2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
на дорогу.
Он шел бодро-свободным шагом по крепко укатанной снежной дороге, справа и слева которой по обочинам росли огромные дубы и грабы с толстыми ветвями, покрытыми снегом. Дорога лежала прямая и ровная. Борисов шел уже добрый час и, наконец, остановился. Он прошел не три-четыре версты, а все шесть и не видел ничего похожего на форт.
-- Эй! -- закричал он, увидев впереди себя крестьянина в белом зипуне и мохнатой шапке, который быстро шел, опираясь на длинную палку.
Крестьянин остановился и обернулся.
-- Скажи, любезный, скоро ли будет форт номер четвертый?
-- Четвертый? Тут не будет такого. Вам надо вот туда идти... -- И он показал ему палкой совсем в другую сторону.
Борисов с досадою покачал головою.
-- Куда же идти, если там и дороги не видно?
-- А тут тропочка. Как тропочку пройдете, и дорога будет, по дороге прямо, прямо и форт! А тут ничего нет. Если двенадцать верст идти, то будет форт, только не четвертый, а восьмой.
Крестьянин зашагал дальше, мерно взмахивая палкой. Борисов свернул с большой дороги, перескочил канаву и пошел узкой, извилистой тропой, в сторону. Он уже потерял надежду нагнать свою роту и хотел только прийти до наступления ночи в форт. А вечер уже приближался. Темнеть начинало все быстрее и быстрее, и Борисов уж с трудом разбирал дорогу; огромные лохматые, черные тучи совсем нависли над землею и, вдруг, густыми хлопьями стал падать снег, мягкий, полуталый, какой обыкновенно падает в последние зимние дни. Дорога стала труднее.
Борисов скользил и спотыкался, попадая ногою в колеи; шашка мешала свободному шагу, и коробка с папиросами казалась тяжелой. Снег падал сплошною, холодною массою. Немая тишина стояла кругом. Непроглядная тьма окружила Борисова. Он уже шел, не разбирая дороги, и вдруг упал, провалившись в яму. Коробка с папиросами отлетела в сторону. Борисов поднялся, оправился и медленно двинулся опять по дороге, проклиная в душе болтовню Червончика, который задержал его на добрый час. Идти становилось все труднее. Борисов достал из кармана электрический фонарь, и яркий луч прорезал ночную мглу и осветил падающие хлопья снега. Борисов загасил фонарь и вынул шашку, чтобы концом её ощупывать дорогу.
Крестьянин сказал, что он должен выйти на трактовую дорогу. Значит, надо только все прямо, и Борисов, ободряя себя, медленно подвигался, скользя, спотыкаясь, время от времени освещая фонарем дорогу и опираясь на обнаженную шашку.
Вдруг в немой тишине до него совершенно ясно донесся топот копыт, едва уловимый звон оружия и голоса. Кто-то выругался, кто-то закашлял. Борисов сразу вспомнил, что только несколько дней назад, за линию фортов прорвался эскадрон германских улан. Часть их была убита, часть взята в плен, некоторые успели уйти, а некоторые остались и блуждали вокруг города, стараясь выбраться из форта. Казаки ловили их каждый день и забирали в плен.
Борисову стало жутко.
Он крепче сжал в руке обнаженную шашку, отошел к краю дороги и припал на колена. Конский топот стал слышнее, ясно послышался немецкий говор, и Борисову показалось, что он видит сквозь пелену снежной завесы фигуры всадников. Совсем близко заржал конь, железные ножны зазвенели, ударившись о стремя, грубый голос произнес по-немецки проклятье... Темные силуэты утонули во мгле и исчезли. Снова наступила мертвая тишина.
Борисов поднялся и двинулся в путь. Теперь он шел уже без всякой надежды выбраться; шел, потому что стоять на одном месте не было никакого смысла.
Дорога становилась все труднее. Рытвины и ямы, засыпанные снегом, походили на капканы. Борисов то и дело проваливался в сугробы. Мокрый снег залепил ему лицо и делал дорогу скользкой. Борисов поскользнулся, упал, и, когда поднимался, за что-то зацепил рукавом шинели. Он протянул руку и тотчас быстро отдернул ее. Рука наткнулась на острые шипы проволочного заграждения.
Теперь уже не было никакого сомнения, что он заблудился окончательно. Надо было выбраться хотя из сети заграждений, и Борисов, поднявшись на ноги, засветил свой фонарь.
Со всех сторон торчали колья, и по всем направлениям тянулась в 3-4 ряда колючая проволока. Казалось удивительным, как можно было забраться в такую глубину этой сплошной изгороди.
Борисов уже не гасил фонаря, и яркие серебряные лучи его, прорезая полночную завесу падающего снега, освещали куски дороги и черные полосы колючих заграждений. Борисов стал осторожно пробираться, идя извилистою тропою и уже совсем не думая о направлении.
Утомленный и возбужденный, он, наконец, прошел последнюю линию и вышел на узкую дорогу. Снег перестал падать и лежал вокруг то белой пеленою, то сугробами, -- словно огромный саван, под которым лежали тела и в один ряд, и наваленные грудами.
Батарея в фонаре иссякла, и свет вдруг погас, но небо очистилось от туч, и Борисов скоро освоился с темнотой. Он медленно двинулся по дороге, вдоль, с одной стороны которой тянулась изгородь из колючей проволоки, а с другой -- широкая канава с низкими кустами, теперь занесенными снегом.
Вдруг
Последние комментарии
20 часов 58 минут назад
21 часов 16 минут назад
21 часов 25 минут назад
21 часов 27 минут назад
21 часов 29 минут назад
21 часов 47 минут назад