Путешествие в Сибирь 1845—1849 [Матиас Александр Кастрен] (fb2) читать постранично, страница - 2

но, в сущности, я не осмотрел ничего. Через Новгород Великий я проехал, не взглянув даже на место, где граждане во время оно возвышали свой голос во имя общего блага. На прекрасное местоположение Твери я полюбовался за чашкой кофе из окна высокой светелки на станции. Наконец в Москве я посетил Кремль, видел старинный царский дворец, оружейную палату и достопримечательную церковь, которую Иван Васильевич соорудил в память покорения Казани, после чего ему заблагорассудилось приказать выколоть глаза архитектору, чтобы лишить его возможности построить еще другое, подобное этому, чудо. В числе прочих достопримечательностей Кремля мне показывали и знаменитый колокол. Осмотрев все, что заслуживало особенного внимания, я вышел из Кремля воротами, которые, как говорят, Наполеон взорвал на воздух, причем, следуя всеми соблюдаемому обычаю, я должен был снять шляпу, потому что над воротами висит образ, оставшийся невредимым при взрыве. Пробыв три дня в Москве, я продолжал свой путь на Владимир — ближайший губернский город. Здесь я остался ночевать и этим самым избежал несчастия, постигшего многих других путешественников, которые с лошадьми и санями были занесены снегом на одном из подгорных холмов и принуждены были провести там всю ночь истинно по-самоедски. Полумертвые возвратились они на следующее утро во Владимир, жалуясь на ночлег и горюя о 50 рублях, которые должны были заплатить за свое освобождение.

«Бог тебя обдумал», — заметил мой ямщик, услыхав, что и я располагал было ехать в эту ночь. В Нижний Новгород я прибыл одолеваемый разнообразнейшими недугами, но, несмотря на то, продолжал свое путешествие в Казань.

Здесь, наконец, я остановился на несколько недель, но до сих пор еще не посвящен в таинства города. Дело в том, что у русских теперь страстная неделя, все говеют и молятся и, следовательно, недоступны взорам оглашенных. Точно так же и я веду уединенную затворническую жизнь, но не столько размышляю о своих грехах, сколько о древнейших жителях Казанской губернии.

Известно, что казанская земля, или средняя часть волжской речной области, была поприщем множества разных народцев, из которых иные уже исчезли с лица земли, другие еще существуют, но большей частью, кажется, уже перестали играть роль во всемирной истории. Коренными жителями этой страны были булгары^[2] — народ не оставивший по себе никаких следов, кроме гробниц и развалин разрушенных городов, хотя, судя по всем признакам, они стояли на довольно высокой степени образованности и имеют весьма важное значение в древнейшей русской истории. Первые сведения о булгарах мы имеем от аравийских и византийских писателей. Они представляют булгар народом торговым и по религии последователями магометанства. Главным городом их царства был город Болгари, развалины которого, говорят, и теперь еще видны при Волге, неподалеку от города Спасска, в 90 верстах к югу от Казани. Булгары относятся византийскими историками к одному классу народов с гуннами, которые, по всей вероятности, были родоначальниками финнов. Вообще и другими историками булгары причисляются к финскому племени и преимущественно на том основании, что, как замечает Ф. Г. Миллер^[3], и теперь еще многочисленные ветви последнего встречаются в стране, где некогда булгары играли роль свою. Царство булгаров пало, и на развалинах его возникло Монголо-татарское царство с главным городом его Казанью. Когда впоследствии наступил и его час и вся страна до Урала покорилась русскому скипетру, область Казанская все еще была наводнена башкирами, киргизами^[4] и калмыками, которые заодно с приволжскими финскими племенами действовали против России.

После многократных, но в древнейшие времена малоизвестных народных передвижений, происходивших в пределах казанской части волжской речной области, и в настоящее время существуют еще здесь три племени, которые господствовали в этих местах одно после другого, а именно: финское, татарское и славянское. Теперь русские составляют наибольшую, татары наименьшую часть населения страны. По последней ревизии показано было в Казанской губернии: русских 504930, татар — 136470, а финских племен всех вместе — 356191. Относительно татар полагают, что они произошли из смешения турок с монголами, которые соединились в один народ во времена монгольского владычества. Несмотря на то турки и монголы почитаются до такой степени различными между собой, что обыкновенно их причисляют к двум различным расам. Совершенно противоположного, однако ж, мнения датский филолог Раск, который настаивает на положительном сродстве этих двух народов и, сверх того, полагает далеко простирающееся сродство и между всеми племенами, которые причисляются к монгольскому, манджурскому, туркскому, финскому, самоедскому, тунгузскому^[5], северо-восточно-сибирскому и североамериканскому семейству. Это мнение приобретает, кажется, в