Переход. Последняя болезнь, смерть и после [Петр Калиновский] (fb2) читать постранично, страница - 69

принесите ее в церковь или просто священнику для совершения отпевания, а после этого верните землю на могилу.

Похороны — это последнее прощание, но они должны быть и началом преодоления горя. Они должны сделать смерть реальностью. Смерть близкого человека должна быть принята не только головой. Это трудно, но и обязательно нужно. Запоздалое горе очень трудно и вредно.

Похороны — христианские или гражданские — должны быть достойными проводами с уважением к умершему и его близким. Есть люди, лишенные всякой духовности, которые даже эти последние проводы близкого человека могут превратить в грубую и унизительную процедуру.

В сборнике «Русское возрождение» (№ 35) помещена статья Кирилла Головина о том, как прощались с умершими и как хоронили в 1986 году. Статья называется «Непостыдно и мирно».

Головин с горечью пишет, что на Западе существуют все внешние условия, чтобы достойно умереть и быть погребенным, но часто не хватает внутренних предпосылок. В России же «положение для христиан обратное и трагичное. Для безбожников проблемы нет — хоронят близких хуже, чем язычники или дикари».

В России большинство людей умирает в больницах. Исповедаться и причаститься перед смертью трудно и не всегда возможно.

«К праву достойной кончины относятся с пренебрежением... Умер. Прежде обмывали, обряжали и оплакивали. Сейчас спешат, завернув в простыню, отправить в морг. Мужики, не снимая шапок, волокут, как куль, бросают в грузовик... часто по принципу — отработал и на свалку... В морге вскроют...»

«Если умер дома, тело тоже отправляют в морг. Это легче всего. Там знают, что нужно делать. Не нужно обмывать... думать... не нужны в доме гроб в цветах... чтение Псалтири. В обезбоженной стране все это стало обременительным и ненужным... Хоронить — не печально-горестный обряд, а суетливо-хлопотное дело... не катафалк, а автобус на полном ходу».

Автор, продолжая, пишет, что в России все это есть результат неофициального запрета. Так нужно властям. Там признано, что смерть — это конец.

Батюшка на кладбище не пойдет. «Растерянно стоят близкие у разверстой могилы и не знают, с какой молитвой опускать в нее покойника. Могильщики — задорные хапуги — без смущения поторапливают... курят, лениво переругиваются между собой».

Проще всего, конечно, сжигание, поощряемое властями. Над пеплом молитва не рождается. Могилки, креста — нет... удобно... и не надо над дорогим холмиком проливать слезы, ибо над урной они почему-то не льются».

«Траура почти не носят — поскорее забыть».

После этого горького описания Головин кончает свою статью фразой: «Но есть и христианские семьи еще». А в последнее время таких семей становится больше. Особенно много есть молодых людей, которые хотят более достойно проститься с умершим и принимают участие в церковных проводах и похоронах.⁸

Можно надеяться, что в связи с перестройкой многое изменится к лучшему.

После похорон возвращение в опустевший дом может быть очень горьким. Одиночество. Жизнь кажется пустой. Хочется уйти от всего и зарыться в себя. Может облегчить молитва и мысль о том, что смерть — это только переход и что вы снова встретитесь. Кроме того, у всех есть друзья, и они в это время помогут разделить горе.

У евреев был хороший обычай. После похорон время от времени, у родственников умершего собираются друзья и побуждают их вспомнить и рассказать о нем. Много не говорят — слушают, а если родные не хотят рассказывать — не настаивают. Просто посидят молча, так тоже хорошо.

Поминки тоже иногда могут быть уместны. До сих пор горюющий уединялся в горе, теперь он возвращается к жизни общества.

Нехорошо смягчать горе лекарствами, его нужно изжить. Неизжитое горе уходит вглубь.

Не нужно превращать умершего в фетиш, хранить его вещи, одежду и прочее. Ему нужно дать умереть. Это не безразличие и не эгоизм. Не нужно забывать умершего, наоборот, нужно сохранить светлую память о нем до конца своих дней, но жить нужно без депрессии, без постоянного «горького горя», сохранив себя для жизни с другими. Забывать вовсе не нужно. Траур имеет смысл — есть обязанности и по отношению к умершему. Важно это и для себя — горевать лучше открыто.

Посещайте кладбище. У могилы поставьте крест, а не какой-нибудь языческий символ. На кладбище сами собой приходят мысли о бренности жизни, о духовном и о смысле смерти и в какой-то степени успокаивают.

Время от времени просите священника отслужить панихиду, особенно на 3, 9-й и 40-й день, а затем в каждую годовщину смерти.

Если вы молитесь утром или вечером, поминайте ваших умерших родных.

Архиепископ Антоний Женевский пишет: «Душа умершего в ином мире сама не может, хотя бы и хотела, коренным образом измениться и начать новую жизнь, которая совершенно отличалась бы от ее жизни на земле... Для ее изменения необходима помощь извне».

Душа может соучаствовать в наших молитвах за нее и может и должна молиться вместе с нами. Это помогает ей