Внедрение в ЧК [Вадим Владимирович Чинцов] (fb2) читать постранично, страница - 3

Антонова и тамбовская губерния зальется кровью. На пенсии я много читал в интернете, пытаясь понять причины мужицких восстаний против советской власти. Пришлось изучить много материалов.

Летом будущего года, казалось, сама природа ополчилась против русских мужиков. В стране будет бушевать небывалая засуха, на корню погубившая весь урожай, в ряде волостей крестьяне из-за засухи уже начнут есть лебеду, кору и крапиву.

Даже в самых богатых губерниях начнется голод, да такой, которого в бывшей Российской империи не видели уже много лет. Подобно древнему мертвецу, призрак голода восстанет из могилы, а за ним торопились и другие напасти: мор скота, болезни детей, проклятая холера, тиф…

Хуже всего было то, что новые власти не будут спешить помогать самым обездоленным мужикам, кормившим страну. Вместо того, чтобы спасать крестьян в неурожайный год, с них стали драть по три шкуры, требуя не только выполнения плана «продразвёрстки», но и уплаты недоимок за прошлый год, когда часть Тамбовской губернии была под властью Добровольческой армии. Казалось, так «красные» мстили народу за поддержку беляков и за свои военные неудачи…

Но на самом деле в действиях большевиков не было никакой мести, а только циничный расчёт: власти, поставив мужиков в безвыходное положение, побуждали крестьян бросать свои единоличные хозяйства и переходить в совхозы, коммуны и артели.

Цена вопроса — будущее всей модели «коммунистической экономики» в деревне.

По официальной статистике Тамбовского губисполкома, из семидесяти двух тысяч десятин бывшей помещичьей земли, отошедших в ведение совхозов, было освоено только сто пятьдесят десятин. Вся остальная земля была брошена.

Ещё более убийственная оценка итогов коммунистических методов «хозяйствования» была дана в докладе тамбовских эсеров в ЦК ПСР:

«Совхозы совершенно не в состоянии оказались справиться с захваченною землёю. Так, в Александровском совхозе Тамбовской губернии из 820 десятин пахотной площади было засеяно только 140 десятин озими, но и этих результатов удалось достигнуть исключительно путём насильственного привлечения на работы крестьян… За что ни возьмись — в совхозе нехватка. Тем же Золотарёвым на съезде были сообщены следующие цифры. В 1920 г. для совхозов губернии требуется 5 300 рабочих лошадей, имеется же налицо 900 голов (17 %), в большинстве заражённых чесоткою и усиленно падающих от бескормицы…

Было бы утомительно приводить другие примеры. Картина всюду одна и та же: скот — в чесотке, фуража нет, кормят скотину соломой, доставляемой крестьянами по нарядам Упредкомов. Положение рабочих советских хозяйств — отчаянное: нет обуви и одежды, остро стоит жилищный вопрос. Рабочие в большинстве случаев беженцы…»

Но сознаваться в крахе своих социалистических экспериментов было невозможно, поэтому большевики решили исправить положение совхозов тем, чтобы силой загнать туда побольше крестьян, заставив их «пожертвовать» совхозам и коммунам всё своё имущество.

Новая кампания по «изъятию излишков» началась ещё до уборочной страды — когда из Москвы в Тамбов спустили план продразвёрстки на двадцатый год: одиннадцать с половиной миллионов пудов зерна и девятнадцать миллионов пудов картошки (при этом осенью двадцатого года в губернии было собрано всего двенадцать миллионов пудов зерна). Плюс на губернию повесили ещё пятнадцать миллионов пудов зерна «недоимки».

Обстановку, в которой собиралась продразверстка на Тамбовщине, можно представить по выступлению одного из делегатов на Всероссийской конференции партии правых эсеров:

— Большевистская власть не останавливается перед самыми жестокими и варварскими способами подавления крестьян. «Законные» и «незаконные» расстрелы, массовые аресты, уничтожение целых сёл — всё пускается в ход.

Даже один из старейших тамбовских коммунистов Николай Исполатов в письме к Ленину писал, что «мужики поднялись с дрекольем из-за голода»: «При взимании государственной развёрстки особенно ярко обнаружилась вся наглость, жестокость, своекорыстие, беспощадность этих людей в виде различных незаконных конфискаций без соответствующих протоколов или неправильно составленных, с пропуском взятых вещей, под свист нагаек, битьё прикладами, пьяный разгул, издевательства, истязания, изнасилования жён красноармейцев, находившихся на фронте и теперь вернувшихся, — при сплошном вое баб и крике детей».

«Официальной» датой начала восстания считается девятнадцатое августа двадцатого года, когда сельчане при поддержке партизан напали на продотряд в селе Каменка, что юго-восточнее Тамбова. В тот же день крестьяне напали и на продотрядовцев в соседнем селе Туголуково, в результате возникшей перестрелки погибли помощник командира отряда и два прод-армейца.

Произошло нападение в деревне Афанасьевке, что в 6 километрах от Каменки. Антоновцы схватили двух прод-агентов, убив одного и тяжело ранив второго. При невыясненных