогать, буду работать и приносить деньги в дом.

— кем ты пойдешь работать, не закончив школу?

— ну не знаю, а куда меня возьмут?

Мать посмотрела на дочь, с удивлением отметив, как рано сформировалась ее женская плоть — большая грудь, бедра, все свидетельствовало о неуместной