Каравай, каравай [Сергей Алексеевич Примаченко] (fb2) читать постранично, страница - 2

Лена подошла к своему дому. В последнее время она всегда оглядывала окна участка, но зайти никак не решалась. В окне горел свет. «Работает Игорёк». Постучала и не дождавшись ответа, вошла. Горы бумаг, какие-то карты, планы. И за всем этим лохматая голова Игоря с красными, воспалёнными от недосыпа, глазами. «Ему, наверное, больше всех достаётся».

— Они все из одного класса, — Игорь нервно ходил по кабинету. Не мог усидеть. Подойдёт к окну, постоит, подумает, и задаст какой-нибудь вопрос. А Лена по мере сил пыталась отвечать. Может, что и нащупают на пару.

— Это должно что-то значить?

— Пока не знаю. Вспомни хоть что-нибудь. Они же всё время перед твоими глазами. Хоть что-то.

— Я не понимаю, о чём ты? Они же дети. Обычные дети.

Корнилов, следователь присланный из Москвы, тоже допытывал её. Но что она могла рассказать? Ведь ничего не предвещала беды.

Лена надолго задумалась. Вспоминала последние дни. Каждого ученика в отдельности и в классе. Вспоминала их на уроках, на переменках. Перед ней мелькали страницы из тетрадок. Она помнила почерк каждого своего ученика. Их оценки. Разговоры, смех, слёзы… Слёзы. Только вчера она успокаивала Машу Тихорецкую. Таня Кошкина посмеялась над её рисунком, а потом и вовсе порвала его. Маша расплакалась, и Лена отчитала Таню. Это она помнила хорошо. А что было потом? Девочки помирились? Лена забыла. И вдруг её словно холодной водой окатило — она вспомнила Машин взгляд, каким она провожала свою обидчицу. Ледяной, долгий, не по-детски тяжёлый. Что-то Маша сказала потом. Что-то вроде «не простит» или «он не простит»? А Денис Шмаков? Это же первый Машин обидчик. Сколько она от него натерпелась! Денис, Таня, Валерик Обухов. Валера пропал последним. Неужели и у него с Машей возник какой-то конфликт?

Лена, всё это время просидев, сгорбившись, на неудобном стуле, внезапно выпрямилась. А не эта ли мысль посетила её недавно в классе? Мысль о том, что они всё делают неправильно.

— Ты чего? — недоумённо спросил Игорь.

Но Лена лишь погрозила ему пальцем, мол, не мешай. Маша Тихорецкая. Милая, тихая девочка. Подстать своей фамилии. Постоянно что-то рисует в своём альбоме. Всегда одна. Родители то и дело в разъездах, в экспедициях. А бабушка присматривает за внучкой. И что всё это значит? Лена ужаснулась своим мыслям. Она что уже, Машу подозревает? Ну и дела!

— Вот что, Игорёк.

— Хватит звать меня Игорёк.

— Ничего это не даст.

— Что не даст? Ты что-то вспомнила? Говори же!

Снова собирался дождь. Лена спешила. То и дело поправляя выбивавшиеся из-под платка волосы, она почти бежала к дому Тихорецких. Благо, что на соседней улице. Какой же бред у неё в голове? И почему она так уверена в том, что Маша имеет к этому прямое отношение? Её саму такая уверенность пугала. Но раз решив, она уже не могла остановиться. Обычные поиски ни к чему не привели и поэтому любая версия, как бы дико она не звучала, имела право на существование.

Дверь открыла Машина бабушка.

— Здравствуйте, Зоя Ивановна. Мне бы с Машей поговорить.

— Проходи, дочка.

Зоя Ивановна впустила Лену и сама ушла на кухню. До Лены доносились её старческие вздохи и тихое причитание. Она уже была у Тихорецких и знала, где Машина комната. Постучав, приоткрыла дверь и, напустив на себя бодрый вид, заглянула внутрь. Девочка, как будто, ждала её. Она отложила тетрадку и посмотрела на Лену.

— Здравствуйте, Лена Сергеевна. Вы хотели спросить про ребят?

— Ты расскажешь мне?

Лена слушала Машину историю и не понимала, в какой реальности находится. В Машином мире всё казалось таким простым и закономерным. Но ведь такого не могло случиться. Ведь, правда, не могло!

— В тот день, когда мы пришли из школы, мне было очень грустно. Бабушка испекла пирог, но я его совсем не ела.

Маша водила своим пальчикам по розовым колготкам и шмыгала носом.

— Я стала рисовать. Я всегда рисую, когда мне грустно. Вспомнила песенку про каравая и нарисовала его. А Дениска всю дорогу до дома меня доставал. Вот я и попросила каравая, чтобы он забрал Дениску. А потом эта Танька! Порвала мои рисунки и сказала, что рисует лучше меня. Я очень разозлилась на неё.

Маша вздохнула.

— Снова позвала каравая.

Девочка смотрела на Лену. Долго смотрела, решая что-то в своей головушке.

— А с Валеркой мы дружили с детского садика. А он…, — всхлипнула Маша, — он…

Лена не двигалась. А что она хотела услышать? Разве не об этом она смутно догадывалась? Не об этом намекала Игорю? Ведь в классе она сама почувствовала, что в этой истории, есть что-то странное и… непохожее. Так, наверное.

— А как ты его зовёшь? Можешь показать?

— Могу. Только…

— Что такое?

Но Маша промолчала. Она вышла на середину комнаты и раскинула руки. Лена с тревогой наблюдала за ней. Девочка закрыла глаза и медленно закружилась. Послышалось тихое пение: — Каравай, каравай. Кого хочешь выбирай.

Маша кружилась, раз за разом повторяя эту строчку из песни. Лена поймала себя