Двадцать три Насреддина [Марк Сергеевич Харитонов] (pdf) читать постранично, страница - 3

зависит от симпатий рассказчика. Так по­
лучилось, например, в Болгарии и у некоторых народов современной
Югославии, где наряду с Насреддином издавна веселил народ своими
проделками и шутками Хитрый Петр (или Хитрый Петре).
Болгарский исследователь Величко Вылчев посвятил этой теме целую
обстоятельную монографию [27]. «Именно в Болгарии,— отмечает он,—
вследствие более позднего освобождения от османского господства соз­
даются условия для более продолжительного общения между болгарами
и турками, а наряду с этим для более интенсивного умножения ряда сю­
жетов и мотивов насреддиновского цикла, для более прочных взаимных
фольклорных влияний. И как раз у нас оформляется фольклорный образ
национального комического героя, который противопоставляется ходже
Насреддину» [27, с. 344]. В. Вылчев прослеживает историческую и гене­
тическую взаимосвязь этих образов, в конкретном формировании кото­
рых важную роль сыграли болгарские бытовые и юмористические сказ­
ки, рассматривает своеобразие каждого, их национально-самобытную
сущность, выявляет социальные, политические, антиклерикальные мо­
тивы, отразившиеся в этих циклах, и т. д. По словам автора, анекдоты
8

про Хитрого Петра «питаются анекдотами про ходжу Насреддина» [27,
с. 343]. В то же время и образ Насреддина на болгарской почве претер­
пел серьезные структурные и сюжетные изменения.
Здесь интересно остановиться на одном моменте. В ряде анекдотов
оба хитреца и острослова сталкиваются лицом к лицу. Иногда эти столк­
новения нейтральны и даже как бы необязательны. Таков, например,
анекдот о том, как Хитрый Петр брил ходжу Насреддина.
«Пошел Сарадин оджа бриться к Хитрому Петру. Тот стал его брить
и порезал. Взял Хитрый Петр вату, приложил ее к голове оджи, чтобы
остановить кровь. А оджа сказал:
— На одной половине головы ты мне посеял хлопок 4 , на другой по­
ловине я посею лен» [27, 175].
Если сравнить этот анекдот с нашим № 417 и всеми вариантами, ука­
занными в комментарии к нему, станет очевидно, что Хитрый Петр впол­
не мог быть заменен здесь безымянным персонажем. Правда, в других
национальных вариантах данного анекдота этот персонаж — просто не­
умелый цирюльник и высмеивается за неумение 5; Хитрый же Петр впол­
не мог нарочно досадить своему всегдашнему сопернику, а Насреддин
не остается в долгу; это придает сюжету иной смысловой оттенок. Он
особенно заметен в случаях, когда оба героя мерятся хитростью (см.
№ 391 нашего сборника и комментарий к нему). В зависимости от сим­
патий рассказчика (определяемых, видимо, и принадлежностью к той или
иной этнической группе) один из них демонстрирует свое превосходство.
Характерно начало одного из болгарских вариантов: «Турок ходжа На­
среддин, враль и хитрец, пришел однажды из Анатолии в болгарскую
-землю надувать простаков. Тут врал, там врал, наконец добрался до де­
ревни, где жил Хитрый Петр». В серии соревнований Хитрый Петр не­
сколько раз обводит Насреддина вокруг пальца.
То же происходит и в македонском анекдоте о Насреддине и Хитром
Петре (№ 411). «Так вот Петре еще малым ребенком оказался хитрей
Насреддипа-ходжи. Было так — и сейчас так осталось». Во всех других
национальных вариантах этого анекдота (о хитреце, объявившем себя
петухом при курах, которые снесли яйца, см. примеч. к № 411) именно
Насреддин берет верх над шутниками 6 .
4
Болгарское слово «памук» переводится и как «вата», и как
«хлопок».
5
Иногда Насреддин даже добавляет: «Расплачусь, когда соберу
урожай».
6
Следует сразу отметить, что превосходство или поражение Насред­
дина далеко не всегда определяется национальными, религиозными, со­
циальными или иными симпатиями рассказчика. Внутри одного и того
же национального цикла анекдотов этот герой сплошь и рядом оказыва­
ется то обманщиком, то обманутым, то вором, то обворованным, то муд-

9

Вопросам национального бытования рассказов о Насреддине у раз­
ных народов, связям этого героя с традициями и персонажами того или
иного фольклора посвящено немало интересных работ. О Насреддине и
Ахмед-Ахае Озенбашском писал С. Д. Коцюбинский [4]. Серьезные тру­
ды «насреддиновской» проблеме посвятили И. Г. Константин (Румыния),
Ф. Байрактаревич (Югославия) и др. 7
О Насреддине пишут и в Китае — можно указать на дискуссию о
нем в журнале «Миньцзянь вэньсюэ» 8. О нем писал известный китай­
ский литературовед и переводчик Гэ Бао-цюань. Анекдоты о Насреддине
печатались на страницах газет «Жэньминь жибао», «Синьцзяя жибао»,
«Ганьсу жибао», «Шэньси жибао», «Синь Хунань жибао», «Тяньцзипь
жибао», шанхайской вечерней газеты «Синьминь ваньбао», кантонской
вечерней газеты «Янчэн ваньбао», в журналах «Чжунго циннянь» («Ки­
тайская молодежь»), «Жэньминь хуабао» (иллюстрированный журнал,
издающийся в Пекине на разных языках) и даже в журнале «Народный
Китай» на языке эсперанто. В 1958 г. в Шанхае