Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
тоже временами вздыхал и печалился, но по секрету от Люси.
– Так чего вам угодно-то, Дмитрий Антонович?
– Где Нонна Васильевна?
– Да хто ж ее знает?
Он передразнил:
– Хто знает?
Люся удивилась:
– Так я не знаю. Я тута… прибираюсь маленько.
Шумаков зашел. Умерший его пациент был накрыт с головой белой простыней.
«А что, Дмитрий Антонович, – спрашивал он перед операцией и потирал сухие старческие руки – бодрился, – сыграем мы с вами в шахматишки после наркоза или уже тогда у вас на меня времени не останется?»
Никакой капельницы рядом с трупом не было. То есть вообще никакой.
Шумаков стиснул кулак. Зря он вспомнил про «шахматишки».
– Люся, ты капельницу убрала уже?
Санитарка разогнула спину и подперла рукой бок. Вид у нее стал задумчивый.
– Капельницу-то? Так не видала я при ем капельницы. Не знаю, где она. А ведь должна быть-то, а, Дмитрий Антонович?
То, что капельница должна быть, Шумаков и сам знал, без Люси.
Они оба оглянулись. Шумаков налево, а Люся, опершись на швабру, так что щеку стянуло в сторону и вверх, направо.
Капельницы не было.
Сердце у него похолодело. Он, врач, знавший о человеческой анатомии все, физически ощутил, что с левой стороны стало значительно холоднее, чем с правой.
– Кто мог капельницу убрать?
– Да хто же знает, Дмитрий Антонович! Нон-ночка, может, или Глеб Евгеньевич, или Марья Петровна, или Сергей, а может, и Виктор Васильевич…
Вряд ли кто-то из врачей или сестер унес капельницу с собой в кармане, быстро подумал Шумаков. Ох, вряд ли.
Следовало что-то сделать, а что именно, он решительно не знал.
О таких вещах он читал в детективах или видел в кино, когда по вечерам мирно засыпал под какой-нибудь сериальчик.
Мало того что рядом с больным никого не было, так еще и капельница пропала! И медицинский пакет с физраствором он нашел в мусорном ведре в ординаторской.
Час от часу не легче.
Всей своей железобетонной докторской сущностью Шумаков сопротивлялся мысли, что пациента могли… могли…
Он даже додумать до конца никак не мог.
Он сунул руку в карман хирургической робы, нащупал там пакет с жидкостью и заставил себя додумать.
Его пациента не могли убить. Это ерунда какая-то.
Или могли, и это не ерунда?..
– Чтой-то вы говорите, Дмитрий Антонович?
Он задумчиво посмотрел на санитарку и вышел.
Милицию вызывать? ФСБ, ЦРУ, ОГПУ, МВД и Центризбирком?
Он вышел неправильно. Ему нужно было во внутренний коридор, а он попал в центральный, где на полу, как и положено коммерческому и процветающему учреждению, лежали ковровые дорожки, стояли дивной красоты фикусы и горели яркие лампы. На диване из кожзаменителя сидела молодая дамочка, стискивая на коленях крохотную красную сумочку, а рядом с ней высился незамысловатый молодой человек в пальто до полу.
Шумаков выскочил прямо на них и замер. Они тоже воззрились на него.
Отступать было некуда.
В кармане трепыхнулся медицинский пакетик.
На елке, стоявшей в углу, звякнул колокольчик.
Ангел пролетел, подумал Шумаков. Кажется, так говорят, когда колокольчик звякает.
– Доктор, здравствуйте, – энергично начал молодой человек, вынимая руки из карманов и несколько театрально касаясь дамочкиного плеча. – Ну, как наши дела?
Шумаков постоял в отдалении, а потом пошел к ним. Он шел мимо поста, и Галя, которая дежурила сегодня, даже голову от бумаг не подняла.
Они не могут, подумал Шумаков про весь мир. Они не могут, только я один могу!
Он шел прямо на них и не знал, что будет делать, когда дойдет.
Сколько раз это было. Сколько раз он говорил себе, что больше ни за что и никогда. Сколько раз все начиналось сначала.
Он подошел и остановился.
– Что наш дорогой Петр Елизарович? Мы можем рассчитывать, что Новый год будем встречать всей семьей?
Дамочка посмотрела Шумакову в лицо и спросила совершенно спокойно:
– Дед умер?
Шумаков кивнул.
– Сегодня?
Он опять кивнул.
– Около двух, – не спросила, а констатировала она. – Я поняла.
Молодой человек зажал в зубах какой-то очередной бодрый вопрос и уставился на дамочку.
– Катя, – пробормотал он, так и не прожевав как следует вопрос, – что ты… что такое? А вы?!
Что вы такое говорите?! Утром нам сказали, что все в порядке!
– А в два часа он умер, – жестко, жестче, чем нужно, сказал Шумаков и глянул на Катю.
Что именно она поняла? И как?
– Наш дорогой… он не мог… да я на вас в суд… да нам по телефону…
– Замолчи, – приказала Катя. Она вдруг сделалась очень бледна и потянула с шеи шарф, как будто он душил ее.
– Да как вы можете!.. Да это же внучка! Вы не знаете, с кем связались!..
– Замолчи, – повторила Катя строго. – Мы… я могу… пойти к нему?
– Ты не должна, – моментально отозвался молодой человек. – Это же больница, а не… зал прощаний!
Потому, что ее спутник верещал так активно, и еще потому, что Катя была все так же бледна и он чувствовал ее нервозность так, словно попал в электрическое поле, Шумаков решился:
– Да. Можете. Я проведу вас. Только придется раздеться и обуть
Последние комментарии
13 минут 47 секунд назад
15 часов 15 минут назад
17 часов 48 минут назад
18 часов 17 минут назад
18 часов 23 минут назад
12 часов 39 минут назад