И уйти в закат [Сергей Мусаниф] (fb2) читать постранично, страница - 101

действующим лицом, и теперь я понимала, каким образом Реджи нашел меня в «Континентале». Надеюсь, у Ленни не будет из-за этого неприятностей на службе.

А теперь дева в безопасности, и всем на нее наплевать…

Конечно, говорить так было несправедливо. И разумом я могла понять Реджи. Он попадал в механизм сюжета еще до нашего с ним знакомства, и именно шестеренки той истории сделали его таким, каким я его знала. И теперь им снова управляла чужая несгибаемая воля, с которой он ничего не мог поделать, и которая протащила его через последние два года, и мне даже не хотелось знать, какие вещи она заставляла его делать.

В общем-то, он заслужил право разобраться в себе.

И, вне всякого сомнения, у него было право не возвращаться.

После того, как сражены все драконы, убиты все чудовища, защищены все королевства и спасены все девы, рыцари отправляются пить и рефлексировать.

А защищенные и спасенные пусть разбираются сами. Это же их жизнь.

Какие претензии можно предъявить этим рыцарям? Да никаких.

Они выполнили свой контракт. А если вы ожидали от них чего-то другого, чего-то большего, и они не оправдали ваших ожиданий, так это ваши проблемы.

Они вам ничего и не обещали.

Это было справедливо, черт побери.

Больно, но справедливо.

Я допила чертов кофе, а потом вскочила на ноги и бросилась в дом. Ванная была недалеко, но я едва успела упасть на колени перед унитазом, как меня вырвало.

Как и вчера.

Как и два дня назад.

Может, и хорошо, что Реджи этого не видел, и я не успела ему сказать.

Тошнота оставила меня уже минут через пять, но слабость осталась. На ватных ногах я доковыляла до раковины, умыла лицо холодной водой и только потом посмотрела в зеркало.

Пеннивайз изменился. Даже под его просторной одеждой он стал более костлявым, а его физиономия… Собственно говоря, под слоем его фирменного клоунского грима теперь скрывалось мое собственное лицо.

Так что теперь я даже мысленно называла его «Пенни». В смысле, ее.

Ведь теперь клоун совершенно определенно был девочкой.

И об этом Реджи тоже не знал.

Наверное, и это было хорошо.

— Реджи ушел, — сказала я той, кто жила в зеркале.

Клоунесса больше не приходила ко мне во снах. Она жила в мире отражений.

И теперь она все время молчала.

— Сказал, что хочет взять паузу, чтобы разобраться в наших отношениях, — продолжала я. — В том, что он чувствует и все такое. Ну, ты знаешь, как это бывает.

Пенни уже знакомым мне жестом обслюнявила указательный и нарисовала поверх своего грима дорожку слез. Потом еще одну.

— Меня никогда не бросали, знаешь ли, — сказала я. — Ну, по большому счету. Я знала, что рано или поздно это должно произойти, но я не думала, что будет именно так.

Пенни пожала плечами.

Я открыла небольшой пластмассовый шкафчик для лекарств, висевший справа от раковины, отодвинула два флакона с болеутоляющим и достала спрятанный за ними использованный тест. Помахала им перед отражающимся в зеркале лицом клоунессы.

— Я беременна, — сказала я.

Пенни чуть отступила от обратной стороны зеркала, чтобы ее было видно по пояс, подняла руки в клоунских перчатках (левая была обычной, а правая — черной, прямо как у меня сейчас) к груди и сделала вид, что укачивает ребенка. Сквозь клоунскую одежду проступили очертания груди.

— Ну да, — сказала я. — Будем растить его вместе. Только и осталось.

Клоунесса снова шагнула вперед, подойдя даже ближе, чем она стояла раньше, пока ее лицо — мое лицо — заняло все зеркальную поверхность от рамки до рамки.

И улыбнулась.