В шаге от бездны [Дмитрий Михайлович Гаркушенко] (fb2) читать постранично, страница - 3

долгим. Мои аргументы бесполезными. Идея уже укоренилась в его голове. Ни я, ни мать не могли на него повлиять. Переубедить.  Он стоял на своём. Тон нашей беседы повышался.  В конце концов, сын крикнул, что «всё решено» и сегодня он уезжает. Потом посмотрел на меня, ухмыльнулся и ушёл собирать вещи. Вечером Джейк улетел. Не попрощавшись.

Мимо нас проходит пожилая пара. Мистер Линк учтиво им кивает, те отвечают тем же.  Мы провожаем их взглядом.

–Давайте пройдёмся.

Я соглашаюсь.

Мы, не спеша, двигаемся по ухоженной аллее, среди старых деревьев. Проходим мимо нескольких фонтанов. Пологая, отделанная мрамором лестница выводит нас на вершину невысокого холма. Отсюда открывается вид на широкую долину с мелкой речушкой, зажатой среди зелёных полей. Первым делом я замечаю высокий обелиск из серебристого металла, вокруг разбросаны прямоугольные плиты, к которым можно подойти по узким, посыпанным жёлтым песком, тропинкам.  Том прибавляет шаг. Я молча следую за ним. Перед одной из плит он останавливается. Гладкая поверхность серого камня исписана именами, их десятки. Мой взгляд пробегает по ровным строкам и находит фамилию «Линк».

«Джейк Линк».

Уже начинало смеркаться, когда я вышел из такси и подошёл к маленькому дому, на окраине Стамбула. Покосившаяся калитка жалобно скрипнула и впустила меня в поросший травой и сорняками сад. Вдоль забора навален разный хлам, мешки с непонятным содержимым, доски, остатки рекламных конструкций и части автомобилей. Растрескавшаяся дорожка ведёт к открытой веранде со столом и ржавыми стульями, явно много раз ремонтировавшимися. Свет, единственной тусклой лампочки, падает на затёртые ступени. Я нажимаю на кнопку звонка. Потом ещё раз. Слышу недовольный голос и звук шагов.

Дверь открывается. Передо мной стоит двухметровая фигура Зака Черезку. Рубашка цвета хаки, обтягивает могучие плечи и руки, больше похожие на медвежьи лапы. На ногах штаны военного образца и такие же – солдатские ботинки, на толстой подошве. Голова чисто выбрита.

–Добрый вечер, мистер Черезку, я звонил вам, и мы договаривались о встрече. Меня зовут Билл Фишер, – говорю я, показывая репортёрское удостоверение.

Не глядя на документы, он кивает и пропускает меня в дом. Закрывает дверь и указывает на старенький диван в гостиной.

–Располагайтесь.

Я достаю свой «джентльменский набор». Блокнот, диктофон и карандаш. Устраиваюсь на диване, стараясь не обращать внимания на пятна и грязь на его обивке. Остальная мебель в таком же состоянии. Будто найдена на свалке.

– Зовите меня просто Зак, – хозяин усаживается в кресло напротив меня и ставит ноги на низенький журнальный стол. Попутно сбивая на пол пустую пивную бутылку.

На его лице безразличное выражение. Глаза смотрят на меня холодно. Будто на вещь.

– Я хотел бы расспросить вас о службе в сто втором пехотном полку.

– Зачем?

– Это для моей книги.

–Кто её будет читать?

– Тот, кто захочет, – отвечаю я. – Мне это не так важно, надеюсь, желающие найдутся.

Зак достаёт из нагрудного кармана рубашки пачку сигарет, щёлкает зажигалкой и делает хорошую затяжку. Выпуская тягучий дым, он смотрит на стену рядом со мной. Там висит множество фотографий.

– Это были славные времена. Лучшие дни в моей жизни, – на его лице появляется мечтательная улыбка. Улыбка убийцы.

Я протягиваю руку и включаю диктофон.

– Мне всегда хотелось быть военным. Мечтал об этом, ещё будучи пацаном. Увлекался оружием и боевыми искусствами. Думал поступить в академию. Носить форму. Когда живёшь в трущобах Стамбула, мечтаешь выбраться из них. Только это не так просто. Отец мой зарабатывал крохи, много пил и в жизни не интересовался воспитанием сына. Мать умерла, когда мне было четыре. Я вырос на улицах. Про образование не могло быть и речи. Не по карману моему старику, даже если бы он задумался о моём будущим. Он и о своём то не волновался, а я был лишь статьёй расходов и головной болью.

Его рука указывает на дверь.

– С этих улиц мало кому удаётся выбраться. Здесь рождаются и умирают. Чаще всего не дожив до тридцати. Банды, болезни, нищета. Или ты становишься частью этого мира или он тебя пожирает. Другого не дано. Я, благодаря физическим данным, выжил. Прибился к одной из банд. Делал для них разную работёнку и получал свою долю.

Однажды, – продолжает он после паузы. – Я отправился на пункт вербовки. Хотел пойти служить, но к тому времени за мной уже тянулся длинный шлейф из мелких нарушений и неприятных историй, противоречащих закону.

Зак сплёвывает прямо на пол и кривится:

– Эти уроды указали мне на дверь.

Я сверяюсь с записями в блокноте:

– Сто второй сформировали уже во время войны?

– Точно. Через несколько месяцев после атаки на Марс.

– И вас приняли?

– В этот раз, без вопросов. С радостью. Такие, как я стали нужны, – на его лице улыбка, больше похожая на оскал.

У сто второго полка плохая репутация, скорее не солдаты, а каратели.