Исправить все (СИ) [Владарг Дельсат] (fb2) читать постранично, страница - 3

была объявлена на следующую ночь, а потом, слушая по радио это «оставили», Гришка понимал, что все не так просто. Отца направили на санитарный поезд, поэтому время от времени он бывал дома, а когда нет — посылал письма. Эти письма Гриша с мамой — Алевтиной Георгиевной — зачитывал до дыр и тем страшнее был серый конверт. Простой серый конверт, принесенный почтальоном. Мама выла от горя, просто кричала и не могла успокоиться, несмотря ни на какие препараты. Так не стало папы. Через неделю почтальонка Светка из соседнего парадного, пряча глаза отдала Грише еще один конверт — такой же серый, как и первый. Юноша не отдал его матери. «Пусть для нее он будет жив».

Город бомбили, каждая бомбежка уносила жизни. Куда-то уходили детские болезни заменяясь переломами, контузиями, осколочными ранами. Даже у малышей! Под бомбами гибли и врачи, поэтому вскоре Гришкина бригада работала и по взрослым, и по детям. А сны все продолжались и в них была своя война. Свои фашисты, свои павшие…

Враг вплотную приблизился к Ленинграду — начались обстрелы. Начались артиллерийские очаги поражения. Враг целил по каждому из них, с непонятной звериной жестокостью пытаясь попасть по школам, яслям, больницам, детским садам.

— Доктор Нефедов! — в окно высунулась Маришка, диспетчер. — Вам на Пряжку! Артиллерийский очаг поражения на набережной реки Пряжки, 6. Только осторожнее!

— Постараемся, — кивнул Гришка, командуя отправляться.

Так прошел сентябрь, минул октябрь и вплотную приблизилось время, после названное «смертным». Пришел голод, все больше стало вызовов «упал человек». Все больше людей умирало от голода, все больше детей не удавалось спасти. «14 ноября. 19 ч 30 мин. От прямого попадания бомбы полностью уничтожена станция скорой помощи № 8 на Невском, д. 92. Под обломками и развалинами погибла половина дежурного наряда — 2 врача и 15 человек среднего медперсонала, тяжело ранены 2 врача, 15 медицинских братьев и шофёр…». Врачи, медбратья, водители гибли. Под бомбами, под осколками, но не сдавались.

Мама угасла как-то совершенно неожиданно. Вечером она еще погладила по голове смертельно уставшего Гришку, больше похожего уже на скелет. Женщина просто гладила заскочившего ненадолго домой младшего сына и смотрела на него. Этот взгляд он запомнил навсегда.

— Что бы ни было, сыночек, ты должен жить… — проговорила она тогда, и поцеловав сына в последний раз, проводила его на работу.

Попав домой через день, Гриша нашел только остывший труп. Эмоций не было. Перед его глазами прошло столько мертвых взрослых и детей, что эмоции куда-то исчезли, сгладившись. Только метроном подсказывал — они живы, город жив. Только усталый голос Берггольц звал на бой. Заставлял снова подниматься и рабочих, и военных, и врачей. В городе осталось девять машин «скорой помощи».

Ленинградская гипертония… Страшная напасть, свалившаяся на измученных, дистрофичных людей убивала быстрее голода. Топлива не хватало, поэтому медгруппы отправлялись пешком с волокушами или тележками. Впрягаясь в саночки, врачи обходили сразу несколько адресов, если они находились рядом. Часто они находились рядом. Затем доктора Гришу перевели в детскую больницу, где убило сразу троих, и педиатров просто не было.

Алиментарная дистрофия… равнодушные глаза детей… «Я все равно умру»… «Дедушка Мороз, верни мне Машеньку»… Детей приходилось кормить иногда насильно. Молоко, такое разное — восстановленное, соевое, сладкое, порошковое… Все это было жизнью детского врача. Ежедневный подвиг. Дети с обморожениями, оторванными конечностями, голодные, уставшие. Доктор Нефедов видел смысл свей жизни в этих детях. Когда бежал с ними в бомбоубежище, когда кормил, когда рассказывал сказки. А враг все давил…

Вечером Гришка вспоминал ноябрь — вызовы на ДТП, ушибы в трамвайной давке, отравления. Когда стало нечего есть, отравлений стало больше… В декабре они работали, не уходя домой, да и сейчас, уже в детской больнице, Нефедов жил в больнице, пытаясь спасти детей.

Одна девочка ему казалась чем-то знакомой — двенадцать-тринадцать лет, судя по тому, что было записано, она не говорила, только смотрела с ужасом в глазах. Гришка знал таких и пытался отогреть ребенка всеми силами, что у него получалось, пока однажды девочка не исчезла. Это было странным, но искать ее никто не пошел, только проинформировали милицию.

В тот день ему приснился последний сон про Гарри Поттера — его разговор с мужчиной. О цене и шансе начать заново. Гришка даже не мог уже интерпретировать этот сон — детям очень нужны были витамины, поэтому медленно, постоянно оскальзываясь, доктор в халате, одетом прямо поверх полушубка, шел на окраину города, где из-под снега можно было достать трав, чтобы сделать чай или кисель для пациентов.

Глава 2

— Здравствуй, потомок, —