Итамар К. [Идо Нетаньягу] (fb2) читать постранично, страница - 3

Западе, то есть с подобающим уважением, мы ничего не добьемся. Поэтому я считаю, что академия — это особый, редкий инструмент, подобного которому нет во всем мире. Воспитанники «Микве Исраэль^[2]» должны гордиться результатами своих усилий — прекрасным инструментом, позволяющим таким людям, как я, войти в сферу культуры, вложить свои средства и — я не отрицаю — заработать на этом и в то же время помочь родиться шедевру, который потом обойдет весь мир во славу народа и государства.

Каманский вылез из кресла, шагнул к окну и бросил взгляд на распростершийся внизу Тель-Авив. Затем взор его устремился дальше, к просторам голубого моря.

— Только неделю назад я вернулся из Цинциннати, — сказал он, не отходя от окна. — Там прошел фестиваль израильского кино. Наслаждение, просто наслаждение… Ты понимаешь, обычный город в центре Соединенных Штатов, и там, именно там состоялся фестиваль израильского кино! Невероятно! Меня пригласили в качестве продюсера фильмов «Солдатня» и «Зеленые небеса». Чувство гордости, охватившее меня во время демонстрации картин, невозможно передать словами. Там был также Амнон Гошен, который, по-моему, великолепно сыграл роль израильского захватчика-садиста в «Солдатне». Может, нам удастся заполучить его за полцены. Посмотрим… я не хочу распространяться на эту тему, чтобы не сглазить… Но не все пройдет легко. Некоторые вещи обойдутся дорого.

— Я знаю. Но я уверен, что и с тремястами тысяч можно…

— Разумеется, бюджет — триста тысяч и ни гроша больше. Думаю, часть актеров согласится работать бесплатно. Мы ведь знаем, в нашей маленькой стране только дай им возможность сниматься — и они прибегут. Что делать, в определенных сферах мы еще не избавились от былой провинциальности. Кстати, по-моему, даже Равиталь Кадош не против участвовать бесплатно, только позволь ей раз-другой обнажить свои груди.

— Равиталь Кадош? — Итамар понятия не имел, кто это такая.

… Возможно, на него повлияло не только слово «благородно». Итамар, с его богатым воображением, наверно, ожидал увидеть перед собой некоего двойника Бенциона Апельбаума — своего первого «мецената», подарившего ему новую скрипку. Итамару тогда только исполнилось девять.

«Ты обязуешься играть с открытым окном, и я буду получать удовольствие от своего капиталовложения», — сказал ему Апельбаум глубоким мелодичным голосом. Итамар остро воспринимал все происходящее вокруг и запоминал впечатления на всю жизнь. В детские годы в Иерусалиме он проводил долгие часы в доме у соседа, слушал пластинки с записями классической музыки и перелистывал многочисленные книги по искусству из богатой библиотеки Апельбаума.

— А чему ты удивляешься? — Голос Каманского вернул Итамара к действительности. — Да, сиськи у нее порядком обвисли. Ну и что? От этого сломается твоя камера? Даже не идеальная нагота — тоже искусство, а мы должны считать каждый грош. А может быть, как говорят многие, именно не идеальная нагота и есть искусство. Тебе придется немного изменить сценарий в этом месте, но такую цену стоит заплатить. Нужна осмотрительность.

— Но если вы считаете, что трехсот тысяч долларов хватит, то почему же…

— Несомненно. Но каких трехсот тысяч? Сумма сумме рознь. Если бы ты не провалился на экзамене на аттестат зрелости, то, наверно, понял бы, что у каждого доллара из этих трехсот тысяч есть свой особый вес. Триста тысяч для произведения вроде твоего — это ценность, это доллары для кино, у них нет другого назначения, кроме кино. Если они не пойдут на твой фильм, то пойдут на другой. У моих же трехсот тысяч по сравнению с теми — другой, так сказать, удельный вес, совсем иное качество. Это деньги созидающие. С одной стороны, они дадут возможность получить подарок академии. (Кстати, это их удивительное «удваивающее» свойство может проявиться через неделю-две. Все зависит от твоего поведения на заседании комиссии.) С другой стороны, когда я заберу их обратно, — не волнуйся, Итамар, не заберу прежде, чем ты получишь подарок от академии, — они выступят в иной роли: вложения, акции, проекты. Они подрастут, полезут в гору, помогут нам заработать… Ладно, я слишком увлекся, унесся далеко в будущее.

— Но…

— Опять «но». Когда ты прекратишь эти свои «но»? Я кладу тебе в руки свои кровные денежки, верю в тебя — и все, что ты можешь сказать мне, это «но»… Ты даже не узнал до сих пор, что именно их не устраивает в твоем сценарии. Иди к ним и послушай, у них есть, что тебе сказать. Иногда нужно уметь слушать, ты молод и, по-видимому, еще не научился этому. Их стоит послушать, они замечательные люди. Ты, вообще, знаешь, кто они, члены академии? Доктор Ицхак Авиталь, человек очень образованный, ученый, член консультативного совета по присуждению премии президента; он, так же, как и я, заседает в комиссии Гистадрута^[3] по присуждению премии «Серп» за достижения в труде и общественной деятельности. Он автор монографии