Эта милая Людмила [Лев Иванович Давыдычев] (pdf) читать постранично, страница - 3

всего изучат.
— Так действуй, дед, действуй!— уже в высшей степе­
ни нетерпеливо, уже и не попросил, а прямо-таки прика­
зал Герка. — Баньку топи! В город собирайся!
— Ишь какой шустрый, — озабоченно проговорил дед
Игнатий Савельевич. — Банька банькой, а мне еще коечто обмозговать требуется. Можно сказать, каждый пу­
стяковый пустяк обдумать надо. Тебя ведь ученые изу­
чать будут.
9

Опять не знал Герка, растерянный и смущенный не­
ожиданным, невероятным счастьем, радоваться ему изо
всех сил или махнуть рукой на дедовы разговоры. У вну­
ка в горле от обиды сухой комок образовался, ни одного
слова не скажешь — хоть плачь.
А дед Игнатий Савельевич с невозмутимым видом
объяснил:
— Не выбрал я, понимаешь ли, в какой музей тебя
предложить.
— Да хоть в какой! — вырвалось у Герки с отчаяни­
ем.— Мне бы только экспонатом стать! Чтоб меня по
телевизору показывали! Чтоб кино про меня...
— Нет, нет, нет и нет! — Дед Игнатий Савельевич с
большим сомнением покачал головой, принялся задумчи­
во покряхтывать, покрякивать, покашливать, крутил свои
длинные усы, теребил широкую, почти до пояса бороду.—
Я за тебя перед наукой несу огромную ответственность.
А мне грозит одна ошибка... Вот, предположим, сдам я
тебя в областной краеведческий музей...
— Сдавай, дед, сдавай! Я согласен!
— А вдруг мне письмо или даже телеграмма «молния»
придет знаешь откуда? Из Москвы! Как, мол, это так,
уважаемый Игнатий Савельевич, получилось? Как, мол,
вы своего единственного внука — может быть, самого ле­
нивого, самого избалованного на всем нашем земном ша­
ре, понимаете ли, такой наиценнейший экс-по-нат посмели
отдать в областной музей?! Ведь ему место в Москве! Его
должна вся страна видеть!
— Ну и вези меня сразу в Москву.
— Сразу... в Москву... вези... А там академиков знаешь
сколько? Может, не меньше, чем милиционеров. А мили­
ционеры там на каждом шагу.
— Да при чем здесь какие-то академики?! — Герка
даже и не знал, растерялся ли он до последней степени,
возмутился ли в самой высшей степени или просто совсем
запутался без надежды выпутаться. — Ну при чем здесь
академики?!?!
Честно говоря, уважаемые читатели, дед Игнатий Са­
вельевич и сам не мог пока сообразить, не придумал еще,
при чем здесь академики, а поэтому долго молчал и отве­
тил таинственным голосом:
— Они, академики-то, при всем. И в музейных делах
тоже побольше всех разбираются. Но, предположим, до­
ставляю я тебя в Москву. Так, мол, и так, принимайте
ю

наиценнейший экс-по-нат. И вызовут тут меня академики.
И зададут они мне один вопрос. Какое, дескать, вы имели
право беспокоить нас, академиков, отрывать нас от нашей
академической деятельности? А?
— Так ты им все и объясни! — размахивая руками,
чуть ли не крикнул Герка. — Растолкуй им, кто я такой!
Дед Игнатий Савельевич принялся сначала тихонечко
хихикать, а затем все громче и громче хохотать и хохотал
до тех пор, пока не закашлялся. Прокашлявшись, он важ­
но ответствовал:
— Это мы в нашем поселке знаем, какой ты есть.
А в Москве еще доказать надо, что ты — наиценнейший
экс-по-нат... Главная беда, дорогой внучек, в том, что ты
никуда, кроме музея, не годишься. Ты у нас именно вроде
скелета мамонта. Тот ведь тоже, кроме музея, никуда не
годится. Вот я и должен принять безошибочное реше­
ние — в какой музей тебя определить.
— Пока ты определяешь... пока ты тут кашляешь...—
Герка от возмущения и обиды сам закашлялся. — Я из-за
тебя и соображать-то совсем разучился! Экспонат я или
не экспонат?
— Еще только кандидат в экс-по-на-ты, — строго по­
правил дед Игнатий Савельевич. — И не торопи меня.
Я уже ПРИНИМАЮ решение.
— Пусть я пока еще только кандидат в экспонаты,—
чуть ли не сквозь слезы выговорил Герка, — но сколько
надо мной издеваться можно? То музей, то банька, то
академики... а на самом деле... У меня все в голове пере­
путалось... Обманываешь ты меня, дед! Нарочно ты все
придумываешь! Издеваешься ты надо мной, насмеха­
ешься!
— Издеваться или там насмехаться над единственным
внуком мне ни разика и в голову не приходило, — глухо
ответил дед Игнатий Савельевич. — Душа у меня из-за
тебя изболелась, тунеядец ты ленивый! Избаловал я тебя
так, что и впрямь одно осталось — в музей тебя сдать! —
Но он тут же пожалел внука, постыдился за свои резкие,
хотя и справедливые слова и, переходя на миролюбивый,
даже виноватый тон, продолжал: — Ты, в общем и целом,
не беспокойся, не волнуйся и все такое прочее. Помни, что
я о твоей судьбе дни и ночи думаю. И не допущу я такого
безобразия, чтобы ты у меня, мой единственный внук,
вместе со скелетом мамонта экс-по-на-том был!
— А я в музей хочу! В музей я хочу! Хочу я в му11

зей! — сверх всякой меры горячился Герка. — Ты обещал,
ты и сделаешь!
С болью в сердце поняв, что единственный внук принял
шутку всерьез, дед Игнатий Савельевич горестно сказал:
— Насмешишь ты меня до того,