Сфотографируй меня [Меланколия] (fb2) читать онлайн

Меланколия Сфотографируй меня

Анонс

Мои руки и ноги теперь не были связаны, он сделал это намеренно. Я могла встать и уйти, если бы захотела. Но по какой-то неведомой мне причине я замерла, страшась шевельнуться. Я едва дышала.

– Боишься?

Это слово не вызвало во мне никаких эмоций. Боюсь ли я? Наверняка должна, потому что это было бы самым очевидным – дрожать от страха и молить о свободе. Пытаться разжалобить, объяснить ему, что я самая обыкновенная, и лучше бы он сделал выбор в пользу другой девушки. Сильная ладонь мягко легла на мою спину.

Прикосновение было приятным, и, я поймала себя на мысли, что жажду продолжения.

« Он прикасался к тебе так… очень похоже… » – внутренний голос вырвался из запертой глубины.

Я закрыла глаза, отгоняя непрошенные воспоминания, бесстыдно наслаждаясь теплом его руки.

– Я не сделаю ничего дурного, – горячий шёлк вновь коснулся моих ушей.

Его пальцы начали рисовать узоры на моей спине. Неторопливо и мягко.

– Насладиться моментом… – глубокий вдох. – Как можно насладиться единожды? Это невозможно… – тихий шёлк превратился в завораживающий шёпот, его руки замерли. – И жизни не хватит.

« Разве ты должна быть здесь? » – вновь послышалось изнутри. Я смахнула наваждение, не желая слышать обман. Ведь это был обман?

–Ты знаешь, чего я хочу, – он опутывал меня своими сетями.

Я тут же представила, как блузка окажется на полу и он увидит мою обнажённую спину. Увидит прошлое.

– Пора, – шёлковый баритон снова вернул меня в настоящее.

Всеми силами отгоняя панику, я подняла руки вверх, давая ему возможность снять тонкую ткань. Я не посмела не подчиниться приказу.

Одно движение, взмах волос, робкое дуновение ветра. Блузка неслышно упала рядом.

Вот и всё. Он видит.

– Кто же… – вопрос повис в воздухе, он сделал шумный вдох.

Несколько бесконечных минут полной тишины, нарушаемой только моим робким дыханием, застыли над головой, за спиной, вокруг меня. Он замер, но я прекрасно знала, что происходит у меня за спиной.

Без сомнения, взгляд отвращения, даже злости, был направлен на мою исправленную кожу. Я не хотела видеть этот взгляд.

– Прости, – только и смогла выдавить я. Единственное слово за всё время, и то было мольбой о прощении. Иначе и быть не могло.

« Нет? »

Ещё один вдох. Я представила, как его ноздри расширяются от гнева, а чёрные глаза сверкают.

– Ты прекрасна, – ладонь вернулась на прежнее место. – Прекрасна.

Я ничего не видела, но чувствовала, как он убрал руки от моей спины. Его слова позволили мне сделать облегчённый вздох.

Шорох одежды, звук босых шагов по холодной плитке – он встал и отошёл от меня. Я же продолжала сидеть, не в силах подняться и посмотреть в его глаза.

Щёлк!

Звук фотоаппарата заставил меня вздрогнуть. Слишком громко… или слишком тихо вокруг?

– Вот оно, – жадно прошептал он.

Шёлк его довольного голоса заставил меня улыбнуться…

Глава 1: Маленький мир цвета зелёных яблок

«Это и есть страсть, одержимость человеком: когда ты создаёшь в воображении его образ, мало соотносящийся с действительностью»

Пауло Коэльо

Четверг, девятнадцатое октября. Прошло уже два года.

Знакомое место, и ощущения очень похожи. Я снова стояла на самом краю крыши двадцатиэтажного здания. Руки раскинуты в стороны, будто я хотела объять ими весь мир с этой высоты. Со стороны могло показаться, что я наслаждалась моментом, таким, весьма странным способом. Дул приятный, слегка прохладный ветер, вот вот должен был начаться дождь, и кто-то мог подумать, что я решила остановиться и поймать момент времени, замедлить его, насладиться этим мгновением – когда дождь ещё не начался и улицы нетерпеливо ждут, когда их омоют свежие капли воды, обновляя и очищая приглушённую обыденность. Вот уже в третий раз я приходила на эту крышу.

Но на самом деле, я не хотела даже смотреть на открывшийся для взора вид. Мое тело замерло, глаза сами собой закрылись, и я поразительно легко балансировала на краю здания, слушала звук ветра, шум улиц, но самое главное, я хотела услышать стук собственного сердца. Поймать ритм, ощутить жизнь в груди. Хотела почувствовать бурление крови по собственным венам.

Я хотела почувствовать…

" Вернись, вернись ко мне… " – подумала я.

Но искомый артефакт не появлялся, как бы я не старалась услышать. Я разлепила веки и сделала глубокий вдох. Ноздри неприятно защекотало.

В небе раздался оглушительный раскат грома, но я не шелохнулась, наоборот, оттягивала момент, когда нужно будет спуститься и уйти отсюда, покинуть это спокойное место. Место, которое как мне казалось, единственным принимало меня. На прямой нос приземлилась первая капелька дождя.

" Пора " – всё-таки решение было принято.

Наваждение постепенно уплыло, и я заставила себя дотронуться ладонью до собственной груди. Глухо.

Я конечно же могла заплакать, как это обычно бывает с любым другим человеком который вмиг оказывается в отчаянии, но и в этот раз не хотела смешивать слёзы с не покидавшим чувством пустоты. Просто знала, что после того как слёзы иссякнут, я буду чувствовать себя намного хуже чем сейчас.

Спрыгнув с парапета, я тряхнула длинными волосами и пошла прочь.

Дождь разошелся в полную силу.

***

Мне не очень-то хотелось возвращаться назад, но что поделаешь – я не могла придумать чем занять свой мозг кроме того, как вернуться в свою комнату. Облезлое здание из белого камня встретило меня неприветливым лицом смотрителя. Он даже не попросил показать пропуск на входе. Я что, пустое место?

Добравшись до своей комнаты, которая находилась в самом конце длинного коридора, я услышала возбужденный разговор моей соседки и её подруги. Эти девицы постоянно спорили на предмет косметики или тряпок, по нескольку часов кряду собираясь на очередное свидание.

" И кто же сегодня твоя жертва, Сара? " – усмехнулась я, прогоняя мысли о собственной пустоте в личной жизни.

– Я обещала что приведу последнюю, а ты даёшь заднюю? – громко негодовала Сара. – Это же уникальное событие, туда не зовут абы кого! Это единственный шанс, который выпадает не каждой!

– Извини, но если я на глазах у десятков людей одетых в брендовые шмотки сблюю и упаду в обморок, я сгорю со стыда! – простонала Кева. – Ты посмотри на меня – я зелёная, как болотный гном!

– Это катастрофа! – пропищала соседка, переходя на ультразвук.

Приоткрытая дверь распахнулась настежь и Сара застыла в проходе.

Высокая, с короткой стрижкой чёрных волос и неизменно ярко-красными губами, она походила на ведьмочку из какого-нибудь фэнтези сериала.

– Подслушиваешь? – прищурившись, девушка сразу перешла в наступление.

– Нет, что ты, – быстро отмахнулась я. – Просто иду к себе.

Сара недовольно фыркнула и с силой хлопнула дверью. И пока на меня не обрушился ещё чей-то гнев или нежелательное внимание, я поспешила скрыться в своих четырёх стенах.

Моя комната была таких же размеров, что и остальные в этом социальном жилье и единственное, что её отличало от десятков других – это цвет стен. Предыдущий жилец выкрасил все стены в цвет спелого зелёного яблока, а местная администрация видимо не захотела заморачиваться с перекраской, поэтому оставила всё как есть. Я рухнула на кровать и закрыла глаза. Истерика за стеной продолжала набирать обороты.

– Если я не приведу ещё одну девушку, меня саму не допустят! – голос соседки перепрыгнул на несколько октав выше. – Ты хоть знаешь, сколько времени я потратила на умасливание этого урода, Нико? Где я сейчас найду подходящую модель? Что же делать?!

От этого звука у меня начала болеть голова, и в надежде приглушить громкие стенания, я накрыла голову подушкой.

На несколько минут визг прекратился, и я уже подумала что кризис миновал, но внезапно из-за стены донеслось душераздирающее:

– НЕТ!

Её подруга начала что-то быстро тараторить, и я перестала вслушиваться в бессмысленную болтовню этих двоих, а вместо этого засунула в уши наушники и включила на всю громкость свой заезженный до дыр плейлист, надеясь на скорую боль от громкой музыки. Будь моя воля, я съехала бы из этого места, бросив все вещи и оставив всё позади.

Пальцы начали отстукивать знакомые ритмы, я постепенно отключалась от внешнего, такого раздражающего мира, который меня не принимал. Не хотел принимать. Или я была чужой здесь? Вот бы раствориться в музыке…

– … на минуту!

Я вздрогнула из-за того, что наушники были бесцеремонно выдернуты, а Hozier не успел допеть до конца мою любимую песню. Виновница нарушенного покоя стояла передо мной с моими наушниками в руках, а на её лице было написано странное выражение.

– Это моя комната, – осторожно заметила я.

Сара поджала губы и сделала глубокий вдох.

– Мне нужно, чтобы ты оказала мне услугу, – она запнулась и покачала головой. – Нет, точнее это я оказываю тебе услугу.

– Не припомню, чтобы я просила тебя о чём-то, – всё так же осторожно произнесла я.

Из-за стены послышался слабый голос Кевы:

– Да попроси же ты её!

– Что происходит? – подозрение в голосе скрыть не удалось.

– Мне нужен ещё один человек, на сегодняшнее мероприятие. Тебе заплатят, – было видно, что Саре неприятно говорить со мной и находиться в моём обществе. Она делает это через силу. Или делает вид?

– Не интересно, – без раздумий ответила я и встала с кровати, чтобы выпроводить непрошенную гостью.

– Это аукцион для людей из высшего общества, – недовольно фыркнула девушка. – Ты хоть представляешь, как сложно было пробиться туда?

Сара сложила руки на груди и гневно сверкнула глазами.

– Причём тут я?

– Для демонстрации ювелирных украшений не хватает ещё одной девушки, – она окинула меня презрительным взглядом с головы до ног. – И хоть исходник такой себе, но если тебя подкрасить и одеть в нормальную одежду, то для заднего фона можешь сгодиться.

– Благодарю за комплимент, но вынуждена отказать, – собрав последние крохи гордости, ответила я. – Я не модель, и вся эта ерунда меня не интересует.

В дверном проёме показалось лицо бледной Кевы. Её золотисто-медовые волосы сосульками падали на зелёные глаза.

– Пожалуйста, выручи нас, – протянула она. – И то что ты не профи, это ерунда. Всё что нужно – это надеть платье с побрякушками и походить пару часов в этом перед публикой.

Мне стало жаль эту девушку: она выглядела больной и слабой, да ещё и была вынуждена общаться с излишне эмоциональной Сарой.

Кева подошла ближе и расстегнула молнию на моей толстовке. Я даже не успела убрать её руки.

– Ну вот, у тебя хорошие данные, – улыбнулась она. – И ты симпатичная. Правда, я уверена что там не будет ничего сложного.

Сара молча наблюдала за своей подругой.

– А у вас нет никого на примете? – я убрала руки девушки и снова наглухо застегнула молнию. – Я ведь правда ничего такого не делала.

– Если бы был, стала бы я обращаться к тебе? – хмыкнула Сара. – К тому же, каждый кто живёт в этом доме, не откажется заработать немного денег, – чуть мягче добавила она.

И это была истинная правда. В основном здесь сдавали комнаты бедным студентам, молодежи и тем, кто не мог позволить себе снять полноценную квартиру.

– Это точно работа только… – я откашлялась. – Хм, модели?

Девушки переглянулись и рассмеялись.

– Точно, – всё ещё смеясь, ответила Сара. – Сегодня, в историческом доме "Хеннеке", будет проводиться благотворительный аукцион, соберутся все сливочные сливки – актёры, музыканты, бизнесмены и люди искусства. А мы будем демонстрировать для них ценные предметы ювелирного искусства – как выставочные образцы, только живые и на каблуках, – рассказывая всё это, девушка буквально светилась от предвкушения. – Я слышала, что Ян Холодный тоже будет там, – добавила она, обращаясь к подруге.

Кева застонала.

– Ну почему меня угораздило отравиться именно сейчас?

Не имея ни малейшего представления что именно там будет происходить, меня подтолкнуло принять положительное решение только возможность хоть и небольшого, но заработка. И надеюсь, что платье, в котором я буду вынуждена выступать как цирковая мартышка, будет с закрытой спиной.

– Согласна? – спросила Сара уже без прежней неприязни.

– Меня не забракуют?

– Просто повторяй за остальными девчонками, и всё будет отлично, – она уже повернулась чтобы уйти. – И главное, улыбайся. Для тебя это конечно сродни с тем, чтобы сжечь эту ужасную толстовку, но ты всё же попытайся, – бросила она напоследок.

Девушки вышли и даже закрыли за собой дверь, а я повернулась к своему единственному зеркалу. Никогда не смотрела на себя с подобной стороны – платье, причёска, туфли и дефиле с драгоценностями.

– Выезжаем через два часа! – крикнула из-за стены Сара.

Я внимательно посмотрела на своё отражение.

Серые глаза разочарованно смотрели в ответ. На что я надеюсь?

Глава 2: Падший ангел

Когда мы подъехали к дому "Хеннеке", на улице сгустились приятные глазу сумерки. Старинное здание выглядело поистине величественным и торжественным, будучи украшенным тончайшей паутиной из сотен серебристых лампочек, кроваво-красными шёлковыми лентами, и расстеленной перед входом ковровой дорожкой сливочно-бежевого цвета. Около входа суетилось несколько молодых людей в костюмах швейцаров, расставляя огромные букеты из дивных, пышных цветов нежно абрикосового оттенка. Я засмотрелась на незнакомые мне цветы.

– Чувствуешь? – Сара потянула носом и от удовольствия закрыла глаза. – "Розы Джульетты", – она сделала глубокий вдох. – С ума сойти!

Девушка засмеялась и ткнула меня в плечо.

– И мы можем наслаждаться всем этим великолепием целый вечер!

Тяжелая двойная дверь открылась, и перед нами появилась женщина лет сорока, с прической Мэрилин Монро и в элегантном чёрном платье.

– Модели? – она окинула меня скептическим взглядом. – Сюда, быстрее, вас ещё красить, причесывать и одевать!

Мы поспешили внутрь, проходя мимо шикарно обставленных залов и коридоров, которые привели нас в наверное, самую маленькую комнатку в этом здании. Внутри кипела жизнь – несколько девушек сидели в креслах перед зеркалами, им делали причёски и макияж, а около каждой из них уже висело вечернее платье. Позади них, в стеклянных коробках на мягких подставках были выставлены ювелирные украшения в огромном разнообразии – тяжеловесные колье, изящные тиары, ослепительные кольца и серьги, замысловатые браслеты и подвески, а драгоценные камни сверкали от света ламп тысячами разноцветных лучей.

– Так, сперва нужно определиться с украшением, – сказала брюнетка "Монро" и подвела нас к столу с драгоценностями.

Она быстро осмотрела Сару и с удовольствием отметила яркую внешность девушки.

– Нужно что-то нейтральное, чтобы сочеталось с… – брюнетка задумчиво нахмурилась и тут же выдала. – Бриллианты и белое золото. И прическу мы оставим, мне нравится.

Сара взъерошила свой чёрный ёжик и довольно подошла к свободной девушке-стилисту.

– Ты, – она указала на меня. – Очевидно "зима" – бледная кожа, волосы, хм, придётся повозиться. Глаза ничего, красивые, – она пробежалась по мне холодным взглядом профессионала, сухо и быстро озвучивая "факты" моей внешности. – Колье с алмазами, хм, но к твоим глазам… – она вновь оценивающе посмотрела на меня. – Нет, нет. Здесь нужна платина. И танзанит.

Сара охнула, ещё несколько девушек оглянулись, не обращая внимания на возмущённые возгласы стилистов.

" Танзанит? Это что ещё значит? "

В полном недоумении я продолжала стоять на месте, пока меня не схватил за руку молодой парень.

– Почему все переполошились? – тихо спросила я, когда он усадил меня перед зеркалом.

– Ты что, совсем не в курсе куда пришла? – он распустил мои волосы и стал перебирать пряди. – На тебя пал выбор самого лакомого кусочка этого вечера, и хоть ты и будешь носить его всего три часа – но это уже многого стоит.

Я стала перебирать в памяти названия всех драгоценных камней которые знала, но танзанит не входил в их число.

– Так он тоже будет здесь? – одна из девушек спросила остальных, специально выделяя загадочную фигуру в лице местоимения. – Я слышала, что он приедет сегодня.

– Если я увижу его, то точно грохнусь в обморок!

– А я слышала, что он ищет моделей для своего нового проекта.

– И что вы все нашли в нём? – сказала блондинка.

Остальные девушки в шоке повернулись в её сторону. Я же, абсолютно не понимала о ком идёт речь.

– Он самый крутой современный фотограф, – подала возмущённый голос Сара, и остальные только поддержали её. – К тому же, ты видела его? Всё бы отдала за…

– Хватит разговоров! – прикрикнула мисс "Монро". – Вы пришли сюда не развлекаться, а работать!

Женщина посмотрела на всех грозным взглядом, означающим только одно – с ней лучше не шутить.

– Побольше синих и серых красок, Гарри, – она подошла ко мне сзади и собрала мои волосы, подняв их наверх. Её тон тут же изменился с жёсткого, на деловой и спокойный. – Выше, но не слишком пышно, шея должна быть открыта. На каблуках же умеешь ходить? – брюнетка обратилась ко мне.

– Справлюсь, – самоуверенно ответила я.

И откуда во мне вдруг взялось столько уверенности?

Парень выслушал ценные указания и принялся за работу, расчесывая волосы и рисуя на моём лице новые черты, пока я надеялась что моё платье будет без открытой спины.

***

Спустя сорок минут, из зеркала на меня смотрела совершенно неузнаваемая девушка: блестящие волосы собраны в высокую укладку, в которой не видно ни единой шпильки; яркие глаза сверкают глубоким синим, серым и фиолетовым; идеально-белая кожа сияет, а фигура облачена в шёлковое платье цвета стальной дымки. Я с облегчением выдохнула.

– Выход через пятнадцать минут, идём! – мой стилист Гарри взял меня за локоть и потянул в глубь комнаты.

Главная брюнетка по одной открывала стеклянные коробочки и аккуратно надевала на каждую девушку "свою" драгоценность, грозно давая последние наставления:

– За каждую вещь отвечаете головой, из поля зрения своего ассистента никуда, с гостями не разговаривать, не пить и не есть ничего! А главное – улыбаться и быть послушными куклами!

Подошла моя очередь и женщина водрузила на мою шею массивное колье, состоящее из плотно прилегающего, широкого "ошейника" с прямоугольными камнями, по краям усыпанными окантовкой из бриллиантов. А в центре спускалась тяжёлая подвеска с точно таким же камнем. Главные драгоценности переливались синим, фиолетовым и даже оттенками серого.

Так вот как выглядит танзанит.

– Тяжёлое, – я качнулась на высоких каблуках. Шею сковало роскошество из платины и драгоценного камня.

– Это самое ценное, что есть в коллекции. На тебе тройная ответственность, – она грозно сверкнула глазами. – И ещё это.

Она взяла меня за руку и надела на палец кольцо, полностью повторяющее дизайн и форму колье – простой прямоугольный камень с окантовкой из бриллиантов. Я искренне восхитилась, как просто и изящно смотрелось украшение на моей слегка подрагивающей руке.

– А если гости будут задавать какие-то вопросы?

– Ассистенты ответят на все вопросы за вас, так что просто стой и улыбайся.

Я посмотрела в зеркало ещё раз и сделала глубокий вдох. Это должны быть самые лёгкие деньги в моей жизни.

Девушки начали торопливо выходить из комнаты и я поспешила за ними.

Уже издалека я услышала музыку и приглушенный гул голосов, который становился громче по мере приближения к главному залу. Двери распахнулись, и мы по одной стали заходить внутрь ослеплённые светом, количеством людей и лёгким ужасом от предстоящей "выставки". Официанты, с огромными подносами уставленными бокалами с шампанским и вином, ловко сновали между гостями, которые с любопытством разглядывали ювелирные украшения в точно таких же стеклянных коробках на высоких каменных пьедесталах.

– Дамы и господа! – звучный голос ведущего аукциона заставил меня вздрогнуть от неожиданности. – Спешу представить вашему вниманию уникальную коллекцию самых редких произведений ювелирного искусства, – он махнул в нашу сторону. – Готовьте ваши кошельки, наслаждайтесь и будьте как дома!

Шквал аплодисментов дал понять – шоу начинается.

– Молчим и улыбаемся, вперёд, – шикнула на нас мисс "Монро" и растворилась в толпе.

Девушки поплыли каждая в своём направлении, и я последовала их примеру, стараясь не запнуться и не упасть.

" Спокойно, ты справишься " – повторяла я про себя, ощущая холодную тяжесть на шее и руке. – " Главное, за запутаться в длинном подоле платья ".

Молодой парень-ассистент в обычном чёрном смокинге, молча шёл недалеко от меня, в любую минуту готовый рассказать заинтересованным гостям про немыслимую сумму денег на моей шее.

Кое-кого из присутствующей публики я узнала – актрис и актёров, нескольких музыкантов и даже одну девушку-модель, которую однажды видела на обложке журнала.

" На ней бы точно это колье смотрелось куда лучше " – внутренний голос вновь отрезвил меня.

Что касалось всех остальных – подавляющее большинство лиц было мне не знакомо но я догадалась, что присутствующие здесь люди обладали счётом в банке с большим количеством нулей.

– Это невероятно! – мужчина, одетый в элегантный костюм-тройку, повелительным жестом ладони остановил меня. – Ты только взгляни на этот цвет! – он обращался к своей спутнице, в таком же идеально подогнанном брючном костюме.

Я замерла около них и стала искать взглядом своего рассказчика, улыбаясь как последняя идиотка.

Гости не обращали на меня ни малейшего внимания, переговариваясь между собой и рассматривая колье на моей шее, будто перед ними стоял не человек, а самый обычный наряженный манекен. Мой "смокинг" оказался возле нас через секунду.

– Единственный экземпляр в своём роде, колье из танзанита, платины и бриллиантов. Восемь камней идеальной чистоты и формы, добытые в провинции Аруша на севере Танзании, – парень сделал красивый жест, указывающий на мою шею. – Данное колье было изготовлено в 1968 году, под эгидой Генри Плата.

Около нас собралось ещё три человека.

– Обратите внимание, – "смокинг" вновь указал на мою шею. – Все восемь камней абсолютно идентичны – семнадцать карат в каждом экземпляре. В зависимости от угла обзора, мы можем наблюдать уникальное качество танзанитов – плеохроизм.

Рассказчик одними лишь глазами подал мне знак, что вместе с колье нужно продемонстрировать кольцо, и спохватившись, я поспешила продемонстрировать публике свою руку.

Женщина в красном охнула и захлопала в ладоши.

– Девятый камень!

Я совсем не ожидала такой реакции, но не подала вида краем глаза заметив, что на меня смотрит "мисс Монро". Она, как мне показалось, с удовлетворением едва заметно кивнула.

Ещё добрых тридцать минут я демонстрировала зрителям украшения, украв большую часть внимания у остальных девушек-моделей.

" Теперь мне точно попадёт от Сары ", – пронеслось у меня в голове. – " Она хотела стать звездой этого вечера, но чёртово колье выпало на мою душу ".

– Ян, ты должен это видеть! – громко сказала одна из женщин.

Я обернулась на голос и увидела как расступается толпа, пропуская кого-то.

" Ян? Где-то я уже слышала это имя… "

Ещё одна девушка проходившая мимо, с алмазным комплектом из серёжек и ожерелья, замерла и открыла рот, не в силах совладать с эмоциями. Она увидела кого-то за моей спиной. Её тут же подхватил под локоть ещё один "смокинг" и увёл прочь.

– Единственное в своём роде, – мягко сказал незнакомый мужчина, будто из воздуха оказавшийся рядом со мной. – В этом случае я готов засвидетельствовать, что это колье оказалось на самом правильном фоне из всех возможных.

Он подошёл ко мне ближе всех остальных, глядя прямо в глаза безумно чёрными, бездонными глазами, улыбаясь опасной, губительной улыбкой. Мужчина был одет гораздо проще, даже развязнее всех остальных гостей: чёрная водолазка, удлинённый пиджак цвета крем-брюле с выделяющимися лацканами, и тонкие чёрные брюки свободного кроя, с длинными вставками в тон пиджаку. На его ногах красовались классические "конверсы".

– И как только вы дышите в нём? – поинтересовался он, не убирая с лица свою полуулыбку.

Его пальцы потянулись к собственным волосам цвета слишком горького шоколада, и небрежно взлохматили длинные пряди. Я замерла, наслаждаясь чрезмерно красивым зрелищем.

Он выжидательно смотрел на меня.

– Пре… кхм, – я откашлялась и тут же слегка покраснела. – Прекрасно.

Толпа замерла и с любопытством наблюдала за представлением, наверное только сейчас отметив моё существование, и что манекен способен говорить.

Мужчина целую минуту изучал моё лицо, скрытое под слоем красок и теней, но у меня создалось чёткое ощущение того, что он видит меня настоящую. Внутренний голос хотел что-то сказать, но я была поглощена сиюминутной реальностью, поэтому без труда отгородилась от него.

– А что ещё представлено на этой выставке? – лениво протянул незнакомец, надевая на нос тёмные очки. Он повернулся к своим знакомым и вся толпа, смеясь и переговариваясь, удалилась от меня прочь.

– Что ты сделала? – неизвестно откуда взявшаяся "мисс Монро" зашипела мне на ухо, не переставая улыбаться.

– Ничего, – я посмотрела на своего "смокинга" в поисках поддержки. – Они ушли смотреть на другие драгоценности.

– Она… – начал было парень, но его перебили.

– Я же велела не открывать рот! – женщина кипела от тихой злости. – Твоя задача молчать и улыбаться! Ты хоть знаешь кто это?!

Брюнетка поправила выбившийся локон и умчалась прочь, в сторону ушедших гостей.

– Я скажу ей позже, что ты ничего не натворила, – парень взял меня под руку и прогулочным шагом повёл вдоль белых колонн. – Не переживай.

– Спасибо, – тихо выдохнула я и впервые внимательно посмотрела на своего сопровождающего.

Светлые волосы, голубые глаза и юное, открытое лицо. Ему не дашь больше двадцати.

– Как тебя зовут? – вдруг поинтересовался он.

– Ава.

– Я Дан, – его голос звучал иначе, не так, когда он рассказывал про драгоценность. – Ещё немного времени, и наша миссия выполнена.

Он улыбнулся, выпустил мою руку и отошёл на пару шагов.

Стиснув зубы, я продолжила своё шествие по огромному залу, погружаясь в шум непрекращающихся разговоров, музыки, звона бокалов и повторяющихся изъяснений Дана про драгоценности, не переставая улыбаться и молчать как рыба. Единственное но, которое теперь отвлекало меня от волнения перед большим количеством людей, это чёткое ощущение что за мной беспрестанно наблюдают бездонные чёрные глаза, которые до конца этого странного вечера отпечатались в моей памяти далёким воспоминанием.

Мне восемь лет. Я стою на своём месте, в центре вытертого, светлого ковра, в тёмном кабинете перед массивным деревянным столом. Мне не нравится это место. Отсюда нельзя уйти просто так. Ладошка стиснута широкой, грубой ладонью отца, который возвышается надо мной нерушимой скалой. Он кричит, постоянно дёргая меня за руку, потому что я снова его ослушалась.

Над столом висит картина Александра Кабанеля – Падший ангел. L'Ange déchu.

Я обернулась, в надежде смахнуть наваждение, но столкнулась с этим взглядом.

Люцифер смотрел на меня.

Вновь.

Это я причина его слёз.

Глава 3: Наваждение

Сорок восемь часов. Две тысячи, восемьсот восемьдесят минут. Длинных, одинаковых, зудящих минут, в каждой из которых я не могла отделаться от призрака взгляда чёрных глаз. Стрелка часов раздражающе тикала.

Я как будто звала его, хотела посмотреть в эти глаза хотя бы ещё один раз и узнать ответ, но… знала, что этому не суждено сбыться.

Два дня назад я даже не знала о существовании этого человека, а сейчас все мои мысли заняты им. Но какой вопрос я хотела задать?

" Тебе не место в этом мире " – прошептал внутренний голос, потому что знал, что он прав.

Да. Всё верно. Мне не место. Я попала туда благодаря случайному стечению обстоятельств и нужно просто выкинуть этот день из головы.

Вы-ки-нуть.

Я подошла к окну, стянула толстовку и закрыла глаза. Слишком яркое солнце сегодня и я сразу почувствовала как кожа начала медленно нагреваться о палящие лучи. Мне не нравилось, но что-то подсказывало – нужно потерпеть. И спустя десять минут я наконец осознала, что снова делаю это. Впиваюсь ногтями в бедро, царапаю кожу, пока на ней снова не начали появляться красные и розовые отметины.

Щеки раскраснелись, на шее появились крохотные капельки пота. Но боль наконец отступила на второй план.

Спасибо.

– Почта! – крик Сары выдернул меня из анабиоза, и я торопливо оделась.

В коридоре на низком столике я обнаружила сваленную стопку конвертов и газет, и когда соседка скрылась за своей дверью, я нашла два письма, адресованных на моё имя.

Пальцы распечатали первый конверт – счёт за проживание, за который я могла не переживать в этом месяце. Бумажки тут же полетели в сторону. Второе письмо – бежевое из плотной, дорогой бумаги без обратного адреса. Это сбило меня с толку.

Заперев дверь, села на кровать и начала внимательно изучать послание. Конверт плохо поддавался и я порезала палец о край бумаги.

– Ай! – на уголке тут же отпечатался маленький красный кружок. – Вот чёрт.

С трудом вскрыв письмо, я нашла внутри небольшой листок бумаги, который оповестил меня о приглашении на фотовыставку сегодня вечером. Слова напечатаны на бездушной машине.

Сердце радостно ёкнуло, и я не могла поверить своим глазам.

" Фотограф… он фотограф! " – я снова выудила из памяти каждое слово, сказанное девушками в тот вечер. – " Неужели это приглашение от него? "

Глаза лихорадочно искали подпись, хоть что-то, но кроме моего адреса и самого приглашения, бумага была отвратительно пуста, а печатные буквы на белом фоне до ужаса ровные и одинаковые, как будто слившиеся в единую чёрную полосу.

Здравый смысл подсказывал, что я должна перестать гнаться за своими придуманными иллюзиями, за этим пустым, основанным лишь на одном взгляде, наваждении. В голове снова возникли знакомые образы из прошлого.

Кожу обожгло, я вскочила с кровати, роняя на пол конверт и приглашение.

Если я не выйду отсюда, то сойду с ума.

Плюнув на отголоски разума, я открыла шкаф и вытряхнула всё содержимое наружу.

Будь что будет.

***

Пронзительно светлые залы переполнены – стоял приглушённый шум, люди то и дело перемещались от одной фотографии к другой, неспешно обсуждая увиденное и изредка кивая головами, как будто в такт какой-то музыке. Я чувствовала себя здесь не в своей тарелке, разглядывая выставку и окружающих особняком. Любой человек, обрати он на меня своё внимание, сразу понял бы – я белая ворона.

" И зачем ты только пришла сюда? " – протестовал внутрений голос, пробуждая во мне всё сильнее и сильнее знакомые чувства. Стыда и собственного разочарования.

Я снова и снова оглядывалась по сторонам, но не находила даже призрачного намёка на то, что взгляд слишком тёмных глаз присутствует здесь. Да и если бы это было так, я наверняка поняла бы это сразу, как только вошла. На аукционе, этот человек привлекал к себе всеобщее внимание.

Чёртова идиотка.

– Бокал вина?

Я вздрогнула и замерла. За моей спиной раздался голос, практически не похожий на все прочие, что мне доводилось слышать раньше. Мягкий, шёлковый баритон неспешно обволакивал со всех сторон, не давая шанса опомниться. Этот звук растёкся по моей коже, нежно лаская и успокаивая невидимые кровоточащие раны.

Признаться честно, отстраняться и высвобождаться из его власти даже не хотелось.

Я обернулась. Около меня стоял мужчина, одетый в самые простые джинсы и тёмную толстовку, с бейсболкой на голове. Его взгляд был спрятан за тёмными очками.

Я узнала его.

– Это вы? – этот полный надежды вопрос прозвучал слишком наивно.

Он улыбнулся одними уголками губ и протянул мне бокал.

– Вкусно. Попробуй.

Я взяла из его рук вино. Холодное.

– Что вы тут делаете?

– Выставка, – он засунул руки в карманы толстовки и посмотрел на висящую на стене фотографию. На ней была изображена девушка с развевающимися тёмными волосами, слегка печальная, но в ней была видна сила и свобода.

Я покрутила бокал пальцами.

– Это ваша работа?

Он молча кивнул, не глядя на меня. Больше он не улыбался.

Мой взгляд сам собой переместился с фотографии на его лицо. Я бесстыдно разглядывала скрытые под очками глаза, его нос, прямые, чётко очерченные губы, нижнюю челюсть, которую украшала красивая щетина. Что бы там ни было, но этот человек появился здесь не случайно. А его "маскровка", успешно скрывала его настоящую личность. Все посетители выставки мирно проходили мимо, не обращая внимания на невзрачно одетого парня и меня, слегка побледневшую девушку с бокалом в руках.

– Я не представился, это грубо, – он вновь повернулся и протянул свою ладонь, говоря так, что кроме меня его никто не слышал. – Ян Холодный.

– Ава, – голос слегка охрип.

– Как ты оказалась на аукционе? – я знала что он смотрит мне прямо в глаза, хоть его взгляд был скрыт за чёрными стёклами. – Ты не похожа на модель.

– Мне предложили, то есть… – в горле внезапно пересохло, я вспомнила про поднесённое вино и сделала большой глоток. – Меня попросили заменить одну девушку. Выбора не было, – я пожала плечами. – На самом деле, я не хотела…

– У тебя отлично получилось, Ава, – он перебил меня, не дав закончить мысль. – Я слышал, что то колье купили.

– Да? – занервничав, я снова сделала глоток вина. – Наверное, это хорошая новость.

– Это аукцион, и всё представленное должно быть продано, – внезапно он снял очки. Чёрные глаза замерли, сфокусировали меня на одной точке. Я почувствовала, как медленно начинаю падать в пропасть. – За самую большую плату.

Последние слова резанули по ушам, но я слышала всё как будто из под слоя ваты.

– Большую плату… да… – я с трудом отвернулась и снова посмотрела на лицо девушки с фотографии.

Последний глоток, прохладное вино медленно продвигалось по пищеводу. Свободной рукой, я провела линию от горла до желудка. Пальцы чуть было не выронили пустой бокал.

– Осторожно, – он подхватил меня под локоть и перехватил бокал. – Ты в порядке?

Меня слегка качнуло. Я помотала головой.

– Извини, – я схватилась за него, ощущая как пол вот вот норовит уйти из под ног. – Мне нужно на воздух.

– Всё будет хорошо, – мягко сказал он на самое ухо, и обхватив меня за талию, начал выводить из зала.

" Всё будет хорошо? " – эти слова красной тревогой горели где-то вдалеке моего сознания, но я не могла сфокусироваться на них, или чём-то другом. Единственое, что я сейчас полностью осознавала, это его крепкие руки, что держали меня за талию. Он позаботится обо мне.

Когда мы вышли на улицу, свежий воздух ударил мне в ноздри, но лёгкие не получили искомого насыщения. Я попыталась сделать глубокий вдох.

– Тебе нужно присесть, – мужчина аккуратно усадил меня на мягкое сиденье. Голова приятно откинулась назад.

Это машина?

– Я отвезу тебя, не беспокойся, – его руки, как мне показалось, снова обняли меня. Раздался тихий щелчок. – Вот так.

– Здесь так тихо, – я разлепила внезапно потяжелевшие веки и повернула голову, смотря на улицу сквозь затонированное окно. Проулок, тишина, ни единого человека. Уже так темно… – Где мы?

Он обогнул автомобиль и сел рядом со мной.

– Спасибо, – бархатистый шёлк вновь укутал меня с головы до ног. Я не была против.

– Так приятно, – язык плохо слушался, как и собственные мысли, которые я была не в силах контролировать. Я говорила что думала, не заботясь ни о чём.

Мотор тихо заурчал, машина поехала вперёд. А я медленно проваливалась в сладкие объятия шёлкового сна, улыбаясь собственным мыслям.

" Так приятно… так приятно.... "

Глава 4: Серая птица

Трель какой-то птицы заставила меня вынырнуть из глубокого сна. Птица щебетала так красиво, что мне казалось будто снова наступила весна, причём необычная, а как будто эта весна сменила необычайно долгую, жестокую и морозную зиму. Ещё не открывая глаз, чтобы убедиться в собственной правоте воочию, я уже знала что увижу – пасмурное небо, с едва пробивающимися лучами; время от времени усиливающийся ветер, что тревожит не опавшую листву; и золотисто-красный ковёр, покрывающий серую поверхность города.

Солнечный луч упал мне на лицо и я открыла глаза. Светлый потолок с чёрным геометрическим рисунком, большие лампочки, свисающие на толстых шнурах-проводах. Я несколько раз моргнула, щурясь от солнечного света и странного видения. Но я ошиблась.

Это не моя комната.

Я резко села и откинула тонкое одеяло в сторону.

Большая и широкая кровать, застеленная тёмно-серым бельём, на которой я только что так уютно и сладко спала, так же не принадлежала мне. Единственное, что было здесь моим, это надетая на мне футболка.

С трудом, я попыталась вспомнить вчерашний вечер.

Приглашение на плотной бумаге, выставка, девушка на фото, этот человек… всё будто в какой-то дымке. Что произошло?

– Привет, – я подняла глаза на голос и тут же притянула одеяло обратно, до самого подбородка.

Мужчина держал в руке кружку с дымящимся напитком, его глаза светились нежностью и счастьем, а длинные волосы небрежно связаны на затылке. Он был гладко выбрит и улыбался.

– Тебе уже лучше? – мягко спросил он, присев на другой край большой кровати. – Ты вчера неважно себя почувствовала.

– Ох, как стыдно, – я закрыла лицо ладонями. – Я… не… ничего такого?

Он засмеялся.

– У тебя закружились голова, ты даже на ногах не могла стоять, – он протянул мне кружку. – Осторожно, кофе горячий. Я не знал сколько сахара ты любишь, поэтому положил как себе, – он снова улыбнулся. – И возвращаясь ко вчерашнему – я решил отвезти тебя к себе, так как испугался, что тебе может стать хуже без присмотра.

Я сделала глоток кофе. Вкусно.

Вдруг, мои мысли завели меня в неприглядный угол. Я испугалась и посмотрела на кровать, а потом на сидящего мужчину.

– Нет, нет, – он замахал руками, будто прочитал мои мысли. – Я положил тебя на кровать, ты уснула ещё в машине. Я спал в другой спальне.

– Что-то произошло со мной, я опять доставила проблем, простите, – облегчённый выдох вырвался из груди.

Ян встал, сложил руки на груди и возвысился надо мной. Он довольно кивнул.

– Будь как дома, пей кофе, душ находится здесь, – его палец указал на чёрную дверь слева. – И я предпочёл бы на "ты", – Ян сделал несколько шагов и обернулся. – Да, я закинул в стирку почти всю твою одежду. Кроме футболки. Можешь переодеться во что-то моё. Вещи вон там.

Он улыбнулся и вышел из спальни.

***

Приняв тёплый душ, я высушила волосы полотенцем и открыла шкаф – стопки с белоснежным бельём, благоухающие футболки и рубашки, аккуратно развешанные по тону и цвету, горка свежих полотенец. Я надела мужские трусы и длинную футболку белого цвета. Штаны попросту бы спали с моих бёдер.

Одевшись, я заметила что кровать была заправлена, а моя футболка и нижнее бельё исчезли. В комнате царил идеальный порядок.

Выйдя из спальни, я спустилась по лестнице и попала в просторную гостиную с панорамным дугообразным окном, около которого стоял рояль цвета благородного оникса. Вид из окна был потрясающий – весь город как на ладони, вдали виднелась кромка леса, обнимающая самый край беспокойного залива. Эта квартира расположилась на высоте птичьего полёта и представляла из себя пентхаус, занимающий целый этаж дома. Интересно, на каком мы этаже?

Хозяин сидел на диване, его руки расслаблено лежали по обе стороны мягкой спинки. Он смотрел в мою сторону.

– Мои вещи, – начала было я, но он снова опередил.

– Да, я подумал что всё нужно постирать, ты испачкалась, когда упала, – он махнул ладонью на диван. – Присаживайся.

Упала? Я этого не помню…

Что же я натворила вчера?

Подходя ближе, я обратила внимание на его руку – из под края рукава футболки выглядывала небольшая часть татуировки. Четыре кончика пера. Мне сразу стало любопытно узнать, что изображено на "полной версии картины".

– Всё это так, – подобрать подходящее по ситуации слово было непросто. – Вы, – он скривился от отстранённого обращения. – То есть ты. Эм… мы знакомы один день, и мне неловко расхаживать по твоему дому в твоих вещах. Всё в порядке, нужно было отвезти меня домой.

Он усмехнулся.

– Мне нравится, как ловко ты обращаешься со словами, Ава. "Расхаживать по твоему дому", – посмаковал он. Мне почему-то стало неловко. – И мы знакомы целых четыре дня, если не считать что первый день был не полным. Всё нормально. Тебе стало нехорошо, и я решил что оставлять тебя одну – небезопасно. Тем более я рад, что в моём доме появилась гостья.

Я склонила голову набок. Такая необычная ситуация со мной впервые.

– Ты фотограф, – это прозвучало как уверенное утверждение.

– А ты подрабатываешь моделью.

– Вовсе нет. Кажется, я уже…

– Говорила.

Мы переглянулись.

– У тебя интересный типаж, – мужчина подпёр голову ладонью.

К щекам стала приливать кровь, и я попыталась скрыть смущение. Провальная попытка.

Птица за окном вновь запела свою трель, но теперь я слышала её на отдалённом, заднем плане. Мы сидели напротив и всматривались друг другу в глаза.

Чёрный и серый.

– Хочешь есть? – Ян первым нарушил молчание и подал мне руку.

Когда наши пальцы соприкоснулись, я снова ощутила это чувство. Как будто из затянутой дымкой памяти до меня дотронулись сильные, надежные руки.

***

Прошло несколько часов, а мы вели себя как давно знакомые, близкие люди. Мы ели пиццу, фруктовый салат, говорили о пустяках, обсуждая погоду, музыку, фильмы и пристрастия каждого в еде. Мне хотелось узнать этого человека поближе. Я уже много лет не чувствовала себя так спокойно и расслаблено, забыв, что я нахожусь в чужом доме и в чужой одежде.

Я уже много лет не разговаривала с другим человеком просто так.

– Я рад, что всё-таки решил прийти на тот вечер, – это признание было неожиданным.

– А ты не хотел приходить?

Ян отмахнулся, оставив вопрос без ответа.

– Позволишь сфотографировать тебя? – он встал и подошёл к большому стеллажу из тёмного дерева, на одной из полок лежал фотоаппарат. – Это только на пробу.

– На пробу? – мне не понравилась эта идея, я не любила фотографироваться.

Момент лёгкой и непринуждённой беседы был разрушен. По моей вине.

– Да, я хочу попробовать, – Ян повернулся, снял крышку с объектива. Его чёрные глаза загорелись.

Он уже было хотел сделать первый кадр, но заметил смятение на моём лице.

– Ава, – снова этот голос. Обволакивающий, завораживающий. – Пожалуйста. Ради меня. Ты очень красивая девушка.

Я заправила прядь волос за ухо. Руки начали подрагивать.

Это было странно, даже абсурдно. Я знала, что бояться мне нечего. Но внезапно, по необъяснимой причине страх подступил ксамому горлу.

– Ради меня.

Я кивнула. Замерла на своём месте. Опустила глаза.

Камера издала щелчок. Затем ещё один.

Он молча ходил вокруг, рассматривая меня сквозь объектив и иногда, невесомыми движениями поправлял мои волосы. Всё это походило на гипнотизирующий ритуал.

Щёлк. Щёлк. Щёлк.

Ян вдруг остановился.

Я осмелилась посмотреть на него.

Всего мгновение, но мне показалось что его глаза приобрели странный, холодный отблеск.

Я моргнула и видение сразу исчезло, потому что пронзительный и тёплый взгляд был на месте.

Вновь я накручиваю себя и своё воображение.

– Мне наверное уже пора, – после долгого молчания я слегка охрипла. – Благодарю за гостеприимность.

За окном постепенно сгущались сумерки.

– Так скоро? – грустно вздохнул он. – Может, ты останешься ещё ненадолго?

– Мне и правда пора, я провела у тебя целый день.

Мужчина быстро убрал фотоаппарат.

– Я напугал тебя? Я не хотел этого, – он поджал губы, отступил назад. – Признаюсь честно… я не помню, когда проводил целый день так хорошо, потому что… – он сел и погрузил пальцы в спутанные волосы. – Мне слишком близко знакомо одиночество, – его голос стал мертвее ветвей погибшего дерева. Он вздохнул и с грустью посмотрел на меня. – Мне сложно найти правильные слова… Я рад нашему знакомству. Я рад что встретил тебя.

В эту минуту, он выглядел как печальный, забитый и лишённый родительской любви мальчишка, которого несправедливо наказывали за то, что он не был идеальным ребёнком.

В памяти снова всплыл знакомый образ. Я быстро задвинула его в глубину, где ему и место.

Вечно я думаю о себе…

– Мне нелегко даётся всё это, а ты… я верю, что это не случайность, – он встал и подошёл ко мне. – Я хочу попросить тебя… – тихо прошептал он.

– О чём?

– Могу я тебя обнять?

Я кивнула.

Ян раскрыл руки и мягко притянул меня, прижимая к себе. Он был выше ростом, и моя щека легла в центр его груди. Я услышала размеренный стук сердца. Этого мне не хватало.

Мы стояли посреди гостиной прижавшись друг к другу и я ощущала его тепло, ровное сердцебиение, дыхание.

Сама того не заметив, я дала молчаливое согласие чтобы быть здесь.

Глава 5: Всё будет хорошо

Лежа на кровати, я вспоминала вчерашний вечер. Неужели это я? Неужели это та самая Ава, у которой к своим девятнадцати годам не было настоящих отношений, даже настоящей влюблённости, но эта девушка целый день провела в доме мужчины и так свободно общалась, смеялась и чувствовала себя… желанной?

Он несколько раз сказал мне, что я красива…

Я тряхнула головой, не веря в прошедшие события. Улыбка сама собой появилась на моих губах. Так глупо, непривычно…

Но так привлекательно.

Сладко потянувшись, я встала с постели. Ян, как истинный джентльмен, снова уступил мне свою спальню, удалившись в другую комнату и даже не намекнув на что-то большее.

Это было похоже на сказку, в которую внезапно и случайно попала такая девушка, как я.

Даже не верится.

Наверняка Ян уже проснулся, пьёт кофе в гостиной и ждёт меня, поэтому я заправила постель и спустилась вниз.

Тишина резанула слух.

– Ян?

Осмотрев гостиную, я пошла исследовать многочисленные комнаты пентхауса, в каждой из которых я встретила пустоту, тишину и поразительный порядок.

– Ян?

Большие часы в гостиной громко тикали. Точно так же, как часы из воспоминаний, в кабинете отца. Меня слегка передёрнуло.

Квартира пуста.

Я зашла на кухню и обнаружила на мраморной столешнице, в самом её центре, одинокий листок. Записка, написанная от руки. Ровным, красивым, практически идеальным почерком.

" Вернусь через пару часов, не хотел тебя будить

Не скучай

Чувствуй себя как дома "

Я улыбнулась, прочитав послание.

Кажется, внутри меня начинает зарождаться чувство, которое большинство девушек описывает как "бабочки в животе "…

Уже второй день я провожу у него дома, что я творю!

" Ты не должна быть здесь "

Я проигнорировала непрошенный голос. В эту минуту мне было хорошо, меня тянуло к этому человеку, это неоспоримый факт. К тому же, я чувствовала себя рядом с ним совсем другой. Замеченной, утончённой. Красивой. Это что-то, да значит.

Осмотрев себя в зеркало я с ужасом вспомнила, что вот уже вторые сутки пользуюсь его одеждой, причём так бесстыдно. Мои вещи должно быть уже высохли. И вообще, мне не мешало бы съездить к себе. Он, безусловно попросит меня вернуться, но не могу же я поселиться у него дома, прямо сейчас и… почему? Это знакомство развивалось отнюдь не как классическое, привычное и обыденное знакомство двоих людей. Сначала люди узнают друг друга, ходят на свидания, переписываются и "пробуют" новое общение на вкус. Испытывают друг друга, показывают свои лучшие стороны, знакомятся с друзьями, и только потом уже речь заходит о ночёвках и совместных вечерах. Хотя, если говорить о знакомствах с ближним кругом, то здесь я уверена – мне его знакомить просто не с кем, а для его друзей я однозначно покажусь серостью и неинтересной тенью нормальной девушки. Он знаменитый фотограф, его окружение наверняка ему под стать. Может поэтому я переночевала в его доме уже второй день подряд?

Я всмотрелась в собственное отражение.

И что он нашёл во мне?

"Я испугался, что тебе может стать хуже без присмотра" – воспоминание прозвучало так, будто он стоял рядом.

"Я верю, что это не случайность" – надеюсь, это чистая правда.

Найдя прачечную комнату я стала искать свои вещи. В сушилке пусто. В стиральной машине так же царила пустота. Стоящий в помещении шкаф оказался забит полотенцами и постельным бельём.

– Где мои вещи?

Неловкий вопрос повис в тишине.

Я вернулась в спальню, аккуратно открывая всевозможные ящики в поисках своей одежды. Только вещи Яна: его костюмы, носки, футболки…

Ничего не понимаю…

Остановившись, я обхватила себя руками и огляделась вокруг. Дорогие и идеально чистые вещи, предметы интерьера и изысканная мебель смотрели на меня. Изучали. Испытывали.

Чувствую себя голой.

***

Вторая чашка чая была прикончена, я сидела и напряжённо долго смотрела в окно: вид на залив оставался таким же превосходным. Мне захотелось разбить стекло чтобы картинка исчезла, осыпавшись острыми осколками на пол. И пока я раздумывала над этим, послышался звук открывающегося замка и звон ключей.

– Надеюсь, ты не сильно скучала, – я услышала радостный голос Яна. – Прости, что пришлось оставить тебя одну, возникли срочные дела.

Мужчина появился в гостиной, его глаза сразу начали искать меня. Выглядел он так же, как и запомнился мне: сильным, мужественным, загадочным и умопомрачительно красивым.

Мне стало чуточку спокойнее.

Он поставил на стул объемный пакет с какой-то иностранной надписью и, подойдя ко мне, сел рядом.

– Мне нравится приходить домой и видеть тебя здесь.

Его голос снова подействовал на меня гипнотически. Я будто окунулась в расслабляющую ванну из растопленного шоколада.

– Я не нашла свою одежду, – извиняющимся тоном произнесла я. – Прости, наверное нужно было дождаться тебя.

Ян улыбнулся. Это снова, как и в самый первый раз, было так же притягательно.

– Голодна?

– Не особенно, – я опустила глаза на пустую чашку.

Повисло неловкое молчание, я лихорадочно раздумывала над тем что ему сказать, но когда снова подняла взгляд на мужчину меня тут же осенило, и все ненужные мысли исчезли из головы. Между нами возникла та незримая связь, которую я почувствовала вчера. Слова были излишни.

– Ты восхитительно красива, – прошептал он, заправив мне за ухо локон растрепавшихся волос. – Такую красоту нужно беречь и охранять.

Я почувствовала, как к щекам приливает кровь. Опять. Неужели я заслужила такие слова?

Я с трудом отвела глаза и высвободилась из гипнотизирующего плена. Руки сами собой потянули край длинной футболки вниз.

Чужой футболки.

Одежда.

Моя одежда!

– Ян? Так где мои вещи?

Мужчина встал и направился к кухонному островку. Он молчал.

– Я ночую у тебя уже второй день, – смущение опять настигло меня. – Наверное, мне нужно домой.

– Домой? Зачем? Тебе здесь не нравится? – он сосредоточенно доставал продукты из холодильника и расставлял тарелки на широкой столешнице. Его голос прозвучал холодно и как-то отстранённо.

Эти вопросы завели меня в ступор. Он злится? Я чем-то расстроила его? Что это значит?

– Всё прекрасно, но я не живу здесь.

– Давай оставим этот разговор. Сейчас будем ужинать, – Ян не смотрел на меня. – Кстати, – он указал кончиком длинного ножа на увесистый пакет. – Твои вещи.

Обрадованная, что заминка с утренними поисками решена, я открыла пакет. Внутри лежало нижнее бельё, шёлковая блузка, тонкая туника, домашний костюм и ещё несколько вещей. Все они были новыми, на них виднелись прикреплённые ценники.

– Что это? – я удивлённо уставилась на мини-гардероб.

– Твоя новая одежда, – без запинки ответил он, нарезая сыр.

– Если это шутка, то я её не поняла, – по спине пробежал холодок. – Где моя одежда? Та которую ты забрал…

– Я купил всё то, что тебе может понадобиться, примерь, – нож блеснул в луче заходящего солнца. – Или могу докупить, если нужно. Хочешь кусочек?

Он положил в рот ломтик сыра и с удовольствием начал жевать.

Я моргнула, в надежде, что мне всё это послышалось. Нервный смешок слетел с моих губ.

Ян, наконец снова посмотрел на меня и улыбнулся. Но теперь его улыбка была другой.

– Ты смеёшься надо мной, – я попыталась выдать полноценный смех, но попытка провалилась.

– Отнюдь.

Улыбка исчезла без следа. Его лицо стало серьёзным, а радужка превратилась в два застывших, идеально круглых оникса, настолько чёрных, что я не смогла разглядеть зрачков.

– Я не понимаю…

– Всё будет хорошо, – он положил нож, обогнул островок и подошёл ко мне. – Я смогу тебя защитить.

– Защитить от чего? – я спрыгнула со стула, отбежала от него и попыталась собрать происходящее воедино. Это какой-то абсурд. – Ян, где мои вещи?

– Успокойся, – он сделал шаг в мою сторону, я в свою очередь сделала шаг назад. – Пойми, ты должна быть здесь.

– Просто скажи мне, что это какая-то глупая шутка…

Паника медленно нарастала внутри.

– Подойди ко мне, – он остановился и раскрыл объятия. – Ава. Пожалуйста.

Я ринулась к входной двери и стала дёргать ручку, глазами обшаривая пространство в поисках ключей. Заперто.

Он оказался рядом молниеносно и схватил меня в металлический захват своих рук, обездвиживая за пару секунд.

– Ян!

Ладонь тут же закрыла рот.

– Будь хорошей девочкой, перестань так себя вести, – его голос был удивительно спокоен.

Я стала брыкаться с удвоенной силой, но его мышцы сжались ещё сильнее.

У меня не было ни шанса.

– Я же сказал тебе, я дал обещание, – он потащил меня прочь от выхода, ни на секунду не ослабляя хватку. – Я не могу позволить исчезнуть из моей жизни той, что способна дать мне свободу. Ты нужна мне так же, как я тебе.

Мужчину приволок меня на второй этаж и бросил на кровать, а сам метнулся к шкафу.

Воспользовавшись секундной свободой, я рванула к лестнице, но была тут же схвачена не сделав и пары шагов.

Он вернул меня на кровать и навалился сверху. Я закричала в прижатую ко рту ладонь.

– Ты должна успокоиться, – он обернул моё запястье ремнём и резко дёрнул вверх, цепляя другой конец за спинку кровати. – Но я понимаю, тебе нужно время, – вторая рука точно так же оказалась пристёгнута.

Он отстранился, сидя на моих бёдрах, и провёл рукой по растрепавшимся длинным волосам.

Ониксы горели чёрным пламенем.

– Зачем ты это делаешь? – я бессильно дёрнула руками, из глаз брызнули слёзы. – Зачем ты пугаешь меня?

Ян наклонился и мягко стёр дорожку слёз, погладив меня по щеке.

– Я не хочу причинять тебе боль, поверь мне, – чёрное пламя бушевало прямо перед заливающимися слезами глазами. – Но если ты не будешь меня слушаться, я буду вынужден использовать эти варварские методы, – его рука дёрнула за ремень. – Мне не нравится это делать.

– Отпусти меня, – прошептала я между всхлипами.

Он снова выпрямился и сделал медленный вдох.

– Скоро ты всё поймёшь.

Ян встал с кровати и спустился вниз. С первого этажа зазвучала торжественная классическая музыка.

Глава 6: Квинтессенция голода

"Но и она печальна тоже,

Мне приказавшая любовь,

И под ее атласной кожей

Бежит отравленная кровь"

Николай Гумилёв

Дым в голове.

Его не выветрить сквозняком или сильным ветром, даже если постараться. Он затянул мне глаза, мозг, сознание, проник в каждую извилину, и я хотел бы привыкнуть.

Нет. Я нагло врал.

Я не хотел привыкать, не мог. Это не я.

В пустых комнатах, сквозь серые дымовые нити я всё так же видел, как в воздухе кружатся мелкие пылинки. Медленно, лениво, будто издеваясь надо мной, они кружили вокруг и насмехались. Они смеялись надо мной.

Зрение на мгновение очистилось. Злость подступила.

Следующие три часа и пытаюсь поймать и уничтожить всю грязь в этом доме, усиленно игнорируя сокровищницу.

Я знал, что если зайду туда, то перестану себя контролировать и всё опять полетит к чертям.

Ох… грудь сдавило, я поднёс руки к самой середине, туда, где у всех людей должно быть сердце.

Я голоден. Безумно голоден.

Всё моё существо уже давно просит насыщения, и мне хотелось кричать во весь голос.

Как будто всё так просто.

– Уйди, уйди, уйди! – я забежал в ванну, повернул кран и стал усиленно тереть глаза, черпая ледяную воду большими горстями.

Вот бы захлебнуться в этом холоде…

Когда я закрыл глаза, сквозь плотную дымку медленно прорисовывался знакомый образ.

– Ты, чёртова обманщица, уйди из моей головы!

Внимательно присмотревшись, я понял, что этот образ обманывает меня, лишь отголосками напоминает знакомое ранее. На этот раз, это что-то совершенно новое…

Я начал бить голову собственными руками, кулаками, ладонями, оставляя звонкие полосы на коже. Но она не собиралась уходить. Она делала это специально, она хотела измучить меня, испепелить. Она хотела, чтобы я горел в аду. Она хотела, чтобы я прошёл все девять кругов ада…

– Зачем ты зовёшь меня?! Кто ты такая?!

Я остановился, поднял голову и уставился в забрызганное водой зеркало.

Глаза широко раскрыты, лицо покраснело, и я беспомощно хватал ртом воздух. Жалкое зрелище.

В отражении чёрных зрачков я увидел что-то.

– Кто ты… – с силой тряхнул головой. – Оставь меня в покое…

Силуэт становился всё более отчётливым, пробиваясь из-под стекающих капель. Как заворожённый, я не мог отвести взгляда. Она это нарочно.

Так медленно, так мучительно…

– Уходи!

Не знаю сколько прошло времени. Недели, несколько минут, или оно вообще остановилось.

Но я понял, чего незнакомка хочет от меня.

Хочет и зовёт.

Хорошо.

Я повинуюсь.

***

Я не хотел идти сюда, но что-то подсказывало, что я должен был здесь. Должен это сделать против своей воли.

Шумно. Грязно. Много суеты и роз. Хотя бы они источают приятный аромат, соревнуясь с общим, поверхностным смрадом.

Я старался быть максимально продуктивным, у меня мало времени.

Около меня собралась стайка каких-то болванчиков, создавая ещё больший шум.

Блондинка. Ещё одна. Длинноногий "ёжик". Что-то совсем невразумительное, худое и рыжее. Брюнетка, слишком тёмные волосы, но…

Покажи лицо. Живее.

Она обернулась.

Меня передёрнуло.

Не то.

Не она.

Дым снова затягивал глаза, я начал злиться, но даже злость не помогала.

Повеяло ароматом "Джульетты". Стальное платье прошелестело где-то слева.

Каштановые волосы собраны, шея открыта. Кожа, как лепесток белой розы.

У меня перехватило дыхание от внезапного предвкушения. Ни минуты не раздумывая, ноги сами понесли меня следом. Болванчики защебетали ещё активнее, но я уже отключился от внешнего шума.

"Обернись, обернись, обернись! Ты должна показать себя"

Она стояла на месте, её окружила толпа зевак. Они закрывали мне обзор.

"Сраные ублюдки…"

Меня тянуло к ней, подтверждением тому служил отчётливый знак – голова стремительно очищалась. Дым утекал, как вода в раковине.

Я сглотнул, предвкушая приближение насыщения.

Прелюдия…

"Это одно из самых сладких ощущений"

Ещё не видя её лица, ещё не подойдя ближе, ещё не ощутив её запах по-настоящему, я остановился и прикрыл глаза от наслаждения. Этого никто не заметил. Очки успешно скрыли эту слабость.

Благодарю тебя, LM.

Ублюдки начали расступаться, образуя восхищенный коридор.

Сами звёзды благословили меня.

Болванчики щебечут. Пусть щебечут. Они сами отвлекают своё внимание.

Шатенка повернула голову и посмотрела на меня.

Серые глаза распахнулись от удивления.

Сквозь позвоночник прострелила молния. Мозг просиял, зрачки расширились. Я втянул носом воздух, ощущая восхитительный вкус победы.

Весь шум, всё настоящее и существующее в эту минуту отошло на второй, десятый, сотый план, отгородив меня и моё восхищение стальными стенами. Время остановилось.

На языке заиграла терпкая сладость.

Они, все они настолько ограничены. Никто не способен узнать, нет, хотя бы представить что это такое…

Всё то, о чём они когда-либо мечтали или фантазировали, ни на йоту не сможет приблизиться к моему восторгу. К моему голоду.

Я был готов засмеяться от счастья. Громко.

Всё так, как мне было нужно.

Идеальное совершенство…

***

Прошло уже полтора дня. Дым растворился, я нахожусь в сладком ожидании. Это завораживает.

Но всё готово. Я сделал всё, чтобы она пришла. Она сделала всё, чтобы найти меня.

Она сама позвала меня. Она сама хотела, я это видел. Видел её серые глаза, которые кричали.

Могут обманывать слова, поступки, даже сердце, если оно есть. Но не глаза.

Глаза не могут обмануть.

Такое везение… ммм, мне нравится.

По обнажённой коже стекали маленькие капли. Они капали на холодный пол, когда я шевелил мышцами. Я слышал звук каждой из них

Я чувствовал, как меня наполняла сила, будто мощный энегретик растекался по ожившим мышцам. Моё тело долго ждало этого момента

Всё будет хорошо.

Всё будет прекрасно. В этот раз.

Всё будет так, как хочу я.

Всё готово.

Боже, как хорошо…

***

Ажиотаж. Но это даже хорошо. Суета и многолюдность мне на руку.

Десять минут, пятнадцать. Сегодня, на мне обычная маскировка, к тому же эти люди так невнимательны. Достаточно сменить одежду, натянуть на голову невзрачную бейсболку, и эти олухи уже не бегут за мной толпами, клянча автограф.

Двадцать минут. Двадцать пять. Двадцать шесть. Двадцать семь. Я абстрагировался от музыки. От разговоров.

Аромат Джульетты…

Ммм… ещё одна молния, как в первый раз. Эмоции только усиливались.

Я выиграл в лотерею.

Она стояла ко мне спиной и я не мог поверить глазам – она остановилась около моей работы. Именно моей.

Хорошая девочка. Умная. Способная.

С трудом перевёл взгляд с её спины на фото.

Не самый удачный кадр. Такого больше не повторится.

С удовольствием отметил, что она готовилась к этой встрече. Она не могла знать наверняка, но пришла сюда именно из-за меня. Из-за возможности убедиться, что она права. Значит, она хотела быть правой. Хотела…

Разумеется.

Иначе и быть не могло.

Хорошая девочка.

С соседнего столика я схватил предпоследний бокал вина, и остановился около колонны. Мне нужна тень. И несколько секунд.

Пока я проводил нехитрые манипуляции, она всё ещё смотрела на фотографию оставаясь на месте.

Она ждала.

Сейчас.

Уже сейчас всё будет решено.

Я негромко предложил вино и она замерла, не торопясь обернуться.

Ох… она соблазняет меня, дразнит, тянет время.

Она делает это намеренно, пытается распалить.

"У тебя это получается, крошка…"

Я снова увидел серые глаза, распахнутые и открытые. В них чётко читался призыв – "я здесь, я пришла, ради тебя, для тебя!"

С трудом себя сдерживал, чтобы не схватить её и не унести отсюда в эту самую минуту.

Нет, сначала вино.

Поэтому, мне пришлось снова перевести взгляд на фото. Не хотелось на него смотреть.

"Ава" – прощебетала она, и её голос тоже подал мне сигнал. Чуть охрипший, тихий.

Она сказала своё имя, но я умею читать между строк. Я тебя понял, Ава.

Я не забыл про людей вокруг, которые могли стать случайными свидетелями. Нам это не нужно. Правда ведь, Ава?

Разговор продолжался, только между нами. Мне нравилось быть таким незаметным. Мне нравилось видеть её лицо. Волосы. Глаза. Мне нравилось, как мгновенно краснели её щёки. Я хотел запечатлеть этот момент. Отпечатать в голове. Я безумно хотел дотронуться до неё.

Она едва не уронила бокал. Он пуст.

Хорошая девочка.

"Ты всё делаешь так, как я хочу. Значит, ты сама этого хочешь, это не может быть совпадением"

– Всё будет хорошо, – выдохнул я и направился к чёрному входу, обнимая её.

Я до неё дотронулся! Я почувствовал её тепло.

С этой минуты…

Мы вышли незамеченными, на улице уже стемнело. Машина дожидалась, пока я не усажу девушку внутрь.

– Тебе нужно присесть, – щёлк. – Вот так.

Я был готов заплатить несколько миллионов тому, кто изобрёл эти ремни. Этот человек был гением.

Её движения замедлились, она полностью расслабилась. Волосы красиво рассыпались по плечам.

Слишком красиво…

Глубокий вдох, лёгкие наполнились её ароматом. Огонь внутри разгорелся с удвоенной силой.

На улице ни души. Чёрный вход укоризненно смотрел своей чернотой.

Я усмехнулся.

Нет, моя куда чернее.

Я сел в машину и заблокировал двери. Квинтэссенция собственных чувств и желаний достигла пика.

– Спасибо…

Это только начало. Начало самого высшего момента, который унесёт меня на небеса.

Девушка на соседнем сидении что-то прошептала.

Я завёл машину, увозя своё сокровище подальше от всех.

На лице играла улыбка самого счастливого человека на свете.

"Спасибо…"

Глава 7: Чёрное и белое

Веки потяжелели в несколько раз. Глаза болят от яркой полосы света.

Мне нужно взять себя в руки.

Сколько дней уже прошло? Последний день моей свободы, последний день что я помню, слился в один нескончаемый круг: он разрешал мне посещать туалет, но только под его присмотром и с пристегнутой на одной руке ремнём, другой конец которого надёжно зажат в его кулаке. Позавчера я даже успела умыть лицо. Или это было три дня назад?

Он кормил меня с ложки как маленького ребёнка, каждый раз уговаривая поесть. Гладил по щеке. Сидел рядом и молчал. Просто смотрел. Говорил, что заботится обо мне. Что я нужна ему.

Чёрный огонь практически поглотил меня.

Запястья болят. У меня такое ощущение, что ремни срослись с кожей, раз за разом растирая подсыхающие кровавые корки, когда я едва шевелила затёкшими руками. Мне нужно чувствовать, что я всё ещё могла двигаться. Мне нужно взять себя в руки. Мне нужно знать, что я жива.

Жива.

Но разве я не этого хотела? Ладонь практически чувствует биение сердца…

Я перестала бороться с этой тяжестью и прикрыла уставшие, раздражённые веки, подпуская к глазам темноту. В памяти снова возникло видение из прошлого: я, ветер, притягивающая высота. Ноги не дрожали, даже на самом краю парапета я не чувствовала страха. Хотела услышать, напрягала все чувства, старалась изо всех сил…

Разве я не этого хотела?

Мне нужно знать, а он…

Снова свет. Снова тьма.

Сколько дней прошло? Пять? Семь?

Почему так медленно идёт время?

Я слышала, как раздражающе тикали часы на первом этаже. Они тянули время, смеялись надо мной. Уж лучше слышать торжество старых нот в его любимой музыке. Из-за них я хотя бы не могла разобрать собственных мыслей.

Тик. Тик. Тик.

Если бы не эти ремни, я сломала бы стрелки, выдрала с корнем все пружины и размозжила стекло о свою голову. Собрала бы последние силы, чтобы уничтожить этот скрежущий звук.

Я просто хотела нащупать покой…

Правая рука затекла очень сильно. С трудом, но я всё таки повернула голову на бок. По тонкой руке стекла струйка свежей крови. Ещё одна. И ещё…

Пересохшие губы растянулись в улыбке, а из груди вырвался сдавленный смешок. Мне даже понравилось это зрелище: кроваво-красные, ровные линии выгодно оттеняли молочно-белую кожу, контрастировали с ней, разделяли руку на ровные части.

Вот оно, ощущение жизни?

Где-то впереди послышался приглушённый звук шагов: проведя столько времени в одном и том же положении в этом месте, я научилась его слышать. Распознавать, что он рядом. Повернуть голову обратно сил не оказалось. И пусть.

– Как ты себя чувствуешь?

Тёплая ладонь опустилась на ногу.

Я снова приоткрыла глаза. Красные полосы остались на месте. Мне не показалось.

– Мне очень жаль, – дорожки на руке сверкнули красными бликами. – Жаль видеть тебя такой.

Видимо солнце за окном засияло ещё ярче, мне пришлось зажмуриться от ослепляющей боли.

– Нужно обработать твои руки, – пряжка ремня с левой стороны звякнула. – Ты сильно поранилась, – меня вдруг затошнило. – Ничего, я всё исправлю.

Левая рука свободно упала на подушку, от неожиданности глаза распахнулись. Красные полосы начали темнеть. Кровь не может быть чёрной, мне только кажется…

– Ты плохо ешь, совсем обессилила.

Правая рука освободилась. Я попробовала пошевелить онемевшими пальцами.

Кровь не может быть чёрной.

– Человек привыкает к определённому порядку вещей, ритуалам, если тебе так удобнее, – мягкий металлический щелчок. – Не зря человечество тратит месяцы и годы для обустройства своего жилища, – шорох плёнки. – Усилия, муки выбора – а всё для того, чтобы дом стал убежищем, оплотом комфорта, – пульсирующего запястья коснулось что-то мягкое и прохладное. Хорошо. – Я устал ночевать не в своей спальне, но понимаю, что одиночество сейчас гораздо нужнее тебе, чем комфорт и привычки – мне, – я вздрогнула. – Я слишком долго ждал тебя, чтобы сейчас всё испортить такой мелочью. Я готов пойти на уступки ради тебя.

– Кровь… – мне с трудом удалось сложить буквы в это простое слово.

Он наклонился надо мной, повернул голову и задержал ладонь на щеке.

Горло как будто зажало в щипцах, голос совсем меня не слушался.

– Кровь, моя кровь, – пальцы всё ещё были деревянными.

– Я здесь, – губ коснулось его дыхание.

– Она чёрная…

Он аккуратно коснулся моих век.

– Ты бредишь, – мне стало жарко. – Ты затянула запястья слишком сильно, из-за чего чрезмерно поранилась. Посмотри, никакой крови нет.

– Отпусти меня, – горло хрипело, тиски сжались ещё сильнее. – Пожалуйста…

Его руки замерли. Я не осмелилась открыть глаза, боясь увидеть черноту. Почему здесь так жарко?

– Ян, пожалуйста…

Я почувствовала, как нижней губы с нажимом коснулся его палец. Ещё несколько долгих мгновений, его палец заскользил из стороны в сторону.

Это движение… так знакомо…

– Тебе нужно попить воды.

Руки исчезли, я услышала звук удаляющихся шагов.

Вновь настала тишина.

Я попыталась приподняться, но пульсирующие раны не дали мне этого сделать. Я слишком слаба.

Единственное на что хватило сил, это воткнуть ногти в обнаженную кожу бедра. Боль вернула меня в настоящее. Мне стало легче.

Из-за шума в голове, я слишком поздно услышала его приближение.

– Если я ещё хоть раз увижу что-то подобное, то будь уверена – я сломаю эту руку, – он с громким звоном поставил стакан с водой на тумбу, схватил меня за руку и сильно сжал. От шёлкового и вкрадчивого тона не осталось и следа, а все действия не заняли пары секунд.

– Ааа! – я вскрикнула от боли, запястье садануло.

– Этого больше не будет, слышишь?! Никогда!

– Отпусти!

Звонкая пощечина отпечаталась горячим следом.

Я сжалась в комок, отгораживаясь руками и закрывая глаза, чтобы больше не видеть этого страшного взгляда. Порция адреналина бушевала в венах, но разум ясно дал понять что лучшее сейчас – это подчиниться.

Я слышала, как громко и глубоко он дышит, лежала и ожидала второго удара. Прошло несколько долгих минут.

– Прости, крошка, – его настоящий голос вернулся, но он больше не дотрагивался до меня. – Не могу видеть, как ты причиняешь себе такие страдания. Я просто не понимаю, зачем ты так мучаешь себя? Я не могу…

Его голос дрогнул и я представила себе, как по его щекам катятся горькие слезы. Его расстроил мой маленький секрет.

Парализованные конечности пробила мелкая дрожь. Щеку и руки саднило.

– Я обещаю, у нас всё будет хорошо, – он осторожно взял мою руку и начал обрабатывать запястье. Нежно и аккуратно. – Прости, прости меня.

Когда адреналин выветрился, я поняла что вновь не могу пошевелиться. Слабость вернулась, а его спокойный и монотонный голос действовал как успокоительное. Как лекарство.

– Ава?

Я приоткрыла потяжелевшие веки.

– Я всегда буду рядом, – его пальцы перебирали мои волосы. – Всегда, крошка.

Забытьё… снова чернота…

***

Легкая и негромкая музыка вывела меня из состояния долгой дремоты. Я пошевелила руками и ногами. Свободна.

Открыв глаза, я оглянулась: в комнате никого, на прикроватной тумбе стоит стакан с водой и пара таблеток с короткой запиской – "выпей".

Не задумываясь, я сделала как мне велел белый клочок бумаги. Холодная вода оказалась на редкость вкусной.

Осмотрев свои руки я увидела, что раны на запястьях подсохли и начали заживать. В воздухе витал едва уловимый запах какого-то лекарства, смешанный с запахом собственного пота и немытого тела. Я осторожно встала с кровати, покачиваясь на некрепких ногах и прислушалась – внизу было какое-то движение, но негромкая музыка всё равно не давала услышать полную картину, сливаясь в общий, неясный шум. Оглянувшись на спинку кровати, я не увидела ремней.

Он больше не держит меня на привязи?

"Позволь мне помочь тебе… не делай мне больно… умоляю тебя… я всегда буду рядом…"

Из глухой дымки мне удалось выудить несколько сказанных им фраз. Его голос, полный боли и неподдельных страданий, вызвал в груди щемящее чувство.

Я причинила ему боль?

Последние дни наглухо выпали из моей памяти и как бы я не старалась вспомнить что именно произошло, попытки были тщетными. Мне нужно смыть с себя этот жуткий запах.

Теплая вода приятно очищала кожу, я чувствовала, как с каждой минутой проведенной в наполненной до краёв ванне, мне становилось лучше.

Нервные окончания постепенно приобретали прежнюю чувствительность, мышцы медленно расслаблялись, и я с большим облегчением вытянула все конечности. Запах пота, страха и, казалось бы въевшейся грязи, исчезал в аромате мыла.

Как приятно…

Я закрыла глаза и полностью расслабилась. Разве я могла?

Он где-то рядом, я это знала, но почему я не чувствую страха? Я пыталась нащупать его, но никак не могла найти даже отголосок ужаса.

Я помнила что мне было страшно, когда он схватил меня и с силой потащил наверх, когда он набросился на меня, когда он стянул мои руки ремнями, когда он смотрел на меня взглядом чёрного пламени. Но затем страх уступил место отупляющей пытке временем. Пытке, которую я могла закончить сама, если бы захотела. Он так сказал, и был прав. Теперь, когда способность ясно мыслить постепенно возвращалась ко мне, когда я снова могла чувствовать собственное тело, я поняла это. Достаточно было открыть рот и назвать его имя.

Я видела, в его глазах не было злости или настоящей жестокости. В его глазах не было желания уничтожить меня и причинить физическую боль. Я знала что такое настоящая жестокость. Я видела ее собственными глазами.

Память вновь попыталась увести меня в прошлое, но я сосредоточилась на настоящем. На удивление, это оказалось довольно легко.

Я коснулась пальцами скулы, провела линию по нижней челюсти. Пощечина была внезапной, но этот поступок напугал меня не болью, а тем, как он сделал это. Сама виновата…

В ванной комнате на полках деревянных шкафчиков, я нашла свою новую одежду. Все вещи были аккуратно разложены, бирки отрезаны, и у меня создалось четкое впечатление, что перед этим они были выстираны и выглажены чьей-то заботливой рукой.

Как приятно принять ванну и переодеться в чистую одежду! Длинные влажные волосы рассыпались по плечам.

Посмотрев на своё лицо в зеркало, я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Желудок жалостливо заурчал. Ещё одно чувство вернулось ко мне. Я становилась всё живее с каждой минутой.

Выйдя из ванной комнаты я обнаружила, что в спальне вновь произошла невидимая уборка: грязное постельное бельё, насквозь пропахнувшее мной, исчезло с кровати. Прикроватные тумбы сияли чистотой. Создавалось такое впечатление, что я вообще не находилась здесь, как будто он схватил меня и отнёс в ванную комнату, где я и провела последнее время, бесконечно нежась в мягкой пене и тёплой воде. Даже воздух в спальне казался другим.

Обхватив себя руками, я ступила босыми ногами на первую ступеньку лестницы ведущую вниз, и прислушалась. Ничего, кроме музыки. Тишина.

Это дежавю.

Мне кажется, или я знала что будет дальше? Холодная волна страха окатила меня с головы до ног. Я не хотела переживать это снова, пусть даже ненадолго. Единственное отличие, это тишина со стороны улицы. Ни единого звука уже знакомой мне птицы.

– Тебе нужно поесть, – сквозь негромкую мелодию послышался знакомый голос. Холод тут же отступил.

Спустившись вниз, я окинула взглядом гостиную и часть кухни: всё сияло уютом, теплотой и гостеприимством; на столе стояли тарелки, наполненные аппетитными блюдами, а аромат свежего кофе и сочных апельсинов защекотал мои ноздри. Глазами я нашла его лицо. Ян робко улыбнулся.

– Садись, – пригласил он, отодвинув стул. – Яичница или тост?

Когда он отошёл за противоположный конец стола, я села на предложенное место. Желудок болезненно сжался, я не могла вспомнить когда в последний раз нормально ела.

– Как ты себя чувствуешь?

– Я в порядке, – мой голос охрип от долгого молчания.

– Ава, – мужчина оказался рядом со мной так быстро, что я даже не успела среагировать. – Твои руки.

Он мягко взял мое запястье и осмотрел красные, заживающие следы.

– Больно?

В его голосе я услышала столько боли, что количество моих недавних страданий не шло ни в какое сравнение.

Я осмелилась посмотреть ему в глаза.

– Немного.

В мгновение ока, на столе оказались баночки с лекарствами, пластыри, бинты и другие аптечные принадлежности.

– Позволь мне обработать твои раны, – не дождавшись ответа, он стал наносить на запястья пахучую мазь и перебинтовывать повреждённую кожу. – Лекарство поможет.

Закончив перевязку и всё ещё держа мою ладонь, он замер. Я почувствовала, как дрожит его рука.

– Мне так жаль, – он наклонился, горячее дыхание обдало кожу. На тыльной стороне ладони отпечатался лёгкий поцелуй. Сердце слегка екнуло.

Ян собрал лекарства и пододвинул мне тарелку с горячей яичницей.

Прожевав первый кусочек, я почувствовала насколько сильно голодна. Меня захлестнуло желание проглотить всю еду что стояла на столе, не жуя.

Через несколько минут, с трудом отойдя от временного забытья, я поймала на себе его взгляд. Он снова улыбался.

– Прости, – он отвёл взгляд. – Меня безумно радует, что у тебя наконец появился аппетит.

Музыка приятно ласкала слух.

– Я твоя пленница?

Эти слова так внезапно сорвались с губ, что от неожиданности я бросила вилку и инстинктивно сжалась.

– Ава, посмотри на меня, – призвал нежный голос.

Он сделал глубокий вдох.

– На тебе нет цепей, ты не привязана, – чёрные взгляд мягко окутал меня. – Ты свободна.

– Значит я могу уйти?

– А ты хочешь этого? – его голос вновь наполнился болью до самых краёв.

Я почувствовала, как эта боль пронзает мою кожу тысячью тонких иголок.

– Ты сказал я…

– Свободна, – закончил за меня Ян. – Это правда. И то что я сделал, то что случилось, это… – он запнулся. – Ты нужна мне. Мы нужны друг другу.

– Я не понимаю…

– Ты училась игре на рояле, – он не спрашивал, а утверждал, резко переменив ему разговора.

– Откуда ты знаешь?

– Идём, – проигнорировав мой вопрос, он встал, выключил музыку и подошёл ко мне, подав руку. – Умоляю, не мучай меня. Я докажу тебе свои слова. Я докажу тебе, что я прав.

Его ладонь теперь не дрожала.

Рука сама собой оказалась в его и мужчина повёл меня к панорамному окну, в то место, где стоял блестящий, сияющий чёрный светом рояль.

– Садись, – он указал на чёрную банкетку, обтянутую мягкой кожей.

Он хочет чтобы я играла для него?

Я села на самый краешек, боясь притронуться к отполированному дереву, боясь оставить хоть один отпечаток своих пальцев на такой прекрасной вещи.

– Не бойся, это неправильно, – прошелестел он и внезапно сел прямо позади меня так, что я оказалась между его ног, прижатой спиной к его груди. Краем глаза я увидела, как сбоку от нас на пол упала его рубашка, и я поняла, что теперь его торс обнажён. Тонкая ткань льняного платья теперь была единственной преградой между моей кожей и его.

– Я не причиню тебе вреда, – прошептал он мне на ухо, убирая с шеи всё ещё влажные пряди волос.

Я попыталась разобраться в своих ощущениях, которые теперь захлестнули меня ещё сильнее, но тут же потерпела фиаско едва начав.

– Сыграй мне что-нибудь, я хочу послушать.

Он заметил мою нерешительность, но терпеливо ждал. Близость его тела вызывала во мне неопределенную реакцию.

Я перебирала в голове этюды, ноктюрны, вальсы и баллады что умела играть, но после нескольких минут размышлений пальцы сами собой начали нажимать на клавиши, выдавая чистую и изящную мелодию. Мне захотелось забыться в этих звуках.

– Колыбельная, – прошептал он. – Шопен, "Variantes". Очень красиво.

Он ещё сильнее прижался к моей спине и слегка сдвинул ноги.

Мелодия заполнила всю гостиную, звук забирался под кожу. Низ живота приятно потянуло.

Ян сделал движение руками и я было подумала что он хочет обнять меня, но вместо этого его пальцы опустились на клавиши и стали подыгрывать мне, постепенно уводя оригинальную мелодию в совершенно другое русло. Мне ничего не оставалось, как слушать его ноты и отпустить колыбельную, так и не закончив. Я почувствовала, как напряглись мышцы его рук. Это выглядело невероятно завораживающе. Внизу живота постепенно начинал сплетаться тугой клубок, а дыхание становилось тяжелым.

Ян начал играть собственную мелодию, незнакомую мне, но очень схожую по своей эмоции с колыбельной Шопена. Звук заструился с новой силой, тонкой, изящной и пронзительной как сама любовь. Я не заметила, как моя голова начала медленно откидываться назад, ложась на сильное плечо мужчины.

– Вот оно, ты чувствуешь?

Хриплый шёпот окончательно добил во мне остатки ощущения реальности. Я опустила ладони на его ноги, сжимая собственные бёдра в такт движениям его тела. Из груди вырвался тихий стон.

– Отдайся чувствам, Ава, – его дыхание обожгло мне шею. – Именно это правильно. То, что ты чувствуешь, – звук музыки и этот голос – это всё что я хотела слышать. – Ты нужна мне, крошка. Я нужен тебе. Я.

По ногам пробежала лёгкая дрожь. Я сжала бёдра в последний раз и выгнулась, хватаясь руками за его руки. Воздуха не хватало, громкий стон закончил мелодию рояля. Пальцами я чувствовала сильные мышцы рук Яна.

– Теперь ты знаешь, крошка, – он держал меня не давая упасть и ждал, пока я снова смогу контролировать себя. – Теперь ты знаешь.

Мир перевернулся, захлестнув меня ясностью и остротой ощущений. Приятное тепло разливалось по напряжённым конечностям, я глубоко дышала и только спустя какое-то время заметила, что у него тоже сбилось дыхание. Но он продолжал держать меня и всю ситуацию в своих руках.

– Теперь ты со мной, – прошептал Ян, и я ощутила прикосновение горячих губ на своей шее.

Глава 8: Борьба

Ночь опустилась на город, окрашивая всё вокруг оттенками синего серого и чёрного. Огни ночного города отражались в панорамных стёклах, и отбрасывали блики на тёмную гладь музыкального инструмента, а я сидела на самом краю мягкого дивана, обнимая рукой большую подушку. И помимо бликов огней, теней неоновых вывесок и самой ночи, на его обнажённой коже я могла разглядеть рисунок. На левой стороне груди, плавно переходящей на торс плечо и бицепс, расположилась татуировка, каких я ещё не видела. Чёрная птица, взмахнув большими крыльями, сошлась в схватке со змеёй, вонзая в чешуйчатую кожу свои острые когти. Она отчаянно боролась с извилистой рептилией, грозно сверкая убийственным взглядом.

Пока я бесстыдно разглядывала его обнаженный торс, Ян неотрывно следил за мной горящим взглядом.

Эта игра продолжалась уже более получаса.

– Откуда ты знаешь что я училась играть на рояле?

Мужчина положил руки за голову и откинулся на спинку дивана, загадочно улыбаясь.

– Когда в твоих руках есть деньги, они открывают немало возможностей, – его лицо озарилось красным светом, придавая глазам дьявольский оттенок. – А обладая нужными связями…

Ян так и не закончил предложение.

– Звучит жутко, – констатировала я, не ощущая той самой жути.

– В современном мире узнать что-то о человеке не так сложно, – лёгкая улыбка. – Здесь нет никакого криминала, Ава.

В который раз я призналась себе, что мне до неприличия нарвилось, когда он называл моё имя. Из его уст оно звучало как призыв, как пение, как мольба и признание в великой тайне, услышать которую достойна только я одна.

– Но почему я?

– Разве ты ещё не поняла? – его взгляд остановился на рояле.

Лицо мгновенно залила краска, нещадно выдавая мои чувства. Такого я ещё не испытывала.

Мужчина тихо засмеялся.

– Не нужно скрывать это от меня, – он сел рядом со мной, положив ладонь на моё колено. Прикосновение было слишком приятным и я поймала себя на мысли, что мне не хочется, чтобы он убирал руку. – Я хочу, чтобы ты была откровенна со мной, чтобы ты показала мне все свои мысли и чувства.

– А дверь… – в горле появился комок. – Кхм, закрыта?

Глаза сверкнули в сумерках. Ладонь на колене слегка сжалась.

– Вспомни, как ты жила до этого момента, – в голове тут же всплыла картинка моей комнаты, с её зелёными, яблочными стенами. – Одиночество, непонимание и тишина. Ты хотела бы её заполнить, но не могла найти подходящую музыку, потому что не слышала нот. Ты жаждала увидеть эту жизнь во всех её красках, но для твоего зрения был доступен всего один цвет. А тот аукцион, – он прикрыл глаза и вздохнул. – Сама судьба подтолкнула нас друг к другу, разве нет? И признайся, Ава. Ты почувствовала это, тогда, в тот самый вечер. Я видел.

Я прикоснулась к шее, воспоминая, как её сдавливало то колье из камней танзанита. И как меня поразило внезапное появление загадочного мужчины в затемнённых очках.

Я позволила себе коснуться его волос, убирая тёмную прядь со лба.

– Ты веришь в судьбу?

– Когда она ведёт к твоему предназначению, сложно этому противиться, – Ян перехватил мою руку и прижал к губам. – И больно осознать, что твоя мечта способна утечь как вода сквозь пальцы, особенно, когда ты уже почувствовал её вкус.

Я замерла, пытаясь прислушаться к внутреннему голосу и понять смысл его слов.

Внутренний голос молчал.

Татуировка вновьпритянула мой взгляд.

– Что означает эта татуировка? – он отпустил мою руку и развернулся чуть влево, чтобы я видела всю картину. – Очень красиво.

Ян снова улыбнулся, но теперь эта улыбка походила на чистое наслаждение, как будто в эту минуту исполнилось его самое заветное желание. Его губы снова приятнули моё внимание.

– Борьба за жизнь, между добром и злом, – грудные мышцы напряглись, отчего мне показалось что ворон взмахнул крылом. – Противостояние двух сил – небесного и земного, божественного видения и низменных потребностей, что существуют в каждом из нас, – его голос плавно перетёк в растопленный шёлк. – Но кто победит? Этот вопрос человечество задаёт себе не одно столетие, но всё же отсюда можно сделать вывод – не существует абсолютного зла, точно так же, как и добродетели. Это умышленный миф, сказка для несмышлёных детей, чтобы было легче отделять чёрное от белого. Кто одержит верх?

– Добро или зло?

– Ворон или змей, когти или яд, – я не удержалась, и кончики пальцев пробежали по очертаниям крыльев. – Но одно я могу сказать точно. Если желание застилает глаза, становится второй кожей и отравляет мысли, это и есть истина. А истина не признаёт простых делений на добро и зло. Истина – внутри тебя. Борьба – внутри тебя. Открой глаза и увидишь полную картину.

Я уже около получаса разглядывала его татуировку, но только когда он сел рядом со мной и позволил рассмотреть полотно в деталях, я увидела рисунок по-настоящему.

Не птица схватила змея и тащила его в своё логово, пытаясь убить. Это змей обхватил ворона, душил его, обнажил ядовитые зубы.

Я смотрела на чёрную картину и гадала, кто из них окажется сильнее.

– Ты не хочешь уходить, иначе, ты бы не приняла приглашение, – белый конверт, отпечатанные незнакомцем слова всплыли в памяти. – Ты не хочешь возвращаться назад, так как позади тебя не ждёт ничего кроме отчаяния, одиночества и боли, и ты это знаешь, – он схватил мой подбородок двумя пальцами и мягко приподнял, заставляя смотреть на него. – Признайся себе, Ава, что тот день навсегда изменил твою жизнь, потому что самообман – это хуже ремней на твоих запястьях.

Его слова не оставили иного выбора, кроме как вспомнить прошлое, которое я всеми силами старалась выкинуть из памяти:

кладовка под лестнией, со старым одеялом внутри; собственные крики от жуткой боли; укор в холодных глазах матери, до ужаса безразличных и чужих; звук её имени, заплетающиеся ноги и грязная дорога, по которой я бежала вслед за ней; вечное одиночество, покаяние, чувство вины; жёсткие руки отца, синяки и новые порции боли; незаживающие кровоточащие раны; и крики, и боль, боль, боль… бесконечное море боли…

На глаза навернулись слёзы, но я не хотела чтобы он видел их. Я задрожала от страха.

– Всё хорошо, – он обнял меня и притянул к себе. – Ты здесь, и это главное, – я оказалась у него на коленях, прижатая сильными руками к тёплой коже. – Ты со мной, и этого не изменить никому, я обещаю.

Меня сотрясали рыдания, перемешанные с горьким чувством вины и жутким страхом, и я цеплялась за его тело изо всех оставшихся сил. Это единственное, что было настоящим и реальным на тот момент.

Перед закрытыми глазами разразилась смертельная пляска ворона и змея.

Глава 9: Мёд

Его взгляд стал жёстким, а сам мужчина замер и словно застыл как каменное изваяние, просверливая мою сущность насквозь.

– Прости…

Ян не шелохнулся, солнце за его спиной засияло в несколько раз сильнее, ослепляя меня и придавая его грозной фигуре тёмное величие. Из-за яркого света он в один миг превратился в чёрный силуэт, возвышающийся надо мной.

– Я просто… прости, прости меня! – я моргнула несколько раз в надежде на то, что мне только кажется и чёрная фигура сейчас растает, а вместо камня вновь появится он, красивый, идеальный мужчина с доброй улыбкой.

Он сделал шумный вдох не предвещающий ничего хорошего. Как я могла быть такой глупой? Он ведь предупреждал меня, уговаривал, он просто хотел чтобы я была…

– Ты хочешь уничтожить меня, – произнёс он убийственно холодным голосом.

– Нет! – в ужасе воскликнула я.

– Я говорил…

– Я знаю! – слезы брызнули из глаз. Меня разрывал от боли тон его голоса. – Я не хотела, нет!

Ян наконец ожил, погрузил пальцы в копну волос и в отчаянном жесте провёл по ним рукой.

– Как я могу доверять тебе? Ты самое дорогое что есть в этом доме, но раз за разом подвергаешь себя опасности… – он сделал шаг вперёд, свет надломился и я вновь увидела его лицо, искажённое вселенской печалью. – Ты просто не оставляешь мне выбора…

Мужчина схватил меня за талию и с легкостью перекинул через плечо, крепко удерживая одной рукой.

Нет, только не это!

– Ян, не надо!

Но он уже не слышал меня, и быстро пошёл на второй этаж.

– Не делай этого, умоляю тебя! – крик стал горьким и мерзким от слёз и обиды на саму себя. – Пожалуйста!

– Я так не могу, – мужчина бросил меня на кровать, локоть ударился об жёсткую спинку. Физическая боль на мгновение ослепила горечь внутри. – Зачем ты продолжаешь мучить меня? – он пошарил рукой под кроватью и достал оттуда верёвку. – Это слишком жестоко!

Он впервые закричал на меня, я вздрогнула от неожиданности. Его пальцы начали быстро связывать мне руки и ноги, затягивая верёвку в крепкий узел. Я не сопротивлялась, а лишь закрыла глаза. Судорожные всхлипы нарушали тишину.

Когда он закончил, то повернул меня на бок и лёг рядом, плотно прижавшись к моей спине. Его рука накрыла мои связанные запястья и обняла.

– Крошка, я так не могу, – заговорил он тихо, прямо на ухо. – Не могу даже представить, что с тобой может случиться что-то ужасное, – он заправил растрепавшиеся волосы мне за ухо. – Ты даже не представляешь, насколько это невыносимо больно.

– Я не хотела…

– Я знаю.

– Не хотела…

– Знаю, крошка.

– Прости меня…

– Не плачь, – он оставил лёгкий поцелуй на щеке. – Я не хочу видеть как ты страдаешь.

Я попыталась успокоиться, но судорожные спазмы всё ещё сотрясали моё тело, а остатки слёз лились из глаз.

– Всё хорошо, я рядом, – он гладил меня по плечу рукам и волосам, одновременно шепча слова утешения. – Я не дам тебя в обиду, я рядом.

– Я не хотела, – мне было важно донести до него эти слова. – Это правда…

– Тише, крошка, тише, – его ладонь сцепила мои связанные руки в замок. – Верь мне, я позабочусь о тебе.

– Я верю, – всхлипнула я, заставляя себя успокоиться. – Я верю тебе.

Ян сделал шумный вдох где-то около моего затылка.

– Повтори.

Птица за окном пронзительно заверещала. Странно, что я ещё способна фокусироваться на таких мелочах, как шум за окном.

– Я тебе верю.

– Громче.

– Я верю тебе!

Он ещё крепче прижал меня к себе. Его дыхание участилось.

– А теперь, скажи что любишь меня.

Звук учащенного дыхания, трель птицы и жёсткий бархатный шёпот слились в единую песню, уводящую меня в транс. То, как он прижимал меня к себе, как говорил и какие слова, как молил меня о пощаде – я чувствовала его отчаяние всей душой, я знала, что это были неподдельные эмоции. Он был честен со мной с самого начала, он открылся мне, без страха, откровенно, распахнул передо мной свою израненную душу. Он выбрал меня, из сотен тысяч других девушек. Он выбрал меня…

– Всё что я делаю, я делаю ради тебя, – его голос успокаивал, лечил меня. – Прошу, скажи мне. Я хочу это услышать.

Внутренний голос закричал что-то неразборчивое. Связанные руки дёрнулись.

– Тише, не нужно, – он с силой остановил меня, вновь обездвиживая. – Я знаю, что ты боишься сказать правду, но и ты знаешь, что я не обижу тебя. Знаешь?

– Да, – выдохнула я.

– Скажи, Ава. Скажи.

Птица за окном вскрикнула в последний раз.

– Я люблю тебя.

Наступила тишина. Я почувствовала, что внутри меня как будто что-то оборвалось, как будто огромный камень тянувший меня вниз упал в чёрную бездну. Кто-то оборвал эту верёвку.

Ян снова оставил лёгкий поцелуй на моей щеке, мурлыча что-то неразборчивое на ухо.

Голова потяжелела, усталость, как тягучий мёд растеклась по всему телу, облепляя кожу вязкой, плотной, терпкой субстанцией.

– Люблю тебя, – прошептала я и отдалась в объятья мёда.

***

Затянутая верёвка не давала шевельнуть конечностями, в голове столпилась груда неясных мыслей. Единственое, что меня успокаивало по-настоящему, это ощущение его близости. Он внушал мне чувство безопасности, покоя и надёжности, а его мерное дыхание на моих волосах звучало как настоящая музыка.

Колыбельная.

Он прав. Я сама разозлила его и вынудила принять такие радикальные меры. Ему больно и страшно, он просил меня попытаться понять его, увидеть настоящего Яна – не модного фотографа с кучей поклонников, а ранимого и несправедливо одинокого художника, который никак не может выбраться из собственного кокона, сотканного из страданий и самобичевания. Он всего лишь попросил немного помощи, а я так легко пренебрегла его словами, причинив боль. Каждому человеку нужна точка опоры, нужен тот, кто поймёт его, сможет услышать. Я поклялась себе, что приложу все свои силы ради этого.

Такие люди как Ян, должны сиять словно звёзды, озаряя всё своим волшебным светом. Такие люди как Ян, должны сиять словно луна, указывая путь слепцам в темноте. В его красоте и ранимости должно находить вдохновение, а его сила и стойкость должны быть примером.

Такие прекрасные люди не должны страдать.

Зря я попыталась открыть дверь. Что я хотела там найти? Вернуться домой? У меня нет дома, и никогда его не было. Были заменители, в которых никогда не существовало таких понятий как уют, теплота и защита. Я и правда никогда не была дома…

Меня даже никто не станет искать, потому что такая как я не нужна никому. И никогда не была нужна. Кроме него.

Чувство вины захлестнуло меня с новой силой. Этот мужчина самоотверженно защищает меня, распахивая свои объятия для меня одной. А я его оттолкнула.

Прости, прости меня.

Его рука зашевелилась проскользив по верёвке, и остановилась на плече.

– Как ты?

Я хотела развернуться и посмотреть на его лицо, увидеть глаза, сонную улыбку, растрёпанные шоколадные волосы, но верёвка и его объятия не давали мне этого сделать.

– Всё хорошо, – к горлу вновь подступил ком, когда я услышала его голос, но я тут же напомнила себе о собственных ошибках. Я не имела права сейчас жалеть себя. – Ты заснул.

– Я безумно устал, Ава. А рядом с тобой мне наконец представился шанс перевести дух.

– Ты в порядке?

– Зная, что ты в безопасности, да.

– Я в безопасности, – сердце гулко застучало, от неожиданности у меня перехватило дыхание.

Боже....

Он развернул меня на спину и оказался надо мной. Его глаза горели теплотой и спокойствием.

– Ты в безопасности, – повторил он и его голова опустилась на мою грудь. Тяжесть его тела окончательно сковала оставшуюся свободу.

– Твоё сердце сейчас выпрыгнет из груди, – от приподнялся и посмотрел на меня. – Что такое?

– Я просто рада тебя видеть.

Ян смотрел на меня некоторое время не мигая и не говоря ни слова. Он не верил мне.

Он встал, поправил рубашку, перевязал лентой волосы и всё так же молча вышел из комнаты беззвучным, невидимым призраком. Я осталась одна со своими мыслями, виной и запахом его тела.

Я поняла что это. Я поняла за что.

Он снова оказался прав.

Глава 10: Как настоящие люди

Сумерки.

Его полуулыбка то и дело скрывалась в тени, я напрягала зрение, чтобы не упустить ни одной секунды этой сцены, которая была доступна только мне. На душе тепло и спокойно, в воздухе витает аромат свежих яблок, осеннего воздуха, шоколада и его, аромат тела Яна Холодного, неповторимый, манящий, терпкий и поразительно ясный. Этот запах мне нравился больше всего. На брошенную у подножия лестницы верёвку я старательно не обращала внимания.

Он нажал на кнопку проигрывателя, чёрная пластинка опустилась и сперва я услышала тихий шум, как в старом радио. Он молча протянул руку и я без раздумий приняла приглашение, прикасаясь к его тёплой, слегка шершавой коже. Он притянул меня к себе, обнял за талию, едва касаясь. Тонко, почти невесомо. Очень нежно.

Пластинка неторопливо крутилась, я услышала первые аккорды – гитара наигрывала незамысловатую и очень милую мелодию. Ян начал медленно двигаться, увлекая меня за собой, а его руки всё так же едва касались меня. Из проигрывателя зазвучал мужской голос, перемешанный с гитарными аккордами.

– "Мммм…" – замурлыкал в тон мелодии Ян. – "Что ты похоронила?" – пел он и смотрел на меня.

Его голос звучал так же как голос с пластинки, но это не мог быть он, я знала эту песню.

– "Я не стану спрашивать…" – продолжал он, уверенно ведя в танце.

Сумерки всё плотнее укутывали собой гостиную, проникая через блестящие от уличных огней стёкла.

– "Милая, просто сомкни свои нежные губы…", – он закружил меня держа за одну руку, и когда я совершила оборот в триста шестьдесят градусов, его руки притянули меня обратно, но теперь его объятия стали крепкими, собственническими. – "Мы должны поцеловаться, как настоящие люди" – закончил он с улыбкой.

Ян замер и мелденно наклонился ко мне, склоняя голову набок. Его губы оказались слишком близко к моим.

– Как настоящие люди, – выдохнул он в мои, слегка раскрытые губы.

По спине пробежала волна мурашек, в горле пересохло и мне очень захотелось пить.

Песня продолжала звучать, наш танец закончился, и помимо мурашек я ощутила сумасшедшее притяжение, смешанное с запахом этого мужчины. Кроме его соблазнительных губ, для меня перестало существовать абсолютно всё. Это был чистый нокаут, без какого-либо сопротивления.

– Как настоящие люди, – повторила я и закрыла глаза.

Это прикосновение было слаще мёда, сочного яблока или самого вкусного шоколада. Губы обожгло, голова закружилась, воздух в лёгких мгновенно закончился, но я не могла оторваться от него, боясь, что это мгновение навсегда исчезнет, что он больше никогда не позволит мне повторить поцелуй. Мне мгновенно стало мало всего – его губ, рук, поцелуя, его запаха, его самого. Я жадно обхватила его шею руками и ещё сильнее притянула к себе, практически задыхаясь и теряя сознание. Ян ответил на мой внезапный порыв и обхватив за талию легко приподнял, позволяя ногам обвить его торс. Если бы я могла говорить в этот момент, я сказала бы, что узнала что такое познать недоступное. Недостижимое никому в этом мире.

– Если ты продолжишь в том же духе, я не смогу отвечать за свои действия, – прохрипел он исступлённым, восхитительно сексуальным шёпотом.

Я с трудом открыла глаза и посмотрела в его: они горели чёрным, бешеным огнём, и я была уверена, что этот огонь сейчас вырвется наружу.

– Это не моя вина, – задыхалась я, не желая терять вкус его губ.

– Моя вина лишь в том, что я посмел открыть глаза и посмотреть на тебя, – он прижал меня к стене, перекладывая руки на бёдра. Я пожалела, что на мне были надеты брюки, потому что хотела чувствовать его прикосновения на обнажённой коже. – Посмел увидеть тебя. Всё остальное ты сделала сама. Это ты решила лишить меня рассудка.

Его губы переместились на мою шею, жадно впиваясь в место где яростно бился пульс, покусывая и облизывая нежную кожу.

Почему я не могу приклеить его к себе на всю оставшуюся жизнь? Привязать, притянуть, проникнуть под его кожу, стать вечной сладкой пыткой от его поцелуя, падая в беспамятство и паря в небесах, сгорая в чёрном пламени его глаз?

– Это нереально… – простонала я, балансируя на грани, всё ещё цепляясь за остатки разума.

"Я не спрошу тебя, не спрашивай и ты…"

"Я уже это знаю…"

Ян остановился, поднял голову и провёл большим пальцем по нижней губе. В этом движении сквозила неприкрытая, ненасытная похоть. Мы оба тяжело дышали.

– Не сейчас, – он поставил меня на ноги и сделал шаг назад, но я прекрасно видела, что это решение далось ему с большим трудом. – Приведи себя в порядок и переведи дух, – мужчина отвернулся, приглаживая взлохмаченные волосы.

Из моей груди вырвался разочарованный вздох.

– Через полчаса я жду тебя в студии. Одежду можешь не менять и, Ава… – голос понизился, я замерла в ожидании продолжения, а мой взгляд метнулся к лежащей на полу верёвке. Но он так и не договорил.

Песня закончилась, проигрыватель снова тихо зашипел как старое радио.

Он ушёл так и не обернувшись, оставив после себя шлейф самого желанного аромата на свете.

***

Дрожащей рукой я робко постучала в дверь, что находилась в самом дальнем конце коридора. Волосы расчёсаны, сбитая блузка, после недавней сцены в гостиной, расправлена. Мне даже хватило сил, чтобы нанести совсем лёгкий макияж.

Что он задумал?

Любопытство перемешанное со страхом, распирало изнутри и я даже не смотрела в сторону выхода из квартиры.

"Я тебя не подведу" – горело у меня в голове, как те неоновые вывески снаружи.

– Зайди, – послышалось из-за двери.

Холодная ручка двери с трудом поддалась и когда я открыла дверь, внутри я увидела настоящую фотостудию: на потолке была подвешена огромная бобина, с размотанным вдоль стены белым широким фоном; вокруг было расставлено несколько источников света разной формы и высоты на тонких чёрных ножках; около стенки стояло какое-то серебристое полотно прямоугольной формы; а по полу, как длинные змеи тянулись переплетённые толстые провода, и ещё несколько странных на вид предметов присутствовали в студии, назначение которых я просто не знала. Около самой дальней стены стоял он, сложив руки на груди и излучая уверенность и силу. Это было его место, где он чувствовал себя в своей стихии.

Чтобы просто сделать несколько фотографий нужно столько всего?

– Так вот где происходит магия, – улыбнулась я, закрывая за собой дверь.

Ян ухмыльнулся опасной улыбкой.

– Мне нравится твой настрой.

– Я должна испугаться? – от чего-то лицо стало заливать краска.

– Нет, крошка, – его голос изменился на мягкий бархат. – Ты же помнишь моё обещание?

Я кивнула.

– Тогда, подойди сюда и сядь на пол.

Без лишних слов я подошла куда он указал и подогнув колени, опустилась на пол.

– Опусти голову.

Я не видела где он находится, только слышала его шаги. Первоночальный отголосок страха дал о себе знать ещё сильнее, но я выполнила его приказ.

Он замолчал и мне ничего не оставалось как обратиться в слух, чтобы уловить каждый минимальный звук за своей спиной. Внезапно, в голове начали всплывать непрошенные мысли о брошенной верёвке и ремнях.

"Нет, он не сделает этого снова…"

Не сделает.

Не может.

Не хочет делать.

Он позвал меня сюда не для того чтобы снова утащить наверх и бросить на кровать, оставив на несколько долгих часов связанную и без движения. Оставив меня на предоставление долгой и безжалостной пытки молчанием, болью, верёвками и временем.

Я сделала губокий вдох не поднимая головы и практически не шевелясь.

Я поняла…

Звук шагов дал мне понять, что он подошёл совсем близко и тоже опустился на пол, прямо позади меня.

Мои руки и ноги теперь не были связаны, он сделал это намеренно. Я могла встать и уйти, если бы захотела. Но по какой-то неведомой мне причине я замерла, страшась шевельнуться. Я едва дышала.

– Боишься?

Это слово не вызвало во мне никаких эмоций. Боюсь ли я? Наверняка должна, потому что это было бы самым очевидным – дрожать от страха и молить о свободе. Пытаться разжалобить, объяснить ему, что я самая обыкновенная, и лучше бы он сделал выбор в пользу другой девушки. Сильная ладонь мягко легла на мою спину.

Прикосновение было приятным и я поймала себя на мысли, что жажду продолжения.

"Он прикасался к тебе так… очень похоже… " – внутренний голос вырвался из запертой глубины.

Я закрыла глаза, отгоняя непрошенные воспоминания, бесстыдно наслаждаясь теплом его руки.

– Я не сделаю ничего дурного, – горячий шёлк вновь коснулся моих ушей.

Его пальцы начали рисовать узоры на моей спине. Неторопливо и мягко.

– Насладиться моментом… – глубокий вдох. – Как можно насладиться единожды? Это невозможно… – тихий шёлк превратился в завораживающий шёпот, его руки замерли. – И жизни не хватит.

"Разве ты должна быть здесь?" – вновь послышалось изнутри. Я смахнула наваждение, не желая слышать обман. Ведь это был обман?

–Ты знаешь, чего я хочу, – он опутывал меня своими сетями.

Я тут же представила, как блузка окажется на полу и он увидит мою обнажённую спину. Увидит прошлое.

– Пора, – шёлковый баритон снова вернул меня в настоящее.

Всеми силами отгоняя панику я подняла руки вверх, давая ему возможность снять тонкую ткань. Я не посмела не подчиниться приказу.

Одно движение, взмах волос, робкое дуновение ветра. Блузка неслышно упала рядом.

Вот и всё. Он видит.

– Кто же… – вопрос повис в воздухе, он сделал шумный вдох.

Несколько бесконечных минут полной тишины, нарушаемой только моим робким дыханием, застыли над головой, за спиной, вокруг меня. Он замер, но я прекрасно знала что происходит у меня за спиной.

Без сомнения, взгляд отвращения, даже злости, был направлен на мою исправленную кожу. Я не хотела видеть этот взгляд.

– Прости, – только и смогла выдавить я. Единственное слово за всё время, и то было мольбой о прощении. Иначе и быть не могло.

"Нет?"

Ещё один вдох. Я представила, как его ноздри расширяются от гнева, а чёрные глаза сверкают.

– Ты прекрасна, – ладонь вернулась на прежнее место. – Прекрасна.

Я ничего не видела, но чувствовала, как он убрал руки от моей спины. Его слова позволили мне сделать облегчённый вздох.

Шорох одежды, звук босых шагов по холодной плитке – он встал и отошёл от меня. Я же продолжала сидеть, не в силах подняться и посмотреть в его глаза.

Щёлк!

Звук фотоаппарата заставил меня вздрогнуть. Слишком громко… или слишком тихо вокруг?

– Вот оно, – жадно прошептал он.

Шёлк его довольного голоса заставил меня улыбнуться…

Глава 11: Девять муз

Лежа с закрытыми глазами на прохладной поверхности пола, я ловила только звук его шагов и размеренные щелчки фотоаппарата. Ян то и дело устанавливал свет, поправлял положение моего тела и выставлял различную, незнакомую мне аппаратуру, а я полностью расслабилась, наслаждаясь долгожданным умиротворением. Я так долго жаждала найти покой, отпустить страхи и тревожные мысли, не думать о прошлом и настоящем, не впиваться ногтями в нежную кожу бедра чтобы найти точку опоры и поймать равновесие, почувствовать почву под ногами…

Сейчас я не падала. Не кричала и не разрывалась изнутри, ненавидя всё в себе. Я не боялась бездны потому что поняла, что я легко могу отойти от края обрыва. Повернуться к нему спиной, сделать шаг, затем ещё один и ещё, и так до тех пор, пока не уйду прочь от ненавистного мне места. Уйду туда, куда захочу.

Впереди расстилалось белоснежное поле, над головой сиял серебристый свет, и я была полноправной хозяйкой этого рая.

– Ммм… – низкий грудной звук коснулся меня с правой стороны. Фотоаппарат громко щёлкнул.

Губы сами собой растянулись в мягкой улыбке.

– Не стоит этого делать, – я открыла глаза и посмотрела на нависающего надо мной мужчину. Чёрные ониксы пожирали меня неотрывным взглядом.

– Что…? – ещё шире улыбнулась я, радуясь, что снова вижу его лицо.

– Не улыбайся, это портит кадр, – он поправил мои волосы, убирая длинные локоны с плеч. – Положи руки наверх, за голову.

Глупая улыбка никак не хотела слетать с губ.

– Прекрати улыбаться, – пробурчал он, настраивая объектив. – Руки, Ава.

Его серьезный вид напустил на меня ещё больше веселья и я не удержавшись засмеялась, но не спешила убирать руки с обнаженной груди.

Он стоял надо мной как каменное изваяние, опустив руку с фотоаппаратом. Его взгляд был сосредоточен на моём лице. Он молчал, но уголок его губ всё же предательски дёрнулся.

– Прости, – смех разбирал меня всё сильнее и сильнее.

– Тебе весело?

– Извини, – неожиданный приступ окончательно достал меня. Я ещё сильнее скрестила руки и залилась смехом, глядя на его серьёзное лицо. – Я голая!

– Не совсем, – мой заразительный смех наконец взял верх, и его губы украсила обворожительная улыбка. Я добилась своего.

Я добилась!

Слёзы счастья появились в уголках глаз.

Кажется, я схожу с ума, в самом положительном смысле этого выражения.

Ян, продолжая улыбаться, медленно опустился рядом со мной, осторожно отложил фотоаппарат в сторону и чуть дёрнул закатанные рукава рубашки. Он глубоко вздохнул и сделал движение головой из стороны в сторону, будто боксёр, который разминался перед очередным поединком. Из груди вырвался низкий, короткий смешок, который отозвался в кончиках моих пальцев приятным разрядом электрического тока.

Он навис надо мной, и чтобы видеть его лицо я несколько раз моргнула, смахивая пелену из слёз.

– На мне практически нет одежды, – протест получился слабым.

Ян сомкнул пальцы на моих запястьях и с силой запрокинул руки над головой, полностью лишая меня последней защиты.

Он пригвоздил меня к полу, открывая себе доступ к незащищенной одеждой верхней части моего тела.

Я охнула от неожиданности.

– Ты обещала меня слушаться.

– Так и есть, – выдохнула я, отчётливо ощущая как меня накрывает странное, до этой минуты незнакомое мне состояние острого счастья, перемешанное с нижайшим физическим возбуждением и осознанием желания сделать так, как он захочет, даже если меня это будет пугать.

Но что значит испуг, или, самый настоящий, животный, первобытный страх? Я боялась так долго, так много и так часто, что уже привыкла к этому чувству. Оно стало мне слишком родным, проникло внутрь меня, заразило меня своей сущностью настолько, что я уже не могу отличить настоящую опасность от её видимости. Я обездвижена, распластана под ним как неосмотрительный заяц, попавший в силок охотника. На мне нет половины одежды, и он уже видел мои шрамы.

Но это было не запугивание. Это была видимость, простая демонстрация его власти надо мной.

Он не хочет быть страшным зверем с попавшей лапой в капкан, который огрызается на лесника за то, что тот хочет помочь ему.

Он не хочет напугать меня по-настоящему. Он хочет довериться и доверять.

Ян удерживал запястья, а его взгляд начал медленное путешествие по обнаженной коже, надолго задержавшись на подрагивающей от учащенного дыхания груди, и остановился только около линии пояса брюк.

– Очень красиво, – слова прозвучали журчащим одурманивающим мурлыканьем. – Мне нравится, когда ты такая беззащитная, – он наклонился ещё ближе и уткнувшись носом в шею, сделал шумных вдох. – Безумно вкусная, – вторая ладонь горячей печатью прилипла к месту, где билось сердце. – Доступная. И всё это только для меня.

Голова закружилась. Фотостудия стала расплываться в нечто неопределённое, а пол и потолок поменялись местами. Меня вновь начала облеплять та странная субстанция, описать которую как «невидимый мёд», иначе я не могла.

Идеальное описание.

Его мёд…

– Я могу сделать с тобой всё что захочу, ты знаешь это?

Я попыталась дернуть руками, но их сковали каменные пальцы Яна.

– Хочу, чтобы ты сказала это вслух.

Здесь слишком яркий свет.

– Я знаю, знаю, – мне почему-то перестало хватать кислорода. – Я знаю это.

– И ты хочешь этого, верно?

Я заставила себя кивнуть.

Его ладонь, которая лежала над сердцем, напряглась и надавила на грудную клетку.

Эта мизансцена продолжалась ещё несколько минут, в течении которых я постепенно понимала что должна просто подчиниться и дождаться, пока он не отпустит меня.

И пока перед глазами мерцала далёкая картинка трепыхающегося в силке зайца, я задавала себе ещё один вопрос: я хочу этого, или мне это нравится?

Я должна быть послушной. Я должна быть той самой… несколько минут назад я была так счастлива.

Как много вопросов…

Невидимый мёд внезапно стал жутко липким и неприятным.

Мне очень сильно захотелось воткнуть что-то острое в свою ногу.

– Кто оставил шрамы на твоей спине?

Вопрос застал меня врасплох.

Он убрал руки и позволил мне сесть. Онемевшие пальцы отказывались слушаться, но наваждение просочилось сквозь онемение и растворилось так быстро, что я даже не уловила этот момент.

– Повернись.

Он аккуратно собрал мои волосы и перекинул на одно плечо, открывая спину.

Я сделала как он велел.

Фотосъемка осталась позади, как будто мы пришли сюда не для того чтобы сделать пару снимков.

Он вновь сел позади меня и начал разглядывать мою спину, впитывая каждую клеточку кожи. Я поняла это потому, так как он стал очерчивать своими ловкими пальцами длинные ровные полосы, которые уже давно и навсегда украсили меня.

– Знаешь, люди зачастую принимают жизнь как должное, – его голос снова приобрёл бархатно-шёлковые нотки. – Любой момент счастья, мимолетной радости, удовольствия или наслаждения. Всё это – для большинства привычная обыденность. И это так бессмысленно, – его большой палец чертил ровные полосы. – Когда существуешь в постоянном комфорте, не сталкиваясь с настоящим испытанием, перестаёшь ценить истинное счастье. Хотя, эти люди даже не испытывали ничего подобного, – его прохладные губы мягко прикоснулись к самому верхнему шраму, над левой лопаткой. – А ты не такая как они. Ты знаешь цену жизни.

С каждым его прикосновением в памяти всплывал чёткий образ: громкий свист рассеченного воздуха, жар воспалённой кожи, тупая боль в голове. Вот только на этот раз, эти воспоминания не причиняли мне привычной боли. Я видела их словно на безликом мониторе, воспроизведённые по чьей-то невидимой указке. Будто нажали кнопку пульта, но даже не включили звук.

– Кто бы это ни был, он оказал тебе огромную услугу.

– Что ты имеешь в виду?

Ян издал нечленораздельный, грудной и низкий звук, наклонился, и ещё раз провёл губами по коже, на этот раз по самому центральному шраму.

– Евтерпа, Клио, Мельпомена, – с каждым произнесенным именем, его пальцы переходили на другой шрам, прочерчивая всю длину отметины. – Каллиопа, Эрато, Терпсихора, Урания, Талия, Полигимния, – последнее имя замерло вместе с рукой. – Девять. Как древнегреческих муз, дочерей Зевса и Мнемосины, – его голос убаюкивал, внушал ощущение старой сказки, перемешанной с зажженными свечами. – Художник может бесконечно сочинять поэмы, писать картины или создавать скульптуры, но будет ли он считаться великим, если в его творчестве нет музы, Ава? Без вдохновения, без музы, без божественного видения, его ремесло ничего не значит, – мужчина глубоко вздохнул. – Трагедия, история, лирика, танец, наука, вера, комедия, поэзия, любовь – всё это есть в тебе, всё это смогла собрать в себе именно ты, крошка Ава, и я понял это в тот момент, когда ты посмотрела на меня своим испуганным, пленительным серым взглядом.

Ты – моя муза, Ава.

– Твоя муза… – прошептала я не своим голосом, заворожённая его рассказом.

Греческие музы – прекрасные девы, нимфы невероятной красоты и грации, облачённые в белоснежные одежды, сотканные из тончайших облаков. Дети богов, обрекающие простых смертных на внеземное вдохновение, обрекающие создавать лучшее из человеческих шедевров. За гранью человеческого понимания…

По коже пробежала волна холодных мурашек.

– Мы с тобой созданы друг для друга. Теперь ты понимаешь это? Теперь ты наконец видишь то, что я пытаюсь тебе показать?

Весь мир перестал существовать для меня в эту минуту. Он остановился, отошёл на второй план, затих и замер в ожидании. Миллиарды людей просто растворились в воздухе, уступая место тишине и всё стало неважным. Всё, что я ощущала – это приятные покалывания в кончиках пальцев, умиротворение в душе и его голос. Мягкий, хрипловатый грудной шёлк, обволакивающий мою сущность со всех сторон.

Самый прекрасный голос в этом мире.

– Это правда? – не веря собственным ушам, спросила я слегка подрагивающим голосом.

Ян нежно обнял меня сзади, положив свои руки на мои.

– С первой нашей встречи я говорил тебе праду, Ава. Ты – единственная, кто может спасти меня. Ты – единственная, кто мне нужен, – к горлу подкатил ком, слезы хотели вырваться наружу. – Ты моя муза.

– Прости, – внезапно в груди защемило. – Прости, что я не видела этого раньше.

– Тсс, ничего, ничего, – выдохнул Ян прямо на ухо, успокаивая меня. – Главное, что теперь ты это видишь.

Я готова была сорваться на крик перемешанный со слезами. Громко, во весь голос. И мне было всё равно, если бы кто-то извне улышал это. Разве я имела право чувствовать это?

Я…

– Ты даже не преставляешь какое это счастье, держать тебя в своих руках, – его руки ещё крепче обняли меня. – Но сегодня, ты всё же заставила меня пожалеть об одной вещи, – Ян поцеловал меня в плечо, в то место, где заканчивался самый верхний шрам. – Мне жаль, что не я подарил тебе это.

Глава 12: Огонь, лёд и роза

– Куда мы идём? – спросила я, цепляясь за его шею. Мгновение назад, Ян взял меня на руки как пушинку и быстрым шагом вышел из фотостудии.

– Ты хотела сказать, куда я тебя несу? – парировал он. – Несколько часов назад я едва смог сдержать себя, и сдерживал всё это время, если ты обратила внимание, – его бровь выгнулась, глаза сверкнули, а губы растянулись в хищной ухмылке, обнажая ровные зубы.

– Не понимаю о чём ты, – покраснела я, но меня это скорее удивило, учитывая то, что на мне всё так же были надеты только брюки.

Между моим телом и этим мужчиной не осталось практически никаких секретов. Собственно, как и между моей душой.

Он видит меня. Чувствует. Знает, на какие точки нужно надавить, чтобы узнать меня.

А он?

Он сплошная загадка…

– Почему ты так любишь фотографию? – я заглянула в его глаза, но теперь он смотрел прямо перед собой, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

Мужчина сохранял молчание, проверяя моё терпение на прочность.

Миновав коридор и главную спальню, Ян занёс меня в ванную комнату.

– Раздевайся, – Ян поставил меня на ноги. – Я хочу принять ванну.

– Сейчас? – слегка опешила я. Он повернул кран, из которого бурным потоком хлынула горячая вода, а сам стал неспеша расстёгивать пуговицы на рубашке. – Ты хочешь…

– Разумеется, – он согласно кивнул, не дав мне договорить.

Сумасшествие какое-то.

Пока я стыдливо снимала оставшуюся одежду, вода в ванне быстро прибывала, а Ян добавлял в воду какие-то ароматические масла и пряности из крошечных стеклянных бутылочек, которыми была уставлена большая полка. Его одежда уже валялась на полу, а мои бесстыжие глаза сами собой посмотрели на него.

Клубы пара заполнили пространство и я видела его обнажённую фигуру сквозь эту пелену.

До этого момента, я ещё никогда не видела голого мужчины в своей ненасыщенной и слишком короткой личной жизни. Вот так, во весь рост, в хорошо освещённом помещении. Ища спасение, я уставилась на воду, которая приобрела молочно-белый цвет.

– Ава? – Ян протянул мне ладонь и помог забраться в ванну.

Пахучая жидкость обжигала, но это были приятные ощущения.

– Откинься назад, – прошептал он, когда сел позади меня и положил руки на плечи.

За такой короткий промежуток времени я испытала слишком много противоположных, и зашкаливающе-контрастных эмоций. И Ян снова оказался прав, пусть и не сказал этого вслух. Горячая ванна способна снять это напряжение.

Мужчина взял пузатую бутылочку и вылил на свою ладонь немного геля.

– Вкусно пахнет, – отметила я, когда он начал растирать между ладонями тёмно-красную жидкость.

– Грейпфрут, – его пальцы стали втирать аромат в мою шею и ключицы. – Люблю цитрусовые. Но… – его ладонь замерла, а пальцы слегка надавили. – Тебе не подходит этот аромат. Настоящая ты пахнешь намного вкуснее, – снова этот неопределённый, грудной и низкий звук. – Намного.

Я лучше чего бы то ни было знала запах этого человека. Он вонзился в мою память моментально, плотно закрепился и осел, завладел мной. Такое ощущение может подарить только что-то подсознательно знакомое, то, чего ты так долго ждал, жаждал, мечтал… Чего не знал, но чувствовал потусторонним, неосознанным чувством. Но я… я даже и подумать не могла, что я могу привлечь кого-то таким образом.

– Расскажи.

– Ооо… милая Ава, – его вздох звучал слаще нектара самого редкого цветка на планете. – Ты пахнешь как туман, как заполняющая всё собой предрассветная дымка, – руки, пена, вдох. – Ты пахнешь как сумерки, как густая мелодия рояля, как мёд и горстка лепестков, только что сорванных с пышного бутона, – он наклонился и провёл губами по шее, делая шумный вдох, а затем я почувствовала как его зубы аккуратно сомкнулись на коже.

Это коварное движение сделало своё дело.

– Но все мои попытки тщётны, – продолжил он как ни в чём не бывало. – Я всё равно не смогу найти нужных слов, чтобы описать это.

– Ты не ответил на мой вопрос, – я прикрыла глаза от удовольствия.

– Какой? – Ян вновь продолжил поглаживать мои руки и плечи, массируя мышцы.

– Почему ты любишь фотографию? – яростное желание узнать его получше загорелось с новой силой. – Как ты пришёл к этому?

Мужчина коротко рассмеялся.

– Это всё что я умею.

– Неправда, – я даже замотала головой в знак подтверждения своего несогласия. Помимо его музыкального пристрастия, в чём я убедилась самолично, наверняка было что-то ещё. Должно было быть, потому что такие личности всегда хранят в себе множество тайн.

– Почему люди любят что-то? Это чувство нам неподвластно, потому что человек слаб. Особенно, если это касается другого человека.

– И ты уже испытывал это раньше?

– Ты сейчас говоришь о любви к фотографии?

Я рассмеялась. Как этому мужчине так легко удаётся направлять меня в необходимую сторону, ту, о котрой я сама не догадывалась, пока не оказывалась там?

Смех, или очищающие слёзы. Так просто.

– К человеку.

Его руки спустились ниже.

– Ты же начала говорить не об этом…

Добрую половину дня чёрный огонь его глаз беспрепятственно касался меня, давая собственной фантазии уходить в до этой поры неразгаданное поле, но как только его руки физически коснулись груди, я ощутила всю полноту собственного желания. Мне тут же стало стыдно, но моё тело отказывалось подчиняться разуму.

– Это не впервые, да, крошка Ава? – сильные пальцы рисовали затейливые узоры, спускаясь к животу и поднимаясь обратно, дразня тонко чувствующие нервные окончания. – В первый раз ты сама всё решила.

Движения рук стали более чувственными. Теперь он знал не только как управлять моей сущностью, но и телом.

Нет, не теперь. Он знал это с самого начала.

– В первый раз ты сама взяла свои желания в собственные руки, – продолжил мужчина. – А сейчас, ты хочешь чтобы это сделал я?

– Несправедливо, – практически прошептала я.

– Что именно?

– Ты перешёл на другую тему, не ответив на мои вопросы.

– О, крошка, я только и делаю что отвечаю на твои вопросы. А ты, – ароматы, источаемые водой, гелем для душа и его телом, сплелись воедино, сводя меня с ума. – А ты и так видишь меня насквозь, настоящего меня, потому что только ты способна на это.

С большим трудом я собрала последние крохи самообладания и схватилась за его руки, останавливая эту пытку. Но я почему-то сразу подумала, что это не я сама остановила его. Просто это он позволил мне сделать это.

Игра продолжалась, но в какой момент она началась, я не знала.

– Постой, – я повернулась к нему лицом и села на его ноги. – Позволь мне.

– Что? – в глазах блеснул отблеск испуга или мне показалось из-за плотной завесы пара, источаемой водой?

Какая глупость.

– Я хочу помыть тебя, – опустив глаза, осторожно пробормотала я.

От горячей воды моя белая кожа и так раскраснелась, так что этот стыд я сумела спрятать.

Долгую минуту Ян молчал будто решаясь на что-то, но в конце концов он раскинул руки по бокам белоснежной ванны и расслабил плечи. Крыло птицы на его руке снова ожило.

Повторив его действие с гелем для душа, я начала медленно растирать пахучую жидкость по его рукам и груди.

– Когда ты сделал эту татуировку? – змей смотрел мне в глаза, обвивая мощными кольцами своего противника.

– Давно… – Ян закрыл глаза.

– Жизнь или смерть, добро или зло, – я вспомнила наш недавний разговор. – Поэтично.

– Вот настоящая поэзия, – правая рука коснулась спины. – Такое искусство не может родиться просто так. Ты так и не сказала кто это сделал.

– Неважно, – после сегодняшнего разговора в фотостудии, мне не хотелось возвращаться к их происхождению. Пусть лучше они навсегда останутся в моей памяти как девять муз.

– Эти, хм, метафоры, которыми мы украшаем себя, не достаются просто так, тихо и безболезненно, – он положил мою ладонь в самый центр татуировки. – Только вот я сделал её добровольно.

– А почему ты… – слова вырвались раньше, чем я сообразила что не хочу их произносить.

Ян взял моё лицо в ладони и заглянул в глаза.

– Я совсем не монстр, Ава, – сквозь свистящий звук ударов настойчиво пробивался его волшебный голос. – Ты можешь мне довериться.

Глубоко закопанное чувство вины снова дало о себе знать.

Наивная, глупая девчонка.

Очнись же! Он хочет этого!

Впервые в своей жалкой жизни ко мне относятся как к человеку, бережно и искренне, проявляя заботу, видя меня, мои чувства, только меня… но я всё равно ищу подвоха.

– Я… – прогоняемый мною уже столько лет образ замелькал перед глазами. – Я тоже сделала это добровольно, – с большим усилием выдохнула я.

Его глаза замерли, застыли в своей черноте, но продолжали говорить мне. Ониксы не скрывая показывали, что он лихорадочно думал об услышанном. Для него это стало настоящим шоком.

– Добровольно, – повторила я.

– Как? – нежный шёлк немного охрип.

– Я сделала ужасную вещь, и приняла справедливое наказание. Я сама попросила.

– Наказание?

– Да.

Ян в мгновение ока притянул меня к себе, обвивая руками и укладывая голову на своё плечо. Он учащенно задышал, а его пальцы лихорадочно перебирали мои мокрые волосы.

– Моя муза, – поцелуи посыпались на волосы. – Моя бедная, хрупкая крошка, – я слышала гулкий стук сердца. – Ты больше никогда не будешь испытывать такие страдания.

Его руки сковали меня в каменных тисках, и это было самое прекрасное чувство на свете. Безопасность.

Так вот каково это…

***

С каждым новым вдохом, лёгкие наполнял вкус его запаха, который медленно растворялся внутри меня. Каждое своё движение он молчаливо согласовывал со мной, потому что боялся навредить мне, сделать больно и напугать. Даже оттенок его глаз изменился: чёрный огонь полыхал, но эта темнота не пугала отсутствием света. Она мягко обнимала, ласкала языками своего пламени, дразнила и говорила – «я, та самая ночь, в которой ты не найдёшь опасности». Эта темнота переливалась сотнями оттенков, показывала себя настоящую. И показывала только мне…

Это затмение, магическое действо, в центре которого была лишь я.

Жар от горячей воды в которой мы нежились час назад, не шёл ни в какое сравнение с жаром этого мгновения.Все нервные окончания обнажились, стали чувствительнее в сотни тысяч раз, а кожу то и дело обдавало новыми порциями льда, моментально сменяемого горячими отпечатками его губ.

– Ава, – хрипло прошептал он, убирая с моего лица пряди волос. – Моя хрупкая Ава…

Поверить в настоящий момент было сложнее всего. Я пыталась ухватить эти минуты, заставить их остановиться, заставить их показать мне все детали, но вокруг происходило слишком много, всё было слишком ярко…

Электрический ток сосредоточился в кончиках пальцев и каждый раз касаясь его, этот разряд только усиливался.

– Ты здесь, ты со мной, – шептал Ян, прижавшись лбом к моему лбу.

Я хваталась за его руки как будто боялась упасть.

Нет. Я не падала больше.

Больше нет…

Он начал двигаться быстрее, всё так же бережно держа моё тело в своих объятиях.

Чёрный, серый, графитовый, фантомный, угольный… Языки пламени сменяли друг друга, пожирая всё вокруг. Затмение. Мне не нужен свет, чтобы видеть в этой темноте.

Да… Как красиво.

– Ава, – повторял этот голос, самый прекрасный голос во всей вселенной. – Ава…

Как красиво.

Ложе из мягчайшего бархата, наполненное до краёв расплавленным шёлком. Так звучало в его устах моё имя.

Капельки пота скатились по его вискам, волосы цвета горького шоколада прилипли к коже.

Как столько безумно красивых красок может сочетать в себе один человек?

Я больше не падаю… больше нет…

Из груди вырвался стон, и Ян тут же накрыл мои губы своими.

***

Сладостный, тонкий аромат разбудил меня. Я уже слышала его раньше, и этот запах связан с чем-то приятным, волнующим, новым. Чем-то знакомым и незнакомым одновременно.

Открыв глаза, я поспешила увидеть источник.

– Ох, – только и смогла вымолвить я.

Вокруг постели, по всей спальне и дальше куда только хватало глаз, я увидела десятки шикарных букетов, расставленных на полу. Это были уже знакомые мне цветы нежно-абрикосового оттенка, с большими и пышными бутонами.

«Чувствуешь? Это «Розы Джульетты»!» – произнёс голос Сары, вытянутый из памяти.

С ума сойти!

– Розы Джульетты…

Название этого цветка говорило само за себя.

Улыбка озарила моё лицо, а сердце забилось чаще. Разве можно чувствовать такое количество счастья сразу?

Оглянувшись вокруг, я ещё раз оценила масштабы неожиданного: сотни тончайших лепестков, хрупких и нежных.

"Ты пахнешь как сумерки, как густая мелодия рояля, как мёд и горстка лепестков, только что сорванных с пышного бутона"

Я сделала глубокий вдох, постепенно ощущая все грани феерического аромата дивных цветов.

Это не может быть правдой.

– Ян?

Вторая половина постели пустовала, а вокруг стояла тишина.

Босые ноги аккуратно переступали цветник, лавируя на остатках пустого пространства.

Я хотела поскорее заглянуть в его глаза, увидеть вчерашний огонь, убедиться, что всё вчерашнее не было сном.

– Ты здесь?

Подойдя к подножию лестницы, я окинула взглядом гостиную. Тишина и пустота.

Десятки букетов, пустующая постель, громогласная тишина. Ощущение безграничного счастья что я испытывала минуту назад, повисло в воздухе, вместе с ароматом Джульетты.

– Ян?

Его имя эхом отскочило от стен, звук собственного голоса замер на мгновение и потух. Исчез. Растворился.

Кожи вновь коснулось едкое одиночество.

Глава 13: Морок

9 дней спустя

Хотелось пить. Жажда раздирала горло, я думала, что истончённая кожа разорвётся от малейшего прикосновения, даже глаза с трудом открывались, малейшим движением откликаясь глубокой и острой болью внутри черепа. Мне казалось, что меня выбросило в раскалённую пустыню, где ярко-красное солнце выжигало во мне все остатки жизни, а где-то рядом злорадно шипела невидимая змея.

Я тряхнула головой, в надежде развидеть странные галлюцинации, но сразу же пожалела об этом. От такого резкого движения голова тут же пошла кругом, меня затошнило и горло начали разрывать пустые мучительные спазмы. Но даже при всём желании я не смогла бы ничего вырвать из себя. Желудок оставался пустым вот уже несколько дней, а сегодня, я даже не смогла заставить себя дойти до кухни и попить воды. Во рту я ощущала кислоту. Эта плёнка покрыла меня полностью.

Я не в пустыне. Не среди ядовитых змей, что хотят вонзить в меня свои острые клыки, наполнить мою кровь ядом, отравить моё тело. Я лежала на полу, свернувшись калачиком около черного рояля.

В его квартире, не в пустыне.

В его квартире, не там, нет.

В его…

Сколько дней прошло? Последнее что я хорошо помнила, это счастливое пробуждение среди множества цветков особенной розы. Осознание наступившей пустоты, когда я поняла что нахожусь здесь совсем одна.

Он ушёл…

Он ушёл…

Он ушёл…

Он будто растворился…

Двухэтажная квартира угрюмо молчала, а я казалась себе ничтожно-крошечным сорняком, мусором, непонятно как оказавшимся здесь.

Он бросил меня?

Массивная входная дверь заперта на несколько замков, даже окна не поддавались моим попыткам открыть в этом месте хоть что-то.

Я попыталась найти телефон. Но кому я хотела звонить?

Наверное, он оставил меня здесь чтобы я исчезла из этого мира сама собой, бесследно и тихо.

Он бросил.

Он бросил.

Он бросил.

Но он говорил…

Снаружи послышался тихий скребущий звук. При усилиях сосредоточить слух и понять что это, затылок пронзило внезапной тупой болью, как будто меня ударили по голове чем-то тяжёлым. Я собрала последние силы и повернула голову в сторону окна. Мутная пелена на глазах мешала видеть, и я с силой зажмурила веки несколько раз. Сквозь плёнку медленно проступала картинка – на ветке дерева, совсем близко от меня сидела серая птица. Её крохотные глазки смотрели мне прямо в глаза, а клюв раскрылся в немом крике. Птицы умеют разговаривать?

– Не надо, – прохрипела я, с сухой болью прикрывая глаза.

Звук возобновился, но я не хотела смотреть на её источник.

Пусть улетит. Пусть оставит меня.

Как оставил он.

Как же хочется пить…

В нос ударил запах старого тряпья, влажного дерева и крови. Тело затекло, задеревенело, застыло и ждало, пока ему позволят выйти из этого маленького места. Из-за хлипкой двери слышались тяжёлые шаги: они то приближались то снова удалялись, а я каждый раз отсчитывала их количество.

Девять шагов до каморки, девять обратно. Он всегда так делал, когда долго не мог решиться открыть дверцу и попросить меня простить его. Этот ритуал я знала до мельчайших деталей, выучила его наизусть, поэтому страх перед неизвестностью мне не грозил, но я всё равно считала каждый шаг. Это помогало мне сосредоточиться, поймать ускользающую реальность, забыть о том кто я есть, и унять грызущую меня изнутри совесть. Единственное, я терпела рвущую мою кожу боль, которая терзала края от длинных рассечённых полос. Терпела, ждала, считала шаги, пока он наконец откроет дверь и погладит меня по щеке, пока он попросит позволить ему наложить повязку, пока он оставит меня в покое до той поры, когда рана не начнёт затягиваться. Он учил меня терпению. Он желал мне добра.

Глаза распахнулись, когда я поняла что воткнула в ногу что-то острое. Боль снова помогла мне прийти в себя.

Я посмотрела в окно: птицы больше не было, а день сменили тёмно-синие сумерки. Нет, это предрассветное зарево… Сегодня? Или ещё вчера?

Ещё один день?

Подушечки пальцев нащупали липкий предмет. Я обхватила его рукой и резко дёрнула в сторону.

– Аа-а-ааа…

Резкий выдох саданул по иссушённому горлу, а на потрескавшихся губах снова проступила кровь.

Дрожащие пальцы поднесли неизвестный предмет к глазам. Окровавленные маленькие ножницы.

Откуда они взялись?

Запах крови воплотился в настоящем, я глубоко вдохнула облако с металлическим привкусом.

Как знакомо.

Цепляясь за остатки разума я понимала, что мне осталось потерпеть ещё несколько часов. И тогда, дикое ощущение кислой жажды закончится, боль в голове исчезнет, а мои мысли растворятся вместе со мной.

Ещё чуть-чуть.

Нужно потерпеть.

Хищные глаза большого змея пристально смотрели на меня.

***

Ощущение невесомсоти, лёгкости, моё тело зависло в воздухе, поддерживаемое чем-то сильным.

Я хотела открыть глаза и сказать спасибо, но разве мертвые умеют чувствовать и говорить?

Я дождалась. Умерла, застыла, отпустила боль. Больше не чувствовала разъедающую кислоту, а голова не раскалывалась от жажды. Птица улетела навсегда, взмахнув крылом на прощание.

– Где ты достала эти ножницы?

Голос. Снова этот голос. Он преследует меня даже после окончания жизни, но я знаю почему. Я хотела услышать хотя бы ещё один раз этот расплавленный шёлк, окунуться в него и уснуть, нежась в этом волшебстве. Разве я многого просила?

– Признаюсь тебе честно… Ммм, моя милая малышка, я знал, что затеял всё это не зря.

Голова коснулась чего-то тёплого.

Как приятно пахнет…

– Наказала себя. Милая, даже я на такое не способен.

Мёртвые способны слышать запах?

Если так, то я рада своей участи.

Его голос и запах… Я на небесах?

Тело опустилось на мягкое благоухающее облако. Вновь запахло знакомыми цветами.

Джульетта, моя милая Джульетта… Ты тоже не сумела выжить.

– Мне нелегко дались эти дни, но не беспокойся, я снова с тобой.

Тело начало тонуть в этом блаженстве…

– Мы снова вместе, как и должно быть. Мы снова вместе…

Мы снова вместе.

Он рядом со мной, как и обещал.

Такая лёгкость. Счастье.

Щеки коснулось что-то мягкое, очень похожее на поцелуй. Это его губы.

Как приятно.

***

Ава…

Так меня зовут.

Это моё имя. Это моё имя, и я слышу его.

Тело будто залили бетоном, придавили огромными каменными плитами, заковали цепями и заложили грудой булыжников.

Мне не давали двигаться, держали не прикасаясь к рукам и ногам невидимой, мёртвой хваткой.

Мёртвой… Вот это слово.

Ведь я мертва?

Дыхание медленное, слабое, но я поймала себя на мысли что снова придалась этому занятию, потому что так привыкла. Я считала количество вдохов и выдохов.

Ведь я умерла…

Несмотря на колоссальное давление я ощутила, что разгоряченной кожи касается что-то прохладное, мягкое и приятное. Секунда за секундой, счёт за счётом, миллиметр за миллиметром, но мне становилось легче. Этот процесс тянулся очень медленно, мучительно, но всё же я смогла уловить эти крошечные изменения.

Конечно же, это вода. Только вода сможет протиснуться куда угодно, даже сквозь плотно сдвинутые и тщательно уложенные друг на друга камни. И сейчас она ласкает мою иссушенную кожу, пробираясь под завалы из бетона и булыжников. Лечит, даёт ощущение прохлады, укрывая моё хрупкое тело от соприкосновения с грубыми камнями.

Пальцы, запястье, локоть, плечо. На ключицу легла целая волна из целебной жидкости. Правая половина груди остыла на несколько градусов.

Ава…

Я поймала себя на мысли, что всё моё внимание и усилия брошены на движение прохлады по моему телу. Крошечными шажками, медленно-медленно, но тяжесть отступала, будто камни убирали один за другим, но делали это нарочито неторопясь. Кто-то наблюдал за моей реакцией на происходящее.

Но я умерла!

Правое бедро нестерпимо резануло, защипало и закололо, мне захотелось крикнуть во весь голос и попросить перестать причинять боль, но я по-прежнему была обездвижена, а сухое горло не смогло издать и писка. Как долго будет продолжаться эта бессмысленная пытка? Разве я не получила своего сполна при жизни? Сколько ещё меня хотят резать, бить, мучить и пытать, прежде чем свыше примут решение – с неё хватит?

Я смертельно устала…

Мои губы раскрылись, но не по своей воле. Кто-то извне, невидимый для меня, сделал это осторожным движением. Горло сдавило, но тут же я ощутила как внутрь льётся тоненькая струйка воды. Я инстинктивно стала делать судорожные глотки, боясь что в любую секунду этот кто-то решит, что настало время вновь измучить меня жаждой. Грудь наполняла холодная вода, я чувствовала, как она восхитительно расползалась внутри.

– Открой глаза. Я знаю, что ты слышишь.

У меня отобрали источник.

Я облизала губы, чтобы собрать последние живительные капли, но не решилась открыть глаз. Мне стало страшно.

Что увижу там?

Ад? Пустоту? Своего мучителя?

Отсутствие жизни, воздуха, света и… его.

Пытка временем продолжалась даже после смерти, но сколько ещё мне нужно вытерпеть? Розы давно погибли, моё тело погибло, душа умерла, и его нет. Но я продолжала что-то чувствовать, всё равно, вопреки здравому смыслу…

Левая рука ощутила прикосновения прохладной влаги, и следом за ней всё остальное тело.

Мне становилось легче, боль уступала место облегчению, воздуха становилось всё больше.

– Крошка, то что ты сделала, это чистой воды садизм.

Голос продолжал звучать, говорил слова и складывал их в предложения. Звучал мягко, нежно, практически шёпотом, и я уловила в этих звуках настроение.

Нежность, смешанная с любовью и удовольствием. Голос звучал в самой наивысшей его точке.

Почему я могу чувствовать такие детали, но не могу пошевелить рукой или открыть глаза?

– Я хотел оставить тебя на более долгий срок, дать себе шанс, но что-то подсказало мне, что это будет ошибкой. Ты нужна мне живой, я пока не готов отпустить тебя. Ты… – голос резко прервался, послышался шумный вдох. Внутри ощутилась резкая боль, так как я не хотела потерять последнюю ниточку, связанную с ним. – Это совершенное безумие. Если бы ты могла почувствовать то что чувствую я, ты поняла бы меня и простила. Ты поступила бы точно так же, не сомневаясь в своих действиях ни на секунду. И я знаю, что ты отчасти понимаешь меня, мы похожи. Я видел, как ты смотрела на меня. Я видел. Я знаю.

Наступила тишина.

Боль постепенно отступала, я чувствовала, что голова начала проваливаться в бездну.

Мысленно попрощавшись с голосом, я ощутила крохотное мгновение счастья.

Попрощалась.

Напоследок, из черноты донёсся аромат знакомых роз.

Глава 14: Сфотографируй меня

Нежась в его объятиях, я делала размеренные вдохи и выдохи, но всё равно не могла насытить свой организм этим запахом. С каждой проведённой вместе с ним минутой, я всё больше и глубже осознавала что мне этого мало. Мало рассматривать блики на его коже от полуденного солнца, мало трогать его длинные, мягкие волосы цвета слишком горького шоколада, мало чувствовать его сильные руки на своём теле, мало тонуть в чёрном пламени его магического взгляда. Мало дышать им. Мало слышать его голос.

Я просто хотела впитать его в себя, приклеить и привязать, задыхаясь в этой агонии.

Никогда бы не подумала, что я достойна испытать в своей жизни такое количество счастья.

Вот уже в который раз я уткнулась в его шею как маленький котёнок, и сделала глубокий вдох.

– Если бы знал, что на тебя это так подействует, то сделал бы это сразу.

Паника тут же захлестнула меня с головой, и я ещё крепче ухватилась за его руки. В памяти пронеслись нечёткие образы предыдущих дней. Я не могла вспомнить что именно произошло, но едкое послевкусие всё ещё звучало на кончике языка.

Ян мягко рассмеялся и даже не видя его лица я знала, что его губы растянулись в прекрасной улыбке.

Сердце сделало двойное сальто.

– Ммм, – промурлыкал он восхитительным, низким звуком. Самым прекрасным на свете.

– Прости, – прошептала я. – Я устроила беспорядок.

Это подразумевалось само собой. Иначе и быть не могло…

– Ты устроила жуткий беспорядок, – укоризненно улыбнулся он. – И заставила меня сильно беспокоиться.

– Прости, – в который раз повторила я.

Ян обхватил меня за плечи, отодвинул от себя и положил на диван, плавно перекатываясь и оказываясь сверху. За одно мгновение я оказалась в его тисках, зажатая со всех сторон.

– Всё закончилось, крошка, – он говорил медленно, оставляя нежные поцелуи между словами. – Я здесь, я с тобой.

– Ты здесь, – воздуха становилось катастрофически мало.

Несколько часов назад я была уверена, что для меня всё закончилось, пока не открыла глаза. Я сама приняла это решение, потому что не смогла найти в себе хоть каплю сил для сопротивления. Она пришла, схватила меня за горло и посмотрела в глаза, задав всего один вопрос.

– Цветы были восхитительны, – наши пальцы переплелись, но он тут же высвободился и запустил их в мои волосы. – Жаль что они завяли.

– Плевать, – его губы исследовали мою шею. – Я куплю ещё сотню таких.

Внезапно он отстранился.

Руки сами собой потянулись и попытались поймать его, но в ладонях оказался только воздух.

– Тебя нужно помыть.

– Что?

Я опешила и рассмеялась. Как всё быстро меняется!

– В ванну, Ава.

Он собрал волосы одним движением, перевязал их резинкой и протянул мне руку. Глаза сверкали непоколебимостью его слов.

– Я жду.

– Постой, я ничего не понимаю, – я ухватилась за него.

– Что из сказанного тебе не понятно? – не глядя в мою сторону, он зашагал наверх, ведя меня за собой.

– Я уже принимала душ, – я попыталась вставить своё слово.

– Для того чтобы сделать работу хорошо, каждая деталь должна быть тщательно подготовлена, – ещё два шага и мы на втором этаже. – Я делаю своё дело лучше всех. А на тебя у меня особенные планы.

Новое замешательство. Он как обычно говорил завуалированно, не давая точных ответов на мои вопросы.

– Какую работу, о чём ты?

Уверенным шагом Ян завёл меня в ванную комнату и стал повторять все те же самые действия, что и пару недель назад: кран, вода, ароматические смеси, бутылочки с маслами и пенкой. Было только одно исключение – на этот раз он не начал раздеваться.

– Ян…

Шум воды перемешался с букетом ароматов. Его руки схватились за края моей футболки и дёрнули вверх.

– Всё должно быть на своих местах, Ава. Свет, фон, камера. Иначе невозможно сотворить необходимое. А ты, моё сокровище, в самом центре.

– Я не понимаю…

Он полностью снял с меня одежду и вновь подал руку, "приглашая" зайти в ванну.

– Через пару часов придёт стилист, – он взял мочалку. – Я хочу, чтобы всё прошло как запланированно – тихо и спокойно. Тебе сделают причёску и профессиональный макияж, – он начал мыть мои плечи и спину. – Но я уверен, что это не доставит мне никаких проблем. Понимаешь о чём я?

Я живу здесь уже… сколько прошло времени? Месяц? Два? Три? Пребывание в этом доме превратилось в один сплошной, очень длинный день, и я окончательно потерялась во времени. До благотворительного аукциона, моя жизнь отличалась удивительной размеренностью и определенностью, потому что я знала своё место, я знала чего я заслуживаю и что со мной будет. Но сейчас… Каждый день рядом с ним – непредсказуемый водоворот, невероятно мощный, красочный и переполненный ураганом оголённых чувств. И всё это время я была здесь либо одна, либо наедине с ним. Больше никого.

– Я знаю – ты милая, послушная девочка. Верно?

Он взял мой подбородок двумя пальцами и подтолкнул наверх, заставляя посмотреть на него. Его голос был пропитан жесткостью которую он явно хотел скрыть, не показывая все свои чувства. Но из-за глаз, того, как они смотрели на меня, я почувствовала всё его внутреннее настроение. Он не шутил, не играл и не обманывал. Если я сделаю что-то не так, если что-то пойдёт не по его плану, я увижу страшное.

Красивое лицо выглядело спокойным, даже расслабленным. Только лишь тёмные глаза говорили больше, чем положено.

– Верно, – повторила я.

Он наклонился и поцеловал меня в лоб, затем улыбнулся и взял бутылочку с шампунем.

– Всё на своих местах. Иначе, может произойти что-то ужасное.

Я закрыла глаза и попыталась прислушаться к себе, к своему внутреннему голосу. Но вместо ожидаемых тревожных голосов, я почувствовала крепкий и уверенный удар своего сердца.

***

Дверь захлопнулась, просторный белоснежный холл мелькнул узкой полосой. Девушка стилист ушла, ослепительно улыбаясь Яну. Несмотря на то, что она сразу по приходу взялась за работу и выполнила своё задание безукоризненно и поразительно быстро, она то и дело бросала на фотографа волнующий взгляд полный робкой надежды, а я для неё была предметом неодушевлённым. Но вместо того, чтобы обратить внимание на несчастную девушку, Ян следил за мной неотрывным взглядом.

Я видела что его мучала неуверенность, но он тщательно скрывал её от меня.

"Я справилась. Я сделала всё как ты сказал"

Когда последний замок неумолимо щёлкнул, мужчина повернулся ко мне, всё с тем же спокойным и сосредоточенным выражением лица.

– Что теперь?

Это движение было неуловимым, но я до такой степени была сосредоточена на нём, что заметила даже это: его плечи едва заметно опустились, расслабились, как будто он наконец разжал пальцы и выпустил из рук очень тяжёлую ношу.

– Ты прекрасно выглядишь, – Ян подошёл ко мне и заправил за ухо локон волос, уложенных в мягкие, крупные, блестящие волны. – Горжусь тобой, крошка.

Эта фраза вызвала во мне улыбку. Я справилась.

– А теперь, я хочу чтобы ты открыла вот это.

Он взял меня за руку и подвёл к столу, на котором лежала совершенно неприметная серая коробка без опознавательных знаков, размером с упаковку от маленькой пиццы. Она лежала тут всё это время, а я даже не обратила внимания на чужеродный этому великолепному жилищу предмет.

– Что там?

– Открой, – его руки оказались на моих плечах.

Я никогда не любила сюрпризы, даже учитывая тот факт, что никогда в жизни не получала ничего подобного. Эта тенденция появилась во мне сама собой, ещё в раннем детстве, на глубинном, подсознательном уровне. И я не была этому удивлена. Вся моя суть состояла из нескладных странностей, к которым я попросту привыкла.

Поджав губы, я с опаской стала распечатывать коробку.

Серая крышка откинулась наверх. Внутри коробки лежал плоский футляр из чёрного бархата, размером чуть уступающий внешней упаковке. Сбоку в центре я увидела маленькую серебряную кнопку. Полное несоответствие внешней упаковки и того что лежало внутри, резко бросалось в глаза: безликая картонная коробка и бархатный футляр, от которого так и веяло лоском, роскошью, стариной.

– Смелее. Она не кусается.

Дрожащий палец нажал на крохотный бугорок. Тихий щелчок и чёрная крышка медленно поднялась.

Глаза ослепил блеск, дыхание перехватило. Пока я возилась с простой картонной коробкой, в голове замелькали десятки вариантов того, что она может скрывать. Но зная моего фотографа, ответ не мог быть простым. Но даже в самых изощрённых предположениях я и помыслить не могла о том, что видела сейчас собственными глазами.

Утончённое в своей простоте, широкое и безумно богатое колье из восьми синих, атлантического цвета прямоугольных камней, вознесённых в абсолют величия окантовкой из маленьких бриллиантов. И всё это роскошество покоилось в благородстве платины. В центре ошейника лежал тот самый, заключительный девятый камень.

Я разглядывала драгоценность пару минут, не зная что именно нужно сказать и какое слово было бы подходящим ситуации.

– На выставке, ты сказал…

– Да.

– … что его…

– Да.

– …за самую большую плату…

– Верно.

Я вспомнила его слова и то, как он их сказал. С каким выражением, в каком тоне.

«За самую большую плату»

Эти слова вернули то режущее чувство, напомнили о слишком быстро забытом ощущении, за одним лишь исключением. Теперь я почувствовала его в полную силу.

– Зачем ты купил его?

Я отдернула руки от футляра.

Вместо ответа Ян взял в руки футляр, подвёл меня к огромному зеркалу и водрузил колье на мою шею.

– Я знаю, что хочу увидеть в своём объективе, Ава, – замочек на шее щёлкнул, пальцы бережно убрали волосы. – Идеальную трансцендентность, украшенную подходящими акцентами, и это, – колье легло как и в прошлый раз – идеально ровно, опускаясь между ключиц восьмым камнем. – Это… необходимые ударения в моей поэтической балладе. Завершающий штрих, – кольцо с финальным камнем закрепилось на пальце правой руки.

Преодолевая странную нервозность, я посмотрела на своё отражение. Выразительные глаза, ровная, молочная кожа, идеальная причёска – волосок к волоску. На шее, как и в прошлый раз, сверкает изумительной красоты колье из танзанита. На мне нет и следа прошедших дней, как будто ничего не произошло.

– Главная работа моей жизни, – прошептал Ян. Чёрные глаза горели в отражении, беспокойство, страх и жесткость сменились на одну эмоцию.

Счастье.

Я поняла для чего была проделана такая огромная работа, для чего было приложено столько усилий: он ждал именно меня, сумел сохранить, сумел взять моё доверие, вкладывая столько сил. Он поверил, что именно я стану той, кто ему нужен. Что именно я помогу в достижении его цели. Он сделал меня прекрасной. Он сделал меня нужной.

Я вновь перевела взгляд на своё отражение.

– Сфотографируй меня, – еле слышно выдохнули губы драгоценную мольбу.

Краем глаза я увидела довольную улыбку.

Глава 15: Обман

Главный зал дома "Хеннеке" выглядел поистине великолепно: изысканные букеты цветов в высоких вазах; глянцевый пол, отражающий блики огней, освещающих только кроваво-красные стены. Их цвет выгодно оттенял объекты выставки, а мерцающий свет маленьких ламп мягко рассеивался, освещая каждый сантиметр огромных фотографий, на каждой из которых была запечатлена я. На полотнах, моего лица либо совсем не было видно, либо верхнюю его часть закрывали густые локоны волос, тени и особенность кадра, поэтому узнать что на фото запечатлена именно я, было невозможно. Это знали только два человека. Я, и мой фотограф.

Это была наша тайна.

Стоя рядом с ним, находясь в этом месте, я не могла поверить в происходящее. После прошедших, очень схожих событий, я попала к этому мужчине и ни единого раза не выходила из его квартиры. Я видела только его, разговаривала только с ним и видела внешний мир только из окна его дома. Причём, я несколько раз задавала сама себе один вопрос – хотела ли я выбраться? Я была взаперти, практически… в плену?

Нет, какая глупость.

Хоть он и взял с меня обещание вести себя хорошо и несколько раз, как и в день посещения стилиста, точно так же объяснил мне всевозможные исходы, если я сделаю что-то не так, я сразу же уверила его в ненадобности этих слов. Я и не собиралась бежать от него. Все эти разговоры были не нужны.

Десятки элегантных гостей вальяжно разгуливали с бокалами шампанского, восторженно изучая новые работы обожаемого ими гения. То и дело люди поглядывали по сторонам в поисках автора, но не находили искомую цель, так как Ян решил остаться сегодня инкогнито, ловко замаскировавшись в невидимого посетителя выставки. Мужчина практически не сводил с меня глаз, изредка поглядывая на окружающую обстановку. Он заполучил меня таким сложным для него путём, поэтому я прекрасно его понимала, и, чтобы не давать поводов для беспокойства, не отходила от него ни на шаг.

– Ты прекрасно выглядишь, – мягко сказал Ян, так, чтобы это слышала только я.

Щеки снова залил лёгкий румянец, в который раз за этот день. Не до конца веря в происходящее, я подняла глаза и вновь посмотрела на фотографии из под ресниц: открытая, безупречно-белая длинная шея, украшенная синими танзанитами; грациозно сплетённые руки, будто зависшие в воздухе как прекрасные лебеди; волна крупных кудрей, наполовину закрывающая лицо; изящная фигурка, обхваченная собственными руками за плечи. Десятки фотографий, таких разных и ошеломительно прекрасных, откровенных и скромных одновременно, изображающих нечто интимное, значимое, сокровенное. Такой, я себя не могла представить даже в самых смелых фантазиях. Такой меня видел он. Только он.

– Почему ты прячешься? Это твой триумф, – завороженно прошептала я, подтверждая свои слова происходящим в эту самую минуту. Он это видел. Это видел каждый человек, находящийся в этом зале. Люди буквально задыхались от восторга.

Наши взгляды встретились. Его глаза наполнились нежностью и теплотой.

– Не хочу забирать себе все лавры.

– Но это именно то, что должно было случиться, – тут же запротестовала я. – Твой талант заслуживает быть награждённым самой высокой наградой.

– Уже, – загадочно протянул Ян, сжимая мою ладонь.

Как бы я не хотела себя обмануть, я поняла, что он имел в виду.

– Ты всё спланировал заранее, – это было простым подтверждением настоящего, ничего более.

– Она… – мужчина запнулся и на мгновение даже закусил губу. – Заразила меня слишком давно, я устал сопротивляться, – чарующий бархат обволакивал меня со всех сторон. – Это похоже на болезнь.

"Она?"

– А ты хотел?

Чёрные угольки глаз вспыхнули и тут же погасли, пряча в своей глубине какую-то тайну.

– Да, – грустно произнёс Ян.

– Почему? – этот вопрос сам собой слетел с губ.

Не зная этого человека, я могла бы задаться подобными вопросами, но я уже изучила его суть, я видела насколько всё это важно для него. Не толпы поклонников, не шумиха , не десятки вспышек фотоаппаратов папарацци, не журналисты и статьи в журналах, обеспечивающие славу и известность. Для него было важным делать то, что он умел как никто другой – создавать шедевры фотографии, ловить и оставлять навеки в кадре то, что не смог поймать никто другой. Нечто трансцендентное.

Человеческую душу.

Такой он увидел меня в нашу самую первую встречу, увидел во мне то, что сейчас видели десятки этих ничего не подозревающих людей.

– Пытался, потому что знал – если подчинить себя этой мысли и отдаться ей, я сделаю себя самым счастливым и несчастным человеком одновременно. За всё нужно платить, Ава, – мы не торопясь прогуливались по залу полностью скрытые от посторонних глаз "маскировкой", и наслаждались общей атмосферой. – И я плачу свою цену каждый день.

– Я вижу что ты счастлив, – непонимающе пробормотала я. – Но и несчастен тоже?

Он внезапно остановил меня, завёл за широкую колонну и мы остались наедине, окружённые гудящей толпой.

– Не пытайся разобраться во мне, – сильная рука мягко, но с нажимом провела по моему подбородку. – Не потому что это слишком сложно, или просто я не позволяю тебе это сделать. Не пытайся разобраться во мне, Ава, потому что это невозможно.

Внутри будто что-то лопнуло, а во рту появился горьковатый привкус.

Ян тут же улыбнулся своей опасной улыбкой.

– Не стоит, – он читал мои собственные мысли раньше меня самой. – Я не хочу видеть грусть на этом лице. Ты моя, я рядом с тобой, и только это важно.

Я улыбнулась, тщательно скрывая свои истинные чувства. Эйфория от начала такого особенного вечера бесследно испарилась, внутри дали голос давно знакомые сомнения и переживания.

Нет. Сегодня особенный день, он так долго этого ждал.

Я улыбнулась ещё шире и Ян вновь повёл меня сквозь толпу.

***

– Думаю, нам пора ехать, – Ян взял из моих рук едва пригубленный бокал с вином и властным жестом поставил его на поднос проходящего мимо официанта.

– Уже? – я придала своему голосу максимальную невинность, тщательно скрывая разочарование.

Проведя столько времени в изоляции, я была очень счастлива выбраться в "мир" и увидеть другую жизнь. Глупо звучит, учитывая тот факт, что раньше я вела весьма закрытый образ жизни. Почему меня так тянуло выйти оттуда?

– На сегодня достаточно, – Ян одобряюще сжал моё плечо. Наверное, ему понравилось, как я вела себя весь сегодняшний вечер.

– Ты позволишь мне ещё раз взглянуть на твои потрясающие работы? – я сделала самый невинный взгляд, на который только была способна, изо всех сил надеясь на удачу.

Ян в один миг стал серьёзным и напряжённым, а его руки взметнулись и застыли. Я поняла что он хотел сделать, но что-то остановило его.

Он ещё раз окинул серьёзным взглядом зал: люди неторопливо гудели, неустанно перемещаясь от одной фотографии к другой. Всё было спокойно.

– Хорошо, – неожиданно сказал он, и прищурил глаза. – Я оставлю тебя ненадолго, а ты пока можешь ещё раз прогуляться.

"Оставлю?"

Я уже приготовилась к отказу. Это неожиданное разрешение буквально сбило меня с толку.

– Иди. И будь хорошей девочкой.

Он развернулся и ушёл, оставив в моих руках свободу выбора. Если бы я захотела, я побежала бы к выходу. Если бы я захотела, я остановила бы первого попавшегося человека и попросила бы вызвать полицию. Если бы я захотела, я могла убежать от него. Только я не могла от него скрыться.

Собравшись с духом, как в тумане я поплыла вдоль ярко-красной стены, увешанной моими изображениями. Подушечки пальцев неприятно покалывало, ноги стали ватными, а в горле пересохло.

Я одна.

"Наверняка он наблюдает…" – внутренний голос дал о себе знать спустя такой большой период затишья, что я невольно вздрогнула от неожиданности.

Наблюдает?

Зачем?

Это испытание?

Фотографии слились в одну сплошную полосу, и я как слепая то и дело задевала других гостей выставки.

– Простите, – пролепетала я, наткнувшись на плечо какого-то мужчины.

– Ава?

Знакомый голос. Я слышала его раньше, и эти воспоминания не связаны с чем-то неприятным.

– Ава? – позвал он ещё раз, более уверенно.

– Дан! – выпалила я чересчур обрадованно, когда узнала в открытом лице своего "знакомого". – Я рада тебя видеть!

Парень улыбнулся, а его глаза заискрились неподдельным добродушием. Он слегка опешил от моей реакции, но тут же вернул на лицо прежнее выражение.

– Что ты тут делаешь? – я осознала, насколько мне не хватало общения с кем-то другим, таким милым и приятным человеком.

– Обычно я работаю здесь, но сегодня у меня выпал выходной, – он заправил за ухо прядь волос. – Решил, что побыть на месте гостя не самая плохая затея. А ты?

– Наверное, я тоже так подумала, – рассмеялась я.

Мы стояли и смотрели друг на друга как старые добрые друзья, между которыми нет неловкости внезапной встречи.

Но конечно это было неправдой, потому что я не знала об этом парне ровно ничего кроме имени, как и он обо мне.

– Твой триумф на прошлом аукционе до сих пор обсуждают девушки, – в ответ на мой непонимающий взгляд, Дан тут же добавил. – Мы работаем вместе на практически всех мероприятиях, что проходят в "Хеннеке". И они до сих пор не могут смириться с проигрышем.

– Мне просто повезло с украшением, – тут же покраснела я.

– С этим? – он указал на одну из огромных фотографий. Моя шея и плечи крупным планом, между ключиц сверкает прямоугольный камень, сопровождаемый семью близнецами. Фото выглядит как часть портрета члена королевской семьи – величественно и торжественно.

– Это колье просто преследует меня, – отшутилась я, мысленно благодаря высшие силы, что на фотографиях нет моего лица. Это лишнее.

– Я помню, позже им интересовался тот фотограф, которого мы с тобой видели на аукционе.

По коже пробежала волна мурашек. Этот фотограф сейчас где-то совсем рядом.

– И теперь я понимаю, почему его заинтересовало именно это колье, – Дан ещё раз обернулся к фотографиям. – Нужно признать – это действительно очень красиво.

Дан повернулся ко мне лицом, и некоторое время всматривался в мои глаза. На секунду я подумала, что парень понял, в чём состоял обман, понял весь замысел и хотел удостовериться в своих догадках словами. Но он очаровательно улыбнулся и произнёс:

– Я тоже рад видеть тебя, Ава.

Он сказал это так просто и по-настоящему, без каких-либо намёков, что моё сердце забилось с новой силой, а губы сами собой растянулись в улыбке.

– Ава.

Прекрасный расплавленный шёлк превратился в жёсткий и грубый голос, который обрушился на меня из-за спины абсолютно неожиданно. Дан тут же перевёл взгляд на моего спутника, а дружелюбие сменилось настороженностью и враждебностью.

– Я встретила…

Ян не дал мне договорить, и вместо того чтобы просто попрощаться с Даном и спокойно уйти, он буквально поволок меня на выход, грубо вцепившись в локоть.

– Больно, – тихо запротестовала я, но не посмела вырваться из его жёсткой хватки. Он тащил меня по узким коридорам торопясь выйти наружу. Поток холодного воздуха ударил в лицо. Все люди остались позади, даже не заметив этой выходки, а я уже ощущала наступление неизбежной бури полной ужаса.

Ян молчал, излучая колючую злость. Холод этой злости проникал мне под кожу поразительно быстро, развеивая все приятные моменты вечера без остатка и жалости. Где-то позади нас я услышала торопливые шаги и звук своего имени.

Впереди уже показалась машина, специально припаркованная в безлюдном месте на задворках величественного здания.

– Ава!

Дан нагнал нас на улице.

"Уходи, уходи скорее!" – молилась я, в надежде что Дан услышит мои мысли и образумится, вернувшись в безопасный зал.

– Отпусти её, – спокойно произнёс парень. Я обернулась и заметила, что он смотрел на фотографа, сжав руки в кулаки. – Она явно не хочет идти с тобой.

Он собрался драться?!

Ян резким движением открыл дверцу машины, швырнул меня внутрь и с силой захлопнул её. Все двери машины заблокировались.

Я тут же прижала ладони к стеклу, как будто это могло растворить его и выпустить меня наружу.

Не говоря ни слова, Ян двинулся на несчастного парня и одним движением кулака уронил его на землю, затем склонился над ним и продолжил наносить удары один за другим. Это была чистая ярость, неконтролируемая, жуткая, звериная. Я слышала глухие стоны Дана, звуки ударов о человеческое тело, такие знакомые, пугающе ясные…

Из глаз хлынули слёзы, я царапала ногтями по стеклу, срывала горло и умоляла остановить этот ужас, но Ян продолжал наносить удары.

Спустя несколько мучительно долгих минут, Ян поднялся и пошёл в сторону машины, глядя на меня немигающим взглядом.

Дверь открылась, в салоне запахло кровью. Он с шумом втянул воздух в лёгкие.

– Ты моя. Ты моя. Моя.

Я замерла и прикрыла рот рукой, сдерживая крик.

На земле лежало безжизненное тело Дана.

Глава 16: Проснись, любовь моя

– Я имею на это право, – прорычал он уже в который раз, сжимая руль окровавленными пальцами. – Это моё, моё, моё…

На улице начался настоящий ливень: крупные капли хлестали по крыше машины, небо затянуло тёмно-синими тучами, а сильный ветер с бешеной скоростью разносил потоки дождя в разные стороны. Я закрыла глаза и представила, как машина разгоняется всё сильнее, и в кошмарном водовороте врезается в дерево, уничтожая всё живое внутри. Но даже то, что я изо всех сил старалась сосредоточиться на дожде и дороге, перед глазами яркой вспышкой мигала одна картинка: милый, добродушный и ни в чём неповинный Дан, лежит на асфальте в луже собственной крови.

– Я знал, знал что так будет, она говорила мне, предупреждала, предупреждала… – его голос изменился до неузнаваемости. Тот волшебный тембр испарился еще в зале, когда он схватил меня и потащил прочь, но сейчас его голос звучал абсолютно незнакомо. Он рычал, хрипел, как будто кто-то поставил старую виниловую пластинку в неисправный проигрыватель. – Как ты посмела?!

Я вздронула и открыла глаза, голова сама собой повернулась в его сторону. Его лицо исказилось, как будто в эту самую минуту он испытывал невероятные страдания.

– Ян…

Машина резко развернулась, меня впечатало в дверь. Тормоза засвистели, и прежде чем я успела понять что мы остановились, лицо обожгло от удара, а на шее сомкнулась холодная и жёсткая рука. Запах крови почувствовался ещё сильнее.

Он приблизился ко мне вплотную, по коже быстрым потоком пробежало горячее дыхание.

– Это всё из-за тебя, – процедил Ян сквозь зубы, обдавая моё лицо новыми порциями жара. – Этот мальчик, – снова зарычал он нечеловеческим голосом, – ты вынудила меня сделать это, хотя я предупреждал.

В глазах потемнело, я открыла рот, в надежде глотнуть хоть немного кислорода. Рука на горле сжалась ещё сильнее, лишая последнего шанса. Пальцы нащупали ручку двери, но она не поддалась. Последнее что я запомнила, это горячий запах крови и бешеный шум дождя по крыше.

***

Руки болели от жесткого ремня. Мне казалось, что кровь застыла и больше не бежала по венам, она загустела и остановилась, желая чтобы они лопнули. Я тряхнула головой, чтобы прогнать навязчивые видения и с новым болезненным вздохом решила ждать. Удивительно, но я очень чётко ощутила свою запрятанную силу – ждать, отсчитывать бессмысленные секунды, терпеливо рассматривая вдалеке приближающееся окончание. Оно должно было наступить, потому что ничто не может продолжаться вечность.

Боль утихнет. Раны заживут.

И это пройдёт, когда закончится отсчёт.

Ян замлочал, изредка позволяя мне видеть его взгляд. Раньше, он всегда смотрел мне в глаза, гипнотизируя, открываясь, доверяя. Сейчас он прятался, залечивал раны и сохранял гнетущее молчание.

Я подняла голову на звук шагов: Ян поднимался по лестнице. Он встал на последнюю ступень, сжал правой рукой гладкие перила, будто боялся не удержать равновесие и упасть.

– Ты пришёл, – тихо произнесла я, приподнимаясь насколько это было возможно со связанными руками.

Он поднял голову, но смотрел не на меня, а куда-то в сторону.

Я сосредоточилась на раздражающем звуке гостиных часов. Они тикали, отсчитывали каждую убегающую секунду, отрывали от меня по кусочку, по капле. Короткий вдох, горло тут же садануло новой порцией сухой боли.

Ян медленно подошёл, отстегнул ремень, и всё так же не глядя на меня развернулся и открыл шкаф.

– Прими душ и переоденься, от тебя воняет, – он достал с полки чистые вещи и бросил их на кровать. – У тебя десять минут.

Ничего не ощущая, я схватила чистые вещи одеревенелыми руками и направилась в ванну.

– Не закрывай дверь, – бросил он в спину.

Выполнив все указания, игнорируя боль от ран на запястьях и шее, я вернулась в комнату.

– Идём, – кивнул он и пошёл вниз.

По спине пробежала волна холодных мурашек. Я чувствовала, что в ближайшие часы должно произойти что-то, что поменяет всё на сто восемьдесят градусов. Что-то внезапное, сильное, неотвратимое. Но теперь, после того как я впервые услышала звук ударов собственного сердца, после того как я поняла что я могу быть в этом мире, мне впервые в жизни стало по-настоящему страшно за свою жизнь.

Впервые в жизни я испытывала это чувство во всех его красках и глубине.

Я следовала за ним, внимательно следя за каждым движением. Он выглядел напряжённым, сильно уставшим, его руки касались стен, как будто он искал опору чтобы не упасть.

Мы подошли к двери, ведущей в фотостудию. Он наконец остановился, развернулся и дал мне посмотреть в его глаза: два чёрных оникса устало поникли, но из глубины всё ещё мерцал тот узнаваемый загадочный огонь, исполненный разными оттенками черноты. Лицо, некогда отражавшее уверенность, силу, опасность, и безграничное влияние, превратилось в маску скорби, лишь неизменная красота никуда не делась.

Он замялся на минуту, не полностью приоткрыв дверь. Я подумала, что он хотел взять меня за руку, но по каким-то неизвестным мне причинам так и не решился сделать этого. В воспоминаниях тут же всплыли моменты, которые я до сих пор расточительно упускала, отдавая всё своё драгоценное внимание лежавшим на поверхности деталям. Самым ярким икрупным.

Он касался меня сразу же, когда хотел и как хотел, он решал что я буду чувствовать, он был дирижёром и композитором, рисуя на мне как на собственном нотном листе.

А сейчас этот мужчина застыл около едва приоткрытой двери, не решаясь поднять руку и прикоснуться.

– Я должна зайти внутрь? – неожиданно для себя самой, я перехватила инициативу.

Ян кивнул, распахнул дверь и шагнул внутрь.

Едва переступив порог студии, я ахнула: пол усыпан сотнями фотографий, какие-то из них были порваны на мелкие кусочки, в этой неразберихе тут и там валялось несколько фотопаппаратов, свет, штативы, с противоположной стены свисал разорванными клочьями фон. Это зрелище безумно контрастировало с его домом, в каждом сантиметре которого царил безукоризненный порядок и чистота.  Студия, в которой несколько дней назад были сделаны шедевральные фотографии, превратилась в разбитый крик одного человека.

– Что происходит…

– Я принял решение, – начал Ян охрипшим голосом. – И пока я могу, я должен сказать.

– Сказать что?

Перед глазами вновь возникло видение лежащего на асфальте Дана.

– Ты убъёшь меня? – голос едва дрогнул.

Он внимательно посмотрел на меня, его лицо приобрело самое серьёзное выражение.

Мужчина подошёл к стене, прислонился и медленно сполз на пол.

– Я не монстр, – выдохнул он, комната наполнилась горечью. – Не чудовище, которое вы так старательно хотите из меня сделать.

Босыми ногами я почувствовала едва уловимую вибрацию, как будто вот вот должно было начаться землетрясение. Мне только кажется…

– Ты видела на что я способен, там, на выставке. Ты видела собственными глазами, что только я могу увидеть и поймать настоящее искусство. На такое способны единицы из восьми миллиардов.

Я с трудом оторвала взгляд от его съёжившийся фигуры. Я поняла, если я не сяду прямо сейчас и не обрету надёжную точку опоры, то могу упасть. Пальцы нащупали гладкий квадрат, в руки сам собой попал один из сотен фотоснимков.

– И я выбрал тебя не случайно, потому что понял – ты сможешь понять, сможешь стать исключением.

Девушка на снимке смотрела прямо в кадр: слегка удивлённый взгляд, красивое узкое лицо с высокими скулами, прямой нос, верхняя губа чуть полнее нижней, длинные тёмные волосы обрамляют светлую кожу по обеим сторонам от тонкой шеи.

На лбу выступил холодный пот, кончики пальцев прострелил разряд тока. Девушка на снимке была поразительно похожа на меня. Я поспешно моргнула несколько раз.

– Я понял – ты та самая.

Сжимая снимок в руке я стала лихорадочно оглядываться вокруг: эта девушка смотрела на меня с десятков фотографий. Каждая часть её тела была обнажена и запечетлена навечно. Вот она смеётся, хмурится, загадочно смотрит вдаль, улыбается, плачет, боится…

– И ты видела подтверждение собственной исключительности, не отрицай этого. Видела, хотела такой стать, желала… – он запнулся, с его стороны послышался какой-то шорох. – Хотела меня. И я дал всё это.

Сама того не осознавая, я встала на колени и поползла по полу студии, загребая снимки онемевшими пальцами. Сотни фото, сотни фотографий моего "близнеца"… Невинная, запечатлённая, бесправная.

– Остановись! – он навалился на меня, сковал своей железной хваткой и заставил замереть в ворохе фотографий. – Ты должна понять меня!

– Кто… – прохрипела я, игнорируя сухую боль в глотке. – Кто эта девушка…

Ян обхватил мои плечи не давая возможности шевельнуться, уткнулся носом в шею и крепко прижался к спине. Спустя пару мгновений я улышала сдавленные всхлипы.

По моей шее покатились чужие обжигающие слёзы.

– Ты не можешь оставить меня, не можешь…

Тишина вокруг, осторожно нарушаемая короткими всхлипами и приглушёнными грудными звуками, била по ушам, заставляя чувствовать стыд и очень странное, до этой поры незнакомое мне чувство. Я кое как высвободила ладони и аккуратно накрыла ими его горячие руки.

– Кто она? – тихо произнесла я.

Ян чуть ослабил хватку и ещё больше повис на мне.

– Она… я… я пытался… я так хотел… я не смог… – его голос надломился несколько раз. – Не смог, мне так жаль! Мне так жаль, мне так жаль!

Ян рыдал как маленький ребёнок, одинокий и потерянный малыш, захлёбываясь в собственном горе.

– Тише, тише, – внутренний голос молчал, но я поняла в эту самую минуту – я и не хотела слышать подсказок. – Я понимаю.

– Я не хотел этого, не хотел…

Он завыл как раненое животное. А вместе с этим звуком я почувствовала как растворялся мой собственный страх.

Руки перестали неметь, теперь я начинала ощущать всё немного иначе.

– Я не хотел, не хотел…

Голос изменился, стал намного выше. Слова были точно такими же. Я смотрела на это жалкое зрелище, а спина полыхала огнём, постоянно обращая моё внимание на себя. Он сидел передо мной на коленях, припал к полу словно молящийся и умолял простить его, лепетал оправдания, захлёбываясь в слезах. В тот момент я уже чувствовала отголоски того, что мне предстояло понять только лишь через несколько лет. Около него лежал окровавленный ремень, в воздухе отвратительно пахло кровью и его слезами. Не в силах больше терпеть этот ад, я будто в бреду взяла бутылку с алкоголем и вылила на его голову всё до последней капли. Щелчок зажигалки, короткий всплеск оранжевого пламени. Я бежала прочь, задыхаясь от притока кислорода. Бежала прочь от душераздирающего крика. Позади сгорали кровь, подвал и лживые слёзы.

Я гладила его по рукам, убаюкивая и успокаивая, а сама смотрела на лицо незнакомой мне девушки, смеющейся с глянцевой фотографии.

Глава 17: Тайник

Ноги жутко затекли, но я не решалась сменить позу или встать. Он крепко держал меня, обнимая сзади и слегка покачиваясь из стороны в сторону.

– Никто не должен был знать, никто… – я с трудом оторвала взгляд от фотографий. – Но это не моя вина!

– Не твоя, – собственный голос слышался как будто из под слоя ваты.

– Я так боялся…

– Знаю…

– Ава…

Сильные руки развернули меня без особых усилий, теперь я видела его заплаканное лицо.

– Это правда, слышишь? Я честен перед тобой, – он судорожно хватался за мои плечи, будто хотел удостовериться что я настоящая. – Я расскажу, расскажу тебе, потому что ты поймёшь…

Делая над собой огромное усилие, я сильно зажмурилась и распахнула глаза, мягко убирая его руки. На мое удивление, он подчинился.

– Я не чудовище, – повторил он дрожащим голосом. Его глаза вцепились в мое лицо. – Это произошло так давно, но я запомнил этот день, и не могу стереть его из памяти.

– И что произошло в тот день? – толкни меня, и я упаду вниз без сопротивления.

– 12 июля, самый разгар лета, так жарко, – темный взгляд подернуло дымкой, он смотрел сквозь меня, полностью растворившись в воспоминаниях. – Это был самый жаркий день за всё недолгое лето. Мне тогда только только исполнилось шестнадцать.

Девушка с фотографий всё ещё смотрела на меня. По спине пробежал холодок.

– В то лето я впервые почувствовал это, – шелковый голос снова задрожал. – Она была самым прекрасным созданием на свете, и она выбрала меня, подарила мне смысл, подарила мне меня. Настоящего.

– Как ее зовут?

Он придвинулся ещё ближе и взял меня за руку. Холодные влажные пальцы неприятно коснулись кожи.

– Я влюбился без памяти, хотел обладать ей, хотел, чтобы она обладала мной. Она открыла мне глаза на этот мир, и указала мой истинный путь, – пальцы до боли сжали руку. – Звали. Ее звали.

– Она…

Ян грубо обхватил меня и повалил на спину в одно мгновение, наваливаясь сверху.

– Умерла, – прошипел он на ухо, лишая возможности шевельнуться. – Умерла, так и не дав мне возможности любить ее.

– Ян, мне…

– Ее божественный образ отпечатался в моей памяти, как и её смех, волосы, длинные руки, даже её тень. Но я не помню её лица, сколько бы не прилагал усилий, – половину лица обдало горячим дыханием. – Не помню её лица, не помню…

– Мне больно, – прошептала я.

– Я знаю, – он запрокинул руки над головой и крепко сжал. – Знаю, потому что мне тоже больно, больно каждый день. Я вижу кровь на камнях, в воде, в её волосах, – одной рукой он держал мои руки, а второй с силой сжал подбородок и заставил посмотреть на него. Чёрные глаза, подёрнутые дымкой, полыхали безумным пламенем. – Меня заставили смотреть на ее изломанное тело.

Сердце сильно заколотилось, кровь мощным потоком забурлила по венам.

Я представила себе эту картинку – девушка-подросток с длинными волнами темных кудрей лежит в луже собственной крови. Ее глаза медленно гаснут, едва приоткрытые губы вдыхают последние крошечные порции кислорода. Тело неестественно изогнуто, в белую кожу впиваются острые камни. Холодная вода окружила ее со всех сторон. А рядом стоит ангел смерти.

Смотрит и ждёт.

– Как это случилось?

Он отпустил меня, распластав руки в стороны. Тяжесть его тела почувствовалась ещё сильнее.

– Я не чудовище. Нет. Я любил ее.

Мне не хотелось видеть эту ужасную картину. Не хотелось слышать о ней, воображать в голове детали. Ненавистный запах крови защекотал ноздри, меня затошнило.

– Ава.

Я открыла глаза и с трудом подавила тошноту.

– Я не причиню тебе боли, – он помог мне сесть. Пальцы мягко заправили локон за ухо. – Я не такой, как ты могла подумать. И мне жаль, что этот мальчишка попал под руку, – мысли о несчастном парне больно кольнули сердце. – Я честен с тобой, потому что то что ты сейчас услышала, – его голос на мгновение сорвался, но он быстро взял себя в руки. Взгляд больше не был отсутствующим, бархатный голос вернулся. Даже нежность рук, которые теперь поддерживали меня, вернулась. Это был прежний Ян Холодный, красивый и загадочный фотограф. – Я никому не рассказывал об этом. Это моя тайная боль, которая со мной навсегда.

Рука нежно погладила меня по щеке.

Я посмотрела в его глаза, биение сердца начало медленно успокаиваться и приходить в нормальный ритм.

– Теперь ты знаешь меня настоящего. Прости, если это причинило тебе боль.

Он встал, протянул руку и помог мне подняться. Я снова посмотрела на сотни фотографий.

– Это прошлое, уже неважное и несуществующее.

– Эта девушка так похожа на меня…

– Я пытался сделать из неё то, что можно было сделать только с тобой.

– Только со мной, – протянула я бесцветным голосом.

– Это был тяжелый день. Нам нужен отдых.

– Ты снова привяжешь меня? – от осознания собственной смелости я даже не повела бровью.

Холодный улыбнулся. Его позабавил мой вопрос.

– Я не причиню тебе боли, помнишь? – он обнял меня. – Ты нужна мне, и только это важно.

Он отвёл меня в спальню, уложил на благоухающие простыни и обнял так, как обнимают самого дорогого человека на свете. Голова потяжелела от сотен образов и мыслей, перемешавшихся друг с другом. Не желая принимать самое лёгкое решение на данный момент, не желая отдаваться в объятия спасительного забытья, я сосредоточилась на ударах сердца и глазах девушки с фотографий. Кого видела она? И главное, где она сейчас?

***

Спустя пару часов, я убедилась что Ян заснул достаточно крепко: его тело полностью расслабилось, дыхание стало ровным и глубоким. Даже его руки теперь лежали не на моей талии, а на мерно вздымающейся груди.

Сделав глубокий вдох, я решила действовать.

Поднявшись с кровати, неслышными шагами спустилась с лестницы и остановилась посреди гостиной: что делать дальше? Дверь разумеется заперта, ключ мне точно не найти. Но прислушавшись к внутреннему голосу я поняла, что выход из этого дома, последнее что меня интересовало в этот момент. Я хотела ответов. Я хотела освободиться по-настоящему.

Страх поразительно быстро выветрился из каждой клеточки моего тела. Его место медленно занимала решительность.

Дверь в самом конце коридора была чуть приоткрыта, он не заходил сюда после того как отвёл меня наверх. Холодная ручка разительно контрастировала с разгоряченными пальцами.

В фотостудии всё осталось так же. Я аккуратно закрыла дверь и принялась за поиски – на всех фотографиях была одна и та же девушка, и даже после проверки их всех, я не нашла никого и ничего пугающего. Девушка выглядела нормальной, такой же как я, когда он впервые привёл меня сюда. Сев посреди вороха фотокарточек, я попыталась сосредоточиться.

Как давно были сделаны эти фото? Где эта девушка и связывал ли он её так же как меня?

Бил ли он её?

В воспоминаниях всплыли обрывки: дикая жажда, боль, кровь, маленькие ножницы, серая птица…

Он оставлял её так же как меня?

Бросал умирать?

Взгляд упёрся в стену.

Зачем он показал мне эти фотографии? Зачем дал знать об этой девушке?

Я с силой зажмурилась, заставляя мозг работать.

Как я попала сюда, и как вообще всё это началось?

– Как ты попала сюда? – прошептала я, сжимая в руках одну из фотографий.

Аукцион. Всё началось именно там.

Без особых усилий я выудила из памяти те яркие моменты: его запах, взгляд, ощущение загадки и острое желание разгадать её, быть с ним, видеть его лицо. Всё остальное было покрыто густым туманом, я видела только то, что сама хотела. Меня буквально заворожило, как будто я выпила зелье искусной колдуньи.

Распахнув глаза, я вновь уставилась на молочно-бледную стену.

Ничего. Если в этом доме и есть ответы, то точно не на пустой стене.

Около меня, совсем рядом висел обрывок бумажного фона. Огромное полотно, размером в несколько метров было разорвано с одного края, как будто на него напал дикий зверь. Из-за обрывка виднелась тонкая полоса.

Прищурившись в полумраке, я слегка отодвинула обрывок. В тени полотна я едва заметила очертания небольшого прямоугольника.

– Тайник?

У меня перехватило дыхание.

Но прежде чем дотронуться до него, я замерла и прислушалась – в доме по-прежнему царила тишина и поразительное спокойствие. Значит он не проснулся.

Ощупав пальцами прямые линии, я попыталась поддеть ногтем предполагаемую дверцу. Ни ручек, ни замочных скважин. Даже кнопок для ввода кода.

От нескольких безуспешных попыток открыть дверцу, подушечки пальцев быстро заболели.

– Как же…

Я надавила ладонью на холодную поверхность, раздался тихий щелчок. Дверца открылась.

В стене, скрытой от посторонних глаз декорацией фона, таилось небольшое углубление. Я сунула руку внутрь и нащупала несколько небольших бумажных свёртков.

Выложив находку себе на колени, я поняла что это были простые жёлтые конверты из плотной бумаги.

Вскрыв первый конверт, на пол высыпалось несколько фотографий.

– Ох…

Я в страхе обернулась. Не сумев сдержать вздох, я поняла что возможно наделала слишком много шума.

В первом конверте лежало семь фотографий на которых была изображена незнакомка, всё так же поразительно похожая на меня и ту девушку, с фото на полу студии.

Девушка казалась измученной, избитой, со следами запершейся крови на руках, шее, ногах, губах…

Быстро вскрыв второй конверт, на меня посмотрел ещё один близнец.

В третьем я нашла точно такие же фотографии девушки, которую я видела сейчас на полу.

Руки затряслись, внутри всё похолодело.

Девушки выглядели живыми, возможно на последнем издыхании, но всё же живыми…

Я быстро просмотрела ещё раз все фото. На обратной стороне последних фотографий были написаны имена, мелким, небрежным почерком.

Первую девушку звали Кристина.

Вторую Саманта.

Третью, не выходившую из моей головы вот уже несколько часов, Нила.

– Нила.

Около ног лежал ещё один конверт. Он выглядел самым новым и не затертым.

Дрожащими пальцами я раскрыла плотную бумагу, на колени выпало девять фотокарточек.

Ссохшиеся губы едва раскрыты. В трещинках застыли красные полосы крови.

Белые, хрупкие запястья перетянуты ремнём до кровавых ран.

Бледные ноги перепачканы кровавыми отпечатками рук, из глубоких порезов на правой ноге стекают красные струйки.

Бессознательное обнаженное тело.

Спина, исполосованная девятью шрамами.

Серые глаза, раскрытые от ужаса.

Перепутанные темные локоны, наполовину скрывающие лицо.

Верёвка, обёрнутая вокруг шеи.

Связанная по рукам и ногам обнаженная девушка, распластанная на грязных простынях.

На обратной стороне последней фотографии я нашла ещё одну подпись.

Так меня зовут.

Это моё имя.

Ава.

Я сидела и ждала, пока слезы польются из глаз, пока всё нутро задрожит и заставит меня сложиться пополам от ужаса и звериного страха. Ждала, пока слабость возьмёт верх и заставит меня забиться в угол.

Прошло несколько долгих минут.

Остальные конверты так и остались закрытыми, я знала что увижу внутри.

Не издав ни единого звука, я убрала все драгоценности на место, аккуратно сложила конверты внутрь тайника и закрыла дверцу с глухим щелчком.

Нила продолжала смотреть на меня с сотен фотографий на полу. Счастливая, прекрасная, без страха и страданий.

Не желая больше проводить здесь ни минуты, я встала и направилась к выходу из студии.

Входная дверь выделялась в общей темноте. Она будто мерцала от собственного темного света, запертая на несколько засовов и замков.

Моё сердце отбивало ровный ритм, я с удовольствием чувствовала это новое до себя ощущение.

Раз. Раз. Раз.

Дыхание ровное, никакой дрожи, даже тени сомнений.

Я отвернулась от выхода из квартиры, даже не попробовав дернуть за ручку или поискать ключи, и вернулась обратно в спальню.

На кровати мирным и глубоким сном спал Ян.

Талантливый фотограф.

Исключительный.

Особенный.

Безумно красивый.

Я мягко опустилась рядом с ним, его руки тут же обняли меня и прижали к себе, он даже не проснулся.

Закрыв глаза, я наконец-то решила забыться сном.

Глава 18: Я буду собой

Половина моего сердца

Заражённая словом твоим

На кострище из пепла и пламени

Похоронена кем-то другим

Я открыла глаза от яркой солнечной полосы, что упала мне на лицо. Все существующее с трудом вставало на свои места, мне пришлось пару минут моргать и напрягать зрение, чтобы сфокусироваться.

«Середина ноября, откуда такое солнце?» – я вдруг вспомнила, какой сейчас месяц. Окончание осени, особенно холодное и дождливое, не походило на себя.

Я приподнялась на кровати и взглянула в окно – яркий свет заливал все вокруг оранжевыми лучами, они просачивались сквозь стекло и приятно ласкали кожу.

– Хм…

С левой стороны кровать пустовала. Опять.

Стук сердца непривычно ощущался в самом центре грудной клетки, кровь разгонялась по венам, а тёплое осеннее солнце будто помогало вернуть мою жизнь в собственное тело. Мускулы тихонько ныли, требуя движения.

«Наконец-то…»

Не в силах сдержаться, я улыбнулась. Очень непривычные ощущения.

– Ян? – оглядевшись вокруг, я не обнаружила ремней или верёвок.

– Я здесь, – расплавленный шёлк послышался снизу. – Иди ко мне, Ава.

Быстро накинув его рубашку, я спустилась вниз: пропитанная солнечным светом гостиная сияла в своей чистоте, с кухни доносился терпкий аромат кофе, а в волосах цвета слишком горького шоколада запутались солнечные зайчики. Он смотрел на меня прежним взглядом, глубоким, чарующим, словно заглядывал в самую душу.

– Привет, – улыбнулась я.

Все складывалось так, как должно было.

– Ты улыбаешься, – это было подобие укора в мою сторону. Он провёл рукой по волосам и, небрежно взлохматив их, сел за стол.

– Я хочу улыбаться, потому что…

– Хорошо выспалась? – перебил он, одним взглядом приказывая мне сесть рядом с ним.

– Рядом с тобой, да. А ты…

– Всё что было вчера, – вновь перебил он, заставляя меня подстраиваться и ловить его настроение. – Я надеюсь, что ты всё поняла.

Я кивнула, протянула руку и кончиками пальцев дотронулась до него. Разгоряченная кожа неприятно обожгла пальцы, но я не отдернула руки. Так нужно.

– Вслух.

– Я поняла, разумеется.

Ян выдохнул, опустил веки, и я заметила как напряглась его рука, до которой я до сих пор дотрагивалась кончиками пальцев.

– Ты хочешь мне что-то сказать?

Раз. Раз. Раз.

Пальцы нестерпимо горели, мне захотелось сунуть руку в морозильник.

Я вдруг вспомнила, что в совсем недавнем прошлом у меня была другая жажда, связанная с острыми предметами и сиюминутными всплесками лишь одного единственного желания, на которое я была способна.

«Бог мой, как будто прошла целая вечность…»

– Ты прав, теперь я знаю, на что ты способен, – он не поднял головы, но немного расслабил мышцы. – Я видела собственными глазами, и знаешь, – я приблизилась к нему. – Я всегда это знала. Знала к глубине души, чувствовала… это и правда судьба.

Ян неожиданно взял меня за руку и обхватил запястье, прижимая пальцы к тому месту, где обычно бьется пульс.

– Я просто хотела сказать, – этот внезапный поворот сбил меня с толку, голос немного задрожал. – Хотела сказать…

– Неужели ты хочешь уйти? – он говорил так же мягко, вкрадчиво, пугающе спокойно.

Я сделала над собой усилие, поразительно быстро взяв себя в руки.

– Нет, – голос был тверд как никогда прежде. – Ни за что.

Холодный смерил меня долгим, пронзительным взглядом, черные глаза искали подвох, брешь в предполагаемой лжи. Он сомневался, но ни в коем случае не хотел показывать своей слабости кому бы то ни было. Затем он расправил плечи, тряхнул длинными волосами и его губы растянулись в восхитительной улыбке.

Гордыня одержала победу.

– Мы похожи, – голос осмелел, но я по-прежнему говорила тихо и спокойно. – Я и мечтать не могла что когда-нибудь встречу такого человека.

– С которым можно быть собой?

Ответа не потребовалось, он и так знал что я скажу.

– Ох, крошка Ава, – Ян покачал головой, не переставая улыбаться.

Он встал, неслышно зашел мне за спину, сильные пальцы сжали плечи. Солнце начало неспешно уходить из гостиной, оставляя её и меня в руках полумрака. Сколько сейчас времени? Утро, или уже давно за полдень? Развернуться и посмотреть на часы я не рискнула, только отметила их отсутствующий раздражающий звук. Его руки переместились на спину, прощупывая очертания шрамов сквозь тонкую ткань рубашки.

– Не боишься…

– Ты не чудовище.

– Ни капли страха?

– Я тебе верю.

Я чувствовала, как надо мной вновь нависло плотное черное облако, готовое в любую секунду накрыть с головой, задушить, облепить и попробовать сделать больно. Внутренний голос замер в ожидании.

– "И снова можно быть собой…" – он произнёс эту фразу нараспев, будто цитировал какой-то роман.

Я поняла, что сейчас мне необходимо собрать все свои силы.

Правая рука до боли сжала плечо.

– Я способен на многое.

Холодный повторил эти слова не для меня.

Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

Громкий треск дал мне понять, что в стену врезался деревянный стул. Он схватил меня за шею и швырнул на стол, пригвоздив к холодной и жёсткой поверхности другой рукой. В следующую секунду, он навалился на меня и зарычал как дикий зверь, срывая собственную одежду с моего тела.

Я хотела закричать, попытаться оттолкнуть его, вывернуться и спрятаться, убежать от этого ужаса, дрожа от страха и задыхаясь от слёз. Хотела попросить не делать этого, воззвать к чему-то человеческому, молить о милосердии. Но вместо крика о помощи в горле встал ком, тело задеревенело и замерло, полностью подчиняясь его манипуляциям. Глаза, сухие от слёз, закрылись сами собой, веки плотно сжались. Я знала, что это не может продолжаться бесконечно, рано или поздно это должно было закончиться. В голове вспыхнула одна картинка – небольшое углубление в стене, укрытое мраком и бутафорией, сокровищница, в которой хранятся потёртые свёртки из плотной бумаги.

– "И снова можно быть собой…" – прорычал жуткий голос.

Змей обвился своим телом вокруг ворона и зашипел в предвкушении триумфа.

***

Линия моря практически слилась с горизонтом и, от этого казалось, что от кромки берега сразу начинается небо. Можно было уловить эту тонкую границу, только лишь когда порывы ветра заставляли водную гладь волноваться и собираться в шапки с белыми гребешками. Я облизнула разбитую губу, смакуя ржавый вкус крови. Обнаженное тело тихонько ныло, резкие уколы боли возникали при каждом неосторожном движении.

Он тяжело дышал где-то позади.

– Там очень красиво, – я поджала ноги и поморщившись, обхватила колени руками. Больно. – Ты гулял там когда-нибудь?

– Что?…

– Свежий морской воздух, ветер в кронах деревьев, – я сглотнула, всё ещё ощущая его руку на горле. – Надо же, листья ещё не успели облететь до конца.

– Ава.

– Сфотографируй меня, – произнесла я, прижимаясь к холодному стеклу, даже не обернувшись.

Я знала, что он смотрит, что он потерял на время равновесие, что сейчас его терзали противоречивые чувства.

– Зачем ты говоришь это, – я буквально ощутила его неуверенность. Протянешь руку, и её можно будет нащупать.

– Я хочу, чтобы ты подарил мне еще один подарок.

– Я не хочу фотографировать тебя сейчас, – послышался шум, он подошел и опустился рядом.

– Неужели? – я посмотрела на него. Его вид вызвал у меня улыбку.

Этот вопрос полностью сбил Холодного с толку: полчаса назад он рычал как дикий зверь, демонстрировал свою силу и упивался моей беспомощностью, рисуя свои жуткие фантазии прямо на моём теле. А сейчас он притих, выуживая из собственного сознания ответы на незаданные вопросы. Он снова говорил сам с собой.

– Не здесь, не так, – я сменила улыбку, делая её мягкой и податливой. – Смотри как там красиво, – я погладила его по щеке. – Там так тихо и спокойно. Отведи меня туда. Пожалуйста.

Ян перевел взгляд на горизонт. Он несколько раз моргнул, одновременно прижимаясь к стеклу.

– Туда? – в голосе отчетливо присутствовали отголоски страха.

– Мы пойдём туда вместе. Никто не увидит нас.

Птица вновь запела.

Ворон закружился, отчаянно взмывая всё выше, сильно взмахивал крыльями, цепляясь за воздух и небо. Но пела она не песню страха и мольбы о помощи. Она пела о силе и красоте, о свободе. Змей сопротивлялся всё меньше и меньше, распускал свои кольца, теряя хватку. Несколько блестящих чешуек завертелись, образуя неоновый водоворот, и упали вниз.

Ветка дерева качнулась, серая птица взмахнула крылом и упорхнула в сторону горизонта. Ян смотрел ей вслед.

– Это может быть опасно?

Я придвинулась ближе и положила голову на его плечо. Он вздрогнул.

– Нас никто не увидит, мы будем одни, – низ живота пронзило яркой вспышкой боли. – Мы будем одни.

Глава 19: Сотни красных нитей

Ноябрьская осень пахла восхитительно: свежий, слегка морозный воздух сразу заставил щёки залиться румянцем; закатное солнце припекало опавшую листву, придавая листьям особенный, тыквенный аромат; конфетная лавка, на витриной которой крутилась ярко-розовая карамель, вмешивала в осеннюю гамму сахарно-ванильные нотки. Я вдохнула полной грудью, впервые за много лет чувствуя себя частью этого оживленного мира.

Ян настороженно вглядывался в улицу.

– Перестань, – я ещё крепче сжала его ладонь, полностью давая понять, что не собиралась отходить от него ни на шаг. – Такой чудесный вечер, не будем терять времени.

После того как за нами закрылась дверь, я ещё несколько минут не могла поверить что сейчас окажусь здесь, буду дышать, видеть и смогу размять ноги.

– Идём, – для пущей уверенности я улыбнулась, игнорируя боль от разбитой губы, и потянула его за собой.

Ещё чуть чуть…

– Прости, – прохрипел он тихо. – Мне жаль, что всё так получилось.

– Я знаю, – глаза начали слезиться от переизбытка холода и свежего воздуха.

– Ты самое дорогое, что сейчас есть у меня, – он решил продолжить.

– Я никуда не ухожу, – предательский ком вновь подкатил к горлу, пришлось сделать вид что я кашляю.

– Ты такая красивая.

Ян остановился, развернул меня к себе и обхватил ладонями лицо.

Если бы сейчас мимо нас гуляли прохожие, я уверена, что каждый из них подумал бы что мы – самая настоящая влюблённая парочка, которая просто не может сдержать своих ярких, сверкающих как звезды на ночном небосклоне, чувств. Настоящая романтика, не подвергающаяся сомнениям.

– Ты даже не представляешь, насколько ты сейчас красива. Моя муза.

Он впился в мои губы, несдержанным, но очень нежным поцелуем. Я поборола секундное желание оттолкнуть его, вместо этого обнаружив вспыхнувший букет противоречивых ощущений. Я одновременно упивалась нежностью и обрушившейся на меня страстью, и испытывала отвращение на физическом уровне, перемешанное с болью от недавнего надругательства.

Неужели я готова это сделать? Неужели я смогу?

Порыв холодного ветра привёл меня в чувство.

– Идём, – повторила я, сдерживая наконец подступившие слёзы. – Скоро совсем стемнеет.

***

Одинокий берег встретил нас гулкой тишиной, иногда нарушаемой шумом воды, шелестом оставшейся на деревьях жёлто-красной листвы, и шорохами песка и мелких камней под ногами.

Недалеко от нас я заметила возвышающийся волнорез из чёрного камня, к которому вела извилистая, сильно заросшая тропинка.

– Ну, – хрипло протянул он. – Раз уж ты сама захотела этого, снова сама попросила меня, подала голос, – тонкий ремешок от крепления фотокамеры блеснул раздражающей вспышкой. – Раздевайся.

Ян перегородил мне путь, встав между мной и проходом назад, к улице и людям. Берег отделился от шумного города стеной деревьев.

Я инстинктивно сделала шаг назад.

– Ты сама хотела сделать несколько фотографий, – он рассмеялся и взял в руки камеру. – Я не собираюсь ничего делать.

Эта насмешка уколола куда нужно. Тело всё ещё ныло и болело, и его односложный приказ смог напугать меня, выбить почву из под ног. Он бы смог напугать кого угодно.

Чтобы не терять времени, я с готовностью сбросила пальто на землю и распустила волосы, оставшись в тонком платье на пуговицах. Через несколько секунд я перестала чувствовать пальцы на руках.

Холодный начал фотографировать, рассматривая меня через объектив.

Шаг назад, к воде. Ещё один. Шум воды подбадривал своим низким шипением.

– Смотри под ноги, – пробормотал Ян, присаживаясь напротив меня.

Я обернулась к заливу: темно-синие волны заманивали всё ближе.

– Это только ради тебя, крошка Ава, – из его рта вырвался клубок пара. – Я фотографирую только в своей студии.

– Муза может попросить своего художника пойти на уступки? – ещё один крохотный шаг назад.

Его красивое лицо снова исказила та самая улыбка. Теперь, оказавшись отрезанным от возможных свидетелей стеной из деревьев, оказавшись на безлюдной и дикой части пляжа, он снова вернул свою уверенность, расслабился и чувствовал себя хозяином положения.

Он снова был Люцифером.

– Может попросить, – последнее слово он протянул, пробуя его на вкус. – Я щедрый человек.

До волнореза оставалось каких-то пару метров.

– Да, – выдохнула я, не чувствуя ног от переизбытка эмоций и холода.

Оступившись, я упала прямо на груду камней.

Нет, нет!

Рука рассечена. Рана неглубокая, но несколько струек крови начали бежать по запястью. Я даже не почувствовала боли.

Я перевела взгляд на фотографа: руки с фотоаппаратом опустились, глаза сосредоточились на кровавой ране.

– Заведи эту руку за голову, – он часто задышал.

Шум волн усиливался, до моего лица доносились мелкие брызги солёной воды. Понимая, что делаю это напрасно, я всё равно огляделась по сторонам в поисках хоть кого-нибудь. Берег был пустым и диким.

– Нужно остановить кровь.

– Рана неглубокая, – отмахнулся он, делая снимки один за другим.

Я в последний раз оглянулась на горизонт. Небо покрылось чёрными тучами, ветер усиливался с каждой минутой.

Я встала и протянула к нему руки.

– Позволишь?

Ян непонимающе уставился на меня.

– Хочу попробовать, каково это, – я выпрямила замёрзшие пальцы и схватилась за камеру. – Хочу почувствовать то, что чувствуешь ты.

– Ты хочешь сфотографировать, хм, меня?

– Пожалуйста, – я снова натянула улыбку. – Пара кадров.

Холодный смерил меня оценивающим взглядом. Затем медленно передал камеру, ещё раз скользнув взглядом по рассеченной руке, и занял мое место.

Щёлк. Щёлк.

– Потрясающе.

Забыв о холоде и усиливающимся ветре, я сосредоточилась на нём. В голове мелькали снимки, найденные в тайнике.

– Вот сюда, пожалуйста.

Я указала на волнорез.

На мое удивление Ян выполнил просьбу, поднялся по чёрным ступеням, и взошёл по глянцевой поверхности камня.

Горизонт становился всё темнее.

– Всё, хватит, – волосы взлохматил внезапный поток ветра, от чего его лицо приобрело мальчишеское выражение. – Вернёмся назад.

– Боишься упасть? – из-за набирающей силу непогоды мне пришлось выкрикнуть вопрос. – Не подходи слишком близко к обрыву!

Я продолжала фотографировать его, уверенно наступая.

– Ава, это не смешно.

Он попытался перехватить камеру, но я вовремя выкрутилась и сделала ещё один снимок.

– Уйдём отсюда, – промахнувшись, он поскользнулся на гладкой и мокрой поверхности камня, и едва удержав равновесие, посмотрел вниз.

Волны разбушевались не на шутку, соревнуясь между собой в «кто быстрее запрыгнет на волнорез».

– Это ты столкнул ее? – в очередной раз я навела на его лицо камеру.

Ян побледнел и замер, вглядываясь в воду.

Вдалеке загремел гром.

– Зачем ты мучаешь меня?

– Те девушки наверняка задавались подобными вопросами.

Мы стояли друг против друга, среди начавшейся грозы и бури. Я больше не дрожала от холода, сосредоточив всё своё существо на Люцифере.

– Я думаю, что это сделал именно ты, – шаг вперёд, камера повисла на тонком ремне. – Потому что тебя раздирало любопытство, тебя так и подначивало узнать, каково это – забрать чью-то жизнь.

– Нет, – он яростно замотал головой, делая шаг назад. – Нет, я не убивал ее, я был ребёнком, я любил ее!

– Значит, она упала сама? – мой голос звенел как металл, разрезая грохот и шум грозы.

– Меня заставили смотреть, заставили!

– Признайся, что тебе понравилось.

Ян шагнул назад и чуть было не упал: он стоял на самом краю волнореза, отступать было некуда.

Его красивое лицо исказила гримаса боли и страданий.

– Признайся.

Он открыл рот, как рыба выброшенная на берег, схватился за горло, а из его глаз полились слезы, перемешанные с хлынувшим дождем.

– Я любил, – он тут же захлебнулся словами, мотая головой из стороны в сторону. – Я не хотел, не хотел… пожалуйста…

– Ты упивался этой картиной…

– … нет, нет…

– Потому что ты любишь видеть только это, – я подняла окровавленную руку.

– Пожалуйста…

– Или это? – я вытянула шею, открывая доступ к багрово-синим полосам.

Он вновь замотал головой.

– Никто из них ничего не значил для тебя.

– Эти девушки сами хотели меня…

– Уязвимое сломать не так уж и сложно.

– Я не хотел этого! – его крик утонул в буре.

Волны ожесточённо бились о высокие стены, своими шапками доставая до поверхности. Холодная вода захлестнула ноги, удваивая холод вокруг.

– Я помогу, я рядом, – бросив камеру, я стала медленно подходить к краю волнореза. – Я же говорила, что понимаю тебя, – между нами осталось несколько шагов. – Я здесь, и только это важно.

Ян замер, его глаза округлились. Некогда манящие ониксы, зачаровывающие, заманивающие в свою темноту, погасли и оскудели, и теперь казались простыми чёрными камушками.

Я подошла совсем близко и взяла его лицо в ладони, поглаживая щеку большим пальцем.

– Всё будет хорошо, – вода лилась по всему телу, смывая с меня его запах, следы прикосновений и поцелуев. – Потому что я люблю тебя, Ян Холодный.

Он всхлипнул и протянул руки в ответ.

Мои ладони скользнули на его грудь, я расставила пальцы и вложила всю свою силу на которую только была способна, толкая вперёд своё последнее препятствие.

Время будто остановилось. Дождевые капли замерли в воздухе, волны застыли, раскрывая свои объятья для него.

Ян посмотрел мне в глаза, на его лице мелькнула капля ужаса. Но самое главное, что я успела прочитать в остывших глазах, это было облегчение и долгожданное спокойствие.

Длинные волосы цвета слишком горького шоколада взметнулись, тело расслабилось, звук удара об воду поглотила буря.

Мощная волна взметнулась к небу, разбилась об острые края волнореза и откатилась прочь, унося с собой Люцифера.

Я подняла голову вверх, расправила руки и замерла у самого края пропасти.

Я стала слушать.

Сердце уверенно стучало в груди, разгоняя кровь и тепло по всему телу. Я ощущала сотни капелек дождя касавшихся кожи, впитывала эту воду, она придавала мне сил.

Ушли все образы из прошлого, вся боль и ужасы остались позади, как будто я наконец смогла отрезать все нити, привязанные ко мне. Он ушёл. Он ушёл…

Я широко улыбнулась, меня захлестнули все краски и вкусы этого некогда серого мира.

– Спасибо, – пролепетала я, ощущая каждую клеточку своего тела. – Спасибо.

Глава 20: Свобода

Я нажала на ручку больничной двери, она тихо скрипнула. В небольшой палате стояло два монитора, путаница из проводов свисала с высокого держателя. Мерный писк давал понять что пациент, лежавший на больничной кровати, спокойно спит.

Я прикрыла дверь и подошла к Дану.

Из правой руки торчит несколько трубок, голова перебинтована, на губах подсохла кровавая корочка.

Не удержавшись, я провела большим пальцем по его щеке.

– Ава?

Он открыл глаза, с трудом фокусируясь на моем лице.

Я улыбнулась.

Часто моргая, Дан протянул ко мне свободную от трубок руку.

– Как… ты не… Ава… – монитор запищал чаще. – Ава! Господи боже… Ты в порядке?

– И это ты меня спрашиваешь? – смешок получился коротким.

– Как ты оказалась здесь? – он не мог поверить своим глазам.

– Узнала в доме «Хеннеке». Пришлось умасливать «мисс Монро», чтобы она рассказала где ты.

Сквозь синяки и гематомы все ещё виднелся образ того юноши, что я запомнила. Красивый, светлый. Беззлобный. Юный и чистый.

Я присела на край кровати.

Дан несколько минут всматривался в моё лицо.

– Как же… ох…

– Всё хорошо, – разбитая губа уже практически не болела. – Теперь всё хорошо.

Между нами возник один из тех безмолвных диалогов что возникают между людьми, которых соединил непрошеный и травмирующий опыт. Мы понимали друг друга без слов учитывая тот факт, что никто из нас не знал друг о друге ничего, не имел ничего, кроме имён и пяти минут знакомства.

– Мне так жаль, – я дотронулась до его лица. – Очень жаль.

– Жить буду, – усмехнулся он, и тут же жалобно застонал. – Всё время забываю про рёбра.

– Можно?

Я взяла край одеяла и вопросительно посмотрела на Дана.

Он кивнул.

Грудная клетка перебинтована, из-под краёв ткани видны багровые синяки.

– Не нужно было идти за мной.

Дан нахмурился, бледная рука легла на мою ладонь.

– Не знаю что он сделал с тобой, могу только представлять, – он сжал мою руку. – Что я и делал всё это время. Думал где ты, жива ли ты. Пока был в сознании, – он коротко рассмеялся. – И если бы я мог вернуться назад, я поступил бы точно так же, потому что ты того стоишь. Ответь мне на один вопрос: ты в безопасности?

– Да, – выдохнула я и сама не заметила, что из глаз текут слёзы.

Впервые за много лет я расплакалась не от боли или горя, не от того что не могла противостоять кому-то. Это были слезы очищения, радости, свободы. Я твёрдо знала, что отныне и навсегда никто не сможет навредить мне. Никто не сможет. Это так просто…

– Я в порядке, – сквозь соленую пелену мне было плохо видно его лицо. – Всё хорошо.

– Ава…

– Прости меня, – я осторожно обняла и уткнулась в его шею. – Мне очень жаль.

Дан обнял меня в ответ, шумно вдыхая воздух. Монитор запищал ещё чаще.

– Нужно было не отпускать тебя ещё тогда, в самый первый вечер. Ты была так одинока и напугана.

– Ты многого обо мне не знаешь.

– Надеюсь, ты расскажешь.

В больнице было тихо. Раннее утро, ноябрьское солнце робко светило в окно. Писк монитора медленно приходил в норму.

***

– Вы уверены? Это сложная работа, часов на пять – шесть.

– Абсолютно. Эскиз закроет все шрамы?

– Определённо.

Я смотрела на рисунок, сделанный по моему описанию.

Птица и змей, воздух и земля, сцепились в смертельной схватке. Змей, грациозно извиваясь сильными кольцами, пытался опутать крылья птицы, шипел и обнажал ядовитые зубы. Но птица была сильнее. Она проткнула чешуйчатую змеиную кожу острыми когтями, взмахнула крыльями унося свою жертву к небесам. У змея не было шанса.

– Тогда делайте.

– Может быть обезболим? Вы выбрали самое травмированное место для татуировки.

Я решительно сняла рубашку и лиф, легла на кушетку. Я даже не почувствовала и капли прежнего стыда.

– Не нужно, я в порядке. Такая боль мне не страшна.

Машинка для татуировки тихо зажужжала.

Битва птицы и змея завершилась.

***

Газеты пестрили заголовками о пропаже самого популярного фотографа последних лет, а жёлтые полосы делали предположения один невероятней другого, но никто не мог сделать и шага в сторону правды.

«Самый загадочный гений современности снова ушёл в тень?»

«Творец представил общественности свой шедевр и замолчал»

«Ян Холодный – проклятие невероятного таланта»

Ни шага в сторону правды. Она всегда надежно скрыта.

Когда город засыпало сенсационными заголовками, наступила зима.

Тонкий белоснежный ковёр устилал всё вокруг: от зданий и деревьев, до лавочек в парках. Я смотрела на падающие снежинки и поняла что заново влюбилась во времена года. Раньше мне было всё равно, светило ли солнце, шёл ли дождь. Но теперь я видела, как на брошенную газету с фотографией самого красивого мужчины в моей жизни падал снег, видела каждую снежнику, которая постепенно закрывала его лицо, я осознала, сколько всего я пропустила.

Снег.

Солнце.

Падающие листья.

Мороз, щиплющий щёки.

Тёплый дождик.

Луну и звёзды.

Безоблачное небо.

Цветущие поля.

Я упускала всё это, день за днём проживая причинённую мне боль.

Я упускала себя.

Но теперь они мертвы. Оба.

– От огня и воды, от огня и воды… – тихо протянула я нараспев. – Идите к чёрту. Всё кончено.

Всё кончено.

Я свободна.

***

Пять месяцев спустя

Полуденное майское солнце приятно припекало кожу, отражаясь от водной глади, а солнечные блики играли на лице, заставляя жмуриться от удовольствия.

– Привет.

Позади меня я услышала знакомый голос и обернулась.

Дан смотрел на меня, держа в руках букет с маленькими синими цветочками. Он улыбался.

– Привет.

– Я подумал, что тебе…

– Понравилось. Да, – я приняла цветы.

– Здесь тихо.

Дан встал рядом со мной и посмотрел на горизонт.

– Дикое место. Люблю приходить сюда.

Я собрала волосы свободной рукой и перекинула их на одно плечо, открывая обнаженную спину. Новое платье позволяло увидеть рисунок.

– Красиво, – протянул Дан, рассматривая мою татуировку.

– Да, – просто ответила я.

Мы поднялись по волнорезу досамого края и сели на нагретый солнцем камень, свесив ноги вниз.

Размеренный шум волн окутал нас, солнце обняло своим золотистым теплом.

Я положила голову на плечо Дана и прикрыла глаза.

Так спокойно и хорошо.

Моя душа улыбнулась.

Оглавление

Анонс

Глава 1: Маленький мир цвета зелёных яблок

Глава 2: Падший ангел

Глава 3: Наваждение

Глава 4: Серая птица

Глава 5: Всё будет хорошо

Глава 6: Квинтессенция голода

Глава 7: Чёрное и белое

Глава 8: Борьба

Глава 9: Мёд

Глава 10: Как настоящие люди

Глава 11: Девять муз

Глава 12: Огонь, лёд и роза

Глава 13: Морок

Глава 14: Сфотографируй меня

Глава 15: Обман

Глава 16: Проснись, любовь моя

Глава 17: Тайник

Глава 18: Я буду собой

Глава 19: Сотни красных нитей

Глава 20: Свобода