Немецкие волшебные сказки в иллюстрациях Александра Зика [Вильгельм Гауф] (pdf) читать постранично, страница - 4

рук. А старуха только покачала головой и сказала:
— Э-э, детушки, кто это вас сюда привел? Войдите-ка ко
мне и останьтесь у меня, зла от меня никакого вам не будет.

~ 12 ~

Она взяла деток за руку и ввела их в свою избушечку. Там
на столе стояла уже обильная еда: молоко и сахарное печенье,
яблоки и орехи. А затем деткам были постланы две чистенькие постельки, и Гензель с сестричкой, когда улеглись в них,
подумали, что в самый рай попали.
Но старуха-то только прикинулась ласковой, а в сущности
была она злой ведьмой, которая детей подстерегала и хлебную избушку свою для того только и построила, чтобы их
приманивать.
Когда какой-нибудь ребенок попадался в ее лапы, она его
убивала, варила его мясо и пожирала, и это было для нее праздником. Глаза у ведьм красные и не дальнозоркие, но чутье у них
такое же тонкое, как у зверей, и они издалека чуют приближение
человека. Когда Гензель и Гретель только еще подходили к ее избушке, она уже злобно посмеивалась и говорила насмешливо:
— Эти уж попались — небось, не ускользнуть им от меня.
Рано утром, прежде нежели дети проснулись, она уже поднялась, и когда увидела, как они сладко спят и как румянец
играет на их полных щечках, она пробормотала про себя:
— Лакомый это будет кусочек!
Тогда взяла она Гензеля в свои жесткие руки и снесла его
в маленькую клетку, и припёрла в ней решетчатой дверкой:
он мог там кричать сколько душе угодно, — никто бы его и
не услышал. Потом пришла она к сестричке, растолкала ее и
крикнула:
— Ну, поднимайся, лентяйка, натаскай воды, свари своему
брату чего-нибудь повкуснее: я его посадила в особую клетку
и стану его откармливать. Когда он ожиреет, я его съем.
Гретель стала было горько плакать, но только слезы даром
тратила — пришлось ей все то исполнить, чего от нее злая
ведьма требовала.
Вот и стали бедному Гензелю варить самое вкусное кушанье, а сестричке его доставались одни только объедки.

~ 14 ~

Каждое утро пробиралась старуха к его клетке и кричала ему:
— Гензель, протяни-ка мне палец, дай пощупаю, скоро ли
ты откормишься?
А Гензель просовывал ей сквозь решетку косточку, и подслеповатая старуха не могла приметить его проделки и, принимая косточку за пальцы Гензеля, дивилась тому, что он совсем не жиреет.
Когда прошло недели четыре и Гензель все по-прежнему
не жирел, тогда старуху одолело нетерпенье, и она не захотела
дольше ждать.
— Эй ты, Гретель, — крикнула она сестричке, — проворней наноси воды: завтра хочу я Гензеля заколоть и сварить —
каков он там ни на есть, худой или жирный!
Ах, как сокрушалась бедная сестричка, когда пришлось ей
воду носить, и какие крупные слезы катились у нее по щекам!
— Боже милостивый! — воскликнула она. — Помоги же
ты нам! Ведь если бы дикие звери растерзали нас в лесу, так
мы бы, по крайней мере, оба вместе умерли!
— Перестань пустяки молоть! — крикнула на нее старуха. — Все равно ничто тебе не поможет!
Рано утром Гретель уже должна была выйти из дома, повесить котелок с водой и развести под ним огонь.
— Сначала займемся печеньем, — сказала старуха, — я уж
печь затопила и тесто вымесила.
И она толкнула бедную Гретель к печи, из которой пламя
даже наружу выбивалось.
— Полезай туда, — сказала ведьма, — да посмотри, достаточно ли в ней жару и можно ли сажать в нее хлебы.
И когда Гретель наклонилась, чтобы заглянуть в печь, ведьма собиралась уже притворить печь заслонкой: «Пусть и она
там испечется, тогда и ее тоже съем».
Однако же Гретель поняла, что у нее на уме, и сказала:
—Да я и не знаю, как туда лезть, как попасть в нутро?

~ 15 ~

— Дурища! — сказала старуха. — Да ведь устье-то у печки
настолько широко, что я бы и сама туда влезть могла, — да подойдя к печке, и сунула в нее голову.
Тогда Гретель сзади так толкнула ведьму, что та разом очутилась в печке, да и захлопнула за ведьмой печную заслонку, и
даже засовом задвинула.
Ух как страшно взвыла тогда ведьма! Но Гретель от печки
отбежала, и злая ведьма должна была там сгореть.
А Гретель тем временем прямехонько бросилась к Гензелю,
отперла клетку и крикнула ему:
— Гензель! Мы с тобой спасены — ведьмы нет более на
свете!
Тогда Гензель выпорхнул из клетки, как птичка, когда ей
отворят дверку.
О, как они обрадовались, как обнимались, как прыгали
кругом, как целовались! И так как им уж некого было бояться,
то они пошли в избу ведьмы, в которой по всем углам стояли
ящики с жемчугом и драгоценными каменьями.
— Ну, эти камешки еще получше голышей, — сказал Гензель и набил ими свои карманы, сколько влезло; а там и Гретель сказала:
— Я тоже хочу немножечко этих камешков захватить домой, — и насыпала их полный фартучек.
— Ну, а теперь пора в путь-дорогу, — сказал Гензель, —
чтобы выйти из этого заколдованного леса.
И пошли — и после двух часов пути пришли к большому озеру.
— Нам тут не перейти, — сказал Гензель, — не вижу я ни
жердинки, ни мосточка.
— И кораблика никакого нет, —