Лия [Андрей Ефимович Зарин] (fb2) читать постранично, страница - 2

на дорогу.

Он шел бодро-свободным шагом по крепко укатанной снежной дороге, справа и слева которой по обочинам росли огромные дубы и грабы с толстыми ветвями, покрытыми снегом. Дорога лежала прямая и ровная. Борисов шел уже добрый час и, наконец, остановился. Он прошел не три-четыре версты, а все шесть и не видел ничего похожего на форт.

-- Эй! -- закричал он, увидев впереди себя крестьянина в белом зипуне и мохнатой шапке, который быстро шел, опираясь на длинную палку.

Крестьянин остановился и обернулся.

-- Скажи, любезный, скоро ли будет форт номер четвертый?

-- Четвертый? Тут не будет такого. Вам надо вот туда идти... -- И он показал ему палкой совсем в другую сторону.

Борисов с досадою покачал головою.

-- Куда же идти, если там и дороги не видно?

-- А тут тропочка. Как тропочку пройдете, и дорога будет, по дороге прямо, прямо и форт! А тут ничего нет. Если двенадцать верст идти, то будет форт, только не четвертый, а восьмой.

Крестьянин зашагал дальше, мерно взмахивая палкой. Борисов свернул с большой дороги, перескочил канаву и пошел узкой, извилистой тропой, в сторону. Он уже потерял надежду нагнать свою роту и хотел только прийти до наступления ночи в форт. А вечер уже приближался. Темнеть начинало все быстрее и быстрее, и Борисов уж с трудом разбирал дорогу; огромные лохматые, черные тучи совсем нависли над землею и, вдруг, густыми хлопьями стал падать снег, мягкий, полуталый, какой обыкновенно падает в последние зимние дни. Дорога стала труднее.

Борисов скользил и спотыкался, попадая ногою в колеи; шашка мешала свободному шагу, и коробка с папиросами казалась тяжелой. Снег падал сплошною, холодною массою. Немая тишина стояла кругом. Непроглядная тьма окружила Борисова. Он уже шел, не разбирая дороги, и вдруг упал, провалившись в яму. Коробка с папиросами отлетела в сторону. Борисов поднялся, оправился и медленно двинулся опять по дороге, проклиная в душе болтовню Червончика, который задержал его на добрый час. Идти становилось все труднее. Борисов достал из кармана электрический фонарь, и яркий луч прорезал ночную мглу и осветил падающие хлопья снега. Борисов загасил фонарь и вынул шашку, чтобы концом её ощупывать дорогу.

Крестьянин сказал, что он должен выйти на трактовую дорогу. Значит, надо только все прямо, и Борисов, ободряя себя, медленно подвигался, скользя, спотыкаясь, время от времени освещая фонарем дорогу и опираясь на обнаженную шашку.

Вдруг в немой тишине до него совершенно ясно донесся топот копыт, едва уловимый звон оружия и голоса. Кто-то выругался, кто-то закашлял. Борисов сразу вспомнил, что только несколько дней назад, за линию фортов прорвался эскадрон германских улан. Часть их была убита, часть взята в плен, некоторые успели уйти, а некоторые остались и блуждали вокруг города, стараясь выбраться из форта. Казаки ловили их каждый день и забирали в плен.

Борисову стало жутко.

Он крепче сжал в руке обнаженную шашку, отошел к краю дороги и припал на колена. Конский топот стал слышнее, ясно послышался немецкий говор, и Борисову показалось, что он видит сквозь пелену снежной завесы фигуры всадников. Совсем близко заржал конь, железные ножны зазвенели, ударившись о стремя, грубый голос произнес по-немецки проклятье... Темные силуэты утонули во мгле и исчезли. Снова наступила мертвая тишина.

Борисов поднялся и двинулся в путь. Теперь он шел уже без всякой надежды выбраться; шел, потому что стоять на одном месте не было никакого смысла.

Дорога становилась все труднее. Рытвины и ямы, засыпанные снегом, походили на капканы. Борисов то и дело проваливался в сугробы. Мокрый снег залепил ему лицо и делал дорогу скользкой. Борисов поскользнулся, упал, и, когда поднимался, за что-то зацепил рукавом шинели. Он протянул руку и тотчас быстро отдернул ее. Рука наткнулась на острые шипы проволочного заграждения.

Теперь уже не было никакого сомнения, что он заблудился окончательно. Надо было выбраться хотя из сети заграждений, и Борисов, поднявшись на ноги, засветил свой фонарь.

Со всех сторон торчали колья, и по всем направлениям тянулась в 3-4 ряда колючая проволока. Казалось удивительным, как можно было забраться в такую глубину этой сплошной изгороди.

Борисов уже не гасил фонаря, и яркие серебряные лучи его, прорезая полночную завесу падающего снега, освещали куски дороги и черные полосы колючих заграждений. Борисов стал осторожно пробираться, идя извилистою тропою и уже совсем не думая о направлении.

Утомленный и возбужденный, он, наконец, прошел последнюю линию и вышел на узкую дорогу. Снег перестал падать и лежал вокруг то белой пеленою, то сугробами, -- словно огромный саван, под которым лежали тела и в один ряд, и наваленные грудами.

Батарея в фонаре иссякла, и свет вдруг погас, но небо очистилось от туч, и Борисов скоро освоился с темнотой. Он медленно двинулся по дороге, вдоль, с одной стороны которой тянулась изгородь из колючей проволоки, а с другой -- широкая канава с низкими кустами, теперь занесенными снегом.

Вдруг