Он упал на траву... [Виктор Юзефович Драгунский] (pdf) читать постранично, страница - 2

и
сделал

еще

несколько

шагов

по

же­

лезным ступенькам маленькой лест­
ницы, ведущей на чердак. Пахло ста­

14

рой чердачной пылью, все балки были
по·крыты этой мягкой пылью дома, они были
словно замшевые, эти балки, добрые и теплые, я
знал их каждую в лицо. Наш мальчишечий мир
лазил сюда еще в те баснословные года, когда мы
играли в «казаки-разбойники•>, и каждый чер­
дачный поворот, каждый каменный уступ был

знаком мне и дружествен, л мог пройти по чер­

даку до любого слухового окна, закрыв глаза и
не рискуя ушибиться.
На крыше уже сидел дядя Гриша, дворовый
водопроводчик, мой напарник по посту ПВО. Бре­
зентовые рукавицы, щипцJ.l и ~щик с песком были
в полном порядке, мы с дяцей Грпшей считалисъ
лучшими дежурными. Мы горднлисъ этим, осо­
бенно дядя Гриша, - он был в нашей паре на­
чальником. Сейчас его ·силуэт темнел возле люка,
я окликнул его и ~сел рядом. После чердачной не­
проглядной тьмы здесь, на крыше, было совсем
светло, я видел маленькую,

тощенькую фигурку

дяди Гриши, зама·сленную его кепочку с умили­
тельной пуговкой и хитроватые круглые соrрочъи

глаза, настороженно поблескивающие в темноте.
Он поднял короткий твердый палец, ткну л им в
небо и сказал :
-Подходит ...
.Я уже давно слышал этот накатный злой звук

и тоже уставился в небо. Прожекторы наши мета­
лисъ по небу, толкалисъ, на мой взгляд, без вся­
ко·го ·смысла и всячески суетилисъ. Бомбежка еще
не начинала·съ, зенитки молчали, и в этой погоне
прожекторов

за

невидимым

зудящим

звуком,

за

этой личинкой смерти, .соторая его издавала, было
что-то в высшей степени странное, лихорадочное.
Так протянулись несколько томительных минут,
и

вдруг

далеко

на

горизонте,

каi~

мне

показа­

лось- г7~;е-то за Самотекой, а то и за Марьиной
Рощей,

прожекторы

вдруг

сбежались

к

одной

точке на ночном небе, скрестилисъ, образовав в

15

центре своего соприкосновения как бы маленький

молочио-голубой экран, и все вместе плавно потя­
нули этот экран направо. Мгновенно грянули зе­
нитки. Это было в самом деле как музыка, как
весенний радостный гром, и я услышал, как ря­

дом со мной засмеялся дядя Гриша.
- Схватили,- сказал он и всхЛJШI~Нул,- по­
вели!

Я ничего не :мог разглядеть, волнение ослепило
меня. Но дядя Гриша точно устаВI~л свой ма­
ленький твердый
стисну л

мое

палец

плечо,

не

куда-то

отпускал

вверх,

его и

крепко

все

приго­

варивал:

- Вот он, фриц, вот он,- гляди же, раз­
зява!
Я наконец увидел небольтое серо-металличе­
ское пятно, тускло поблескивающее в тисках пр·о­
жекторов. Вот когда мне сжало сердце! И хотя чу­
деса редко бывают в жизни, но здесь чудо слу­
чилось. Немецкий самолет вдруг резко клюнул,
потом

замедленно,

нехотя

данно круто дернулся

пал

вниз

на

крыло,

и полетел,

порядка вертясь и кувыркаясь, как лист,

неожи­

уже без
и остав­

ляя за собой черный коптящий след. Прожекторы
проножали его за небосклон до земного предела,
зенитки умолкли, и суровая тишина, сладчайшая
тишина

16

первого

отмщения

повисла

над

москов­

скими крьПIIами. Я закрыл лицо руками. Дядя
Гриша вынул из кармана краюшку хлеба и разломил ее пополам.
- На, - сказал
Гриша, - покушай
дядя

хлебца.

Я взял хлеб и стал его жевать. Да будь оно
прокл·ято, вот когда я понял свое несчастье! Хро­
мой. Хромуля. Хромоног. На призывной комис­
сии, когда пришел мой год, меня даже не стали
осматривать. Они сидели все рядом, все в белом,
важные и властные, и, когда увидели меня, сразу

согласно зачиркали карандаша·ми. Один из них
сказал:

-Негоден.
И все неторопливо покивали головами.

Я тогда пошел домой не слишком огорченный.
Я не думал, что будет война. Я не знал, что эта
проклятая нога не даст мне делать самое нужное

дело - бить врага. Я тогда увлекся живописью и
решил стать художником. Я прочитал, наверно,
тыщи

полторы

книг

и

целыми

днями

ходил

по

музеям. Осваивал наслед'ство. А потом высокий
худой человек завербовал меня в театр. Он привел

меня

научил
театр

за

кулисы,

варить

покорил

дал

клейстер
меня,

мне

и

краски,

кроить

поглотив

меня

кисти

полотна,
всего,

и

и

окол­

довал и поработил. Я ничего не видел тогда на

свете, кроме кулис и декораций. Я полюбил за­
пах клейстера и холста, волшебный заnах грима,
сухой запах париков и терпкий запах дешевого

одеколона. Я знал и людhл запах сырых афиш и
горячий З8Jпах раскаленных ламп. Театр