Тут недавно, твои хозяева из НАСА написали, что первый человек в космосе - американец. А в играх у них Берлин тоже брали США. Так кто там историю переписывает? И да, Россия - великая страна, с великой историей. А вот у твоей неньки истории нет вообще. Только список военных преступлений. Да, потомок древних укров, согласно вашего учебника истории за 7 класс, появившихся 140 тыс. лет назад. Т.е. на 90 тыс. лет раньше всего остального
подробнее ...
человечества.
Поэтому заляпай п'ятачок, и бегом до военкомату. Время подыхать за неньку
Часть вторая продолжает «уже полюбившийся сериал» в части жизнеописания будней курсанта авиационного училища … Вдумчивого читателя (или слушателя так будет вернее в моем конкретном случае) ждут очередные «залеты бойцов», конфликты в казармах и «описание дубовости» комсостава...
Сам же ГГ (несмотря на весь свой опыт) по прежнему переодически лажает (тупит и буксует) и попадается в примитивнейшие ловушки. И хотя совершенно обратный
подробнее ...
пример (по типу магического всезнайки или суперспеца) был бы еще хуже — но все же порой так и хочется прибавить герою +100 очков к сообразительности))
В остальном же все идет без особых геройств и весьма планово (если не считать очередной интриги в финале книги, как впрочем было и в финале части первой)). Но все же помимо чисто технических нюансов службы (весьма непростой кстати...) и «ожидания экшена» (что порой весьма неоправданно) — большая часть (как я уже говорил) просто отдана простому пересказу «жита и быта» бесправного существа именуемого «курсант»))
Не знаю кому как — но мне данная книга (в формате аудио) дико «зашла»)) Так что если читать только ради чтения (т.е не спеша и не пролистывая страницы), то и Вам (я надеюсь) она так же придется «ко двору»))
Как ни странно, но похоже я открыл (для себя) новый подвид жанра попаданцы... Обычно их все (до этого) можно было сразу (если очень грубо) разделить на «динамично-прогрессорские» (всезнайка-герой-мессия мигом меняющий «привычный ход» истории) и «бытовые-корректирующие» (где ГГ пытается исправить лишь свою личную жизнь, а на все остальное ему в общем-то пофиг)).
И там и там (конечно) возможны отступления, однако в целом (для обоих
подробнее ...
вариантов) характерно наличие какой-то итоговой цели (спасти СССР от развала или просто желание стать гораздо успешнее «чем в прошлый раз»). Но все чаще и чаще мне отчего-то стали попадаться книги (данной «линейки» или к примеру попаданческий цикл Р.Дамирова «Курсант») где все выстроено совсем на других принципах...
Первое что бросается в глаза — это профессия... Вокруг нее и будет «вертеться все остальное». Далее (после выбора любимой темы: «медик-врач», военный, летчик, милиционер, пожарный и пр) автор предлагает ПРОСТО пожить жизнь героя (при всех заданных условиях «периода подселения»).
И да — здесь тоже будут всяческие геройства, свершения и даже местами прогрессорство (куда уж без него), но все это совсем НЕ является искомой целью (что-то исправить, сломать или починить). Нет! Просто — каждая новая книга (часть) это лишь очередная «дверь», для того что-бы еще чуть-чуть пожить жизнь (глазами героя).
И самое забавное, что при данном подходе — уже совсем не обязательны все привычные шаблоны (использовав которые писать-то в принципе трудновато, ибо ГГ уже отработал «попаданческий минимум», да и что к примеру, будет делать генсек с пятью звездами ГСС, после победы над СаСШ? Все! Дальше писать просто нет никакого смысла (т.к дальше будет тупо неинтересно). А тут же ... тут просто поле не паханное)) Так что «только успевай писать продолжение»))
P.S Конкретно в этой части ГГ (вчерашний школьник) «дико щемится» в авиационное училище — несмотря на «куеву тучу» косяков (в виде разбитого самолета, который ему доверили!!!) и неких «тайн дома …» нет не Романовых)) а его личного дома)).
Местами ГГ (несмотря на нехилый багаж и опыт прошлой жизни) откровенно тупит и все никак не может «разрулить конфликт» вырастающий в очередное (казалось бы неприодолимое препятствие) к заветной цели... Но... толи судьба все же милостива к «засланцу», то ли общее количество (хороших и желающих помочь) знакомых (посвященных в некую тайну) все же не переводится))
В общем — книга (несмотря на некоторые шороховатости) была прослушана на «ура», а интрига в финале (части первой) мигом заставило искать продолжение))
присмотреться внимательно к большому цилиндру, то на темном металле увидится неглубокая вдавлина. Это шрам, полученный в гражданскую войну. Шрам, точно мускулами, зарос краской, но он виден, его скрыть нельзя.
Каждую весну «Смелый» молодеет: желтый, красный и голубой, сидит он в обской воде торжествующим именинником, переговаривается с берегами уверенным сипловатым баском. Обь рада имениннику – ласково раскрывает мягкие ладони, а он добродушно ворчит на нее машинами, тревожит упругостью кедровых плиц. После зимней спячки он выглядит здоровым и бодрым.
День именин объявляет Обь.
В последних числах апреля в Моряковском затоне начинает потрескивать лед, ноздреватый, как сыр. Спервоначала он потрескивает мягко, осторожно, точно спелый арбуз. Грязные сороки тревожно косятся на лед, стрекочут, ветер ерошит их перья, оголяя высохшее за зиму хилое тело. Неяркие ночью проступают звезды и тоже боязливо, настороженно прислушиваются к неумолчному пощелкиванию. Подо льдом туго ходят окуни, жадными ртами тычутся в трещины – хватают воздух. Река чешется волнами о лед. Холодно, неуютно становится под прислушивающимся небом, тучи спускаются низко, плывут торопливо и тоже – ноздреваты и серы.
В Моряковском затоне бессоние. Берег весь в желтоватых огнях, в неясном, тревожном шевеленье темных фигур. Словно приставшие в затон киты, горбатятся лихтеры, пузатые баржи, паузки; на них тоже – шевеленье фигур, бессонная дрема вахтенных, неясный говорок. Вспыхивают светлячками самокрутки, просвечивают сквозь ладони зажженные спички. На горе мигает прожектор – готовится облить молочным светом тронувшуюся на север реку.
Текут медленные минуты, часы. Наконец раздается тяжелый и мокрый удар.
– У-а-ап! – разносится по затону.
Эхо перекатывается в заиндевевших тальниках, бежит по гривам, по заобью и, зацепившись за сучья краснотала, медленно глохнет. Немая стоит тишина. Огоньки самокруток полукругом летят с барж на подавшийся лед. А лед шуршит в темноте так, точно мнут в руках пергаментную бумагу.
Вяжет петли по глянцевитому снежному насту ошалевший заяц, живым клубком бросается под черноталину. Дрожа от страха, вылизывает он из ноющих лап острые и холодные льдинки. В кедраче ныряет змейкой под взопревший иглопад белка, выронив из защечин теплые орешки. На секунду из войлочных туч выглядывает месяц и косоротится – довольный, похохатывающий.
– Ш-ш-ш-ш-у! – говорит земля небу. – Слу-ш-ш-ш-а-й!
– Слыш-ш-ш-у! – откликается порыв ветра.
«Смелый» вздрагивает, покачивается с борта на борт, взахлест поцеловавшись с волной, скрипит переборками, металлом. В носовых иллюминаторах вспыхивают розовые огоньки. Освобожденный «Смелый» облегченно вздыхает. Темные фигуры движутся по палубе, простуженно сипят, качаются вместе с пароходом.
Именины приближаются.
Ранним утром приходят хозяева именинника.
В предрассветной дымке, в расхляби тумана, поднимается на палубу маленький человек с темными и немного грустными глазами. Широко и цепко расставляя ноги в валенках, идет он по пароходу, зябко кутается в меховое пальто. Человек несколько минут неподвижно стоит на палубе, потом садится на скамейку и застывает – нахохленный, замерзший.
Идет время. Из-за кедрача нахально прет солнце, бьет в глаза человеку. Он отворачивается и вздыхает.
Этот человек – ровесник «Смелого» и его капитан, Борис Зиновеевич Валов.
Человек и пароход молчат. Капитан не замечает, что солнце уже вертится клубком над горизонтом, что Моряковка оживает голосами, блестками окон, фигурами людей. Наконец он поднимает голову, оглядывается по сторонам, покачивает головой и неожиданно улыбается неяркой, сдержанной улыбкой, точно изнутри сверкнул солнечный зайчик, но наружу не выбрался. И опять неподвижно сидит капитан.
Внизу, в каютах, раздается сонное покашливание, стук, удивленный голос:
– Четвертый час! Будь ты неладна!
Берег оживает. Группами идут речники, их жены, ребятишки; несут теплые одеяла, матрасы, шубы для ночных вахт, валенки, посуду, деревянные сундучки, кипы белья, книги, продукты. Вся Моряковка спешит на берег, и он становится таким ярким, точно на него высыпали разорванное на дольки цветное одеяло.
Облака скатываются к горизонту. Опрокидывается в реку небо, опрокидывается со всем, что на нем есть – молочными облаками, розовой полоской восхода, струями теплого марева. В антеннах «Смелого» поет ветер.
Капитан прислушивается, вынув руку из кармана, проводит по лицу сухими пальцами; кожа проминается, а когда он убирает руку, полосы долго не сходят с лица.
– Здесь он, здесь! – раздается тот же голос, что давеча слышался снизу. На палубу через узкий люк выныривает первый штурман и помощник капитана Валентин Чирков, на секунду застывает и – бросается к капитану с радостным возгласом:
– Пришел… Борис Зиновеевич пришел!
Штурман сжимает ручищей тонкие пальцы капитана, обнимает за плечи, привлекает к себе. Капитан смотрит на высокого штурмана снизу вверх,
Последние комментарии
51 минут 45 секунд назад
55 минут 45 секунд назад
1 час 23 минут назад
2 часов 14 минут назад
3 часов 36 минут назад
5 часов 2 минут назад