В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
сформулировать ответ на вопрос: «Что такое скульптура?», уверен, что многие столкнутся с затруднениями. Я же определяю скульптуру так: это объемный иероглиф в пространстве, читаемый со всех точек обзора, активно влияющий на психосферу.
Дзенское появление звука в тишине — чудо. Первый штрих изображения на девственной поверхности — сакральный акт. Представьте себе пустой череп, в котором невесомая песчинка вдруг начинает превращаться в горошину. И мы, обладатели этого пространства, с ужасом и восторгом начинаем различать черты нового объема, в который превращается горошина. И объем этот совершенствуется, усложняется и как будто начинает звучать как орган. Так рождается видение новой скульптуры.
Здесь, пожалуй, правы даосские мыслители: Великая Пустота порождает всё, и объем в том числе. Но, рождая, она его и омывает, оберегает и преподносит. Скульпторы называют это явление воздухом. Пропорциональные соотношения воздуха и объема очень важны. К воздуху необходимо относиться бережно, понимая, что он сам по себе уже великая ценность. Так же, как акварелист до конца бережет белизну бумаги, в отличие от живописца, который наслаивает свет по своему желанию. Многие старательные, но не очень тонкие художники (особенно часто это встречается в графике) заполняют всю плоскость — как бы ткут ковер. Это выглядит, как правило, довольно провинциально. А в трехмерном пространстве все это еще и усиливается. Значимость воздуха возрастает в разы. Отдельный разговор о рельефе, где пространство сжимается.
Попробуем все окружающие нас предметы воспринимать с позиции объема, расположенного в воздухе. Во-первых, мы сразу поймем, что многое является скульптурой и композиция это не что, а как. Горы, облака, машины, деревья, столбы, будки, птицы и даже человек. И мы постепенно начнем воспринимать окружающее, как его воспринимает настоящий скульптор, и учиться у всего этого. Тогда мы с сожалением будем относиться к людям, которые этого не чувствуют и не знают, но называют себя скульпторами.
А еще важно не учиться у природы, а как бы впитывать, находясь в спокойном созерцании. Не стараться, не форсировать, не анализировать, а просто проводить время, глядя на все это чудо, которое нас окружает. Андрей Тарковский говорил, что можно просто сидеть и наблюдать бесконечное кино природы. Звенящая тишина и правильный настрой создают благоприятную атмосферу для восприятия, а позже и для применения этого.
И помните: при пробуждении реальные голоса кажутся потусторонними, а приснившиеся — настоящими. Это полезно помнить во время творческого процесса.
Совсем не проклятый род
Да, чувствую в себе всех предков своих…и дальше, дальше чувствую свою связь со «зверем»,со «зверями» — и нюх у меня, и глаза,и слух — на все — не просто человеческий,а нутряной — «звериный».Поэтому «по-звериному» люблю я жизнь.Все проявления ее — связан я с ней, с природой, с землей,со всем, что в ней, под ней, над ней.И. А. Бунин
Мой двоюродный дед Иван Рукавишников написал роман «Проклятый род», который начал публиковаться в журнале «Современный мир» в 1911 году. Когда Сергей, отец Ивана, узнал, что сын хочет опубликовать роман, предлагал ему аж миллион рублей, чтобы этого не произошло. Но роман вышел. Как писали тогда критики: «Талантливая вещь при всей ее сумбурности». В своем романе Иван описал историю трех поколений нижегородских купцов Рукавишниковых.
Скажу без утайки: предки мои, как мне доверительно, вполголоса однажды поведали, в шестнадцатом веке грабили на дорогах около Нижнего. А потом потихоньку начали торговать и стали зваться купцами. К восемнадцатому веку занимали уже серьезное положение в купеческой иерархии города. Позже они превратились в банкиров: держали монополию по торговле металлом, не скупились на благотворительность, построили и владели сорок одним домом, для строительства которых даже нанимали Шехтеля и Микешина. Самодурствовали, покупая стада верблюдов и приказывая снимать при посетителях люстры в парижском «Максиме», собирали произведения искусства.
А потом начался двадцатый век, и случилось то, что случилось. Так, два брата Иван и Митрофан (мой дед) Рукавишниковы — поэт и скульптор — остались жить в Стране Советов. Остались — в том смысле, что не избрали путь эмиграции. Почему — неизвестно. Может быть, по интеллигентской инертности. А может, просто не понимали, насколько это затянется. «Мы все были уверены в том, что не пройдет и года, как мы вернемся в цветущую черемухами Россию» — так писал Владимир Набоков о тех временах. Кстати, насколько мне известно, Владимир Владимирович то ли в какой-то переписке, то ли еще где-то называет Ивана Рукавишникова своим дальним родственником, и факт этого родства (пусть и дальнего), конечно, не может не радовать. Мать Набокова Елена в девичестве была Рукавишникова.
В жизни Ивана и
Последние комментарии
6 часов 49 минут назад
7 часов 7 минут назад
7 часов 31 минут назад
8 часов 3 минут назад
9 часов 10 минут назад
10 часов 51 минут назад