12 сотых секунды [Нурса Nolove Миркалиев] (fb2) читать онлайн

Нурса Nolove Миркалиев 12 сотых секунды

00h:00m:00s:12ms

Глава первая

– Но я жду чуда как десять лет назад, – пробормотал я, допивая виски в бокале. Ну, это было больше похоже на некую смесь, похожую на коктейль, нежели напиток в чистой концентрации. Виски в первоначальном виде как таковом, я не очень любил. Именно поэтому я добавлял, в сей напиток, немного льда, кусочек карамельной конфеты и сок цедры апельсина сорта померанец. У некоторых даже от упоминания такого состава напитка, наверное, лицо бы скривилось. Нет, нет, вам лишь стоит попробовать, прежде чем судить о напитке. А если вам придется не по душе, и вы, с усердием циничного критика, выплюнете это к моим ногам? Что ж, это ваш выбор. У каждого человека свой вкус, свои предпочтения в жизни, цели, мечты, планы, светлое будущее, в конце концов. А что до меня? У меня лишь только это и осталось. Алкогольный напиток, придуманный людьми, который в итоге стали выдерживать десятками лет в бочках. Собачий бред, не так ли? Несоизмеримо глупо и в то же самое время, гениально до последнего просчета. Люди никогда не прекратят делать три вещи: воевать и губить свое здоровье, алкоголем, наркотиками и табаком. Я сказал три? Я ошибся: две вещи. Любить, к сожалению, мы прекратили.

Холодный ветер пробежал по шее, дав понять, что если не войду обратно в помещение, меня ждет неделька-другая непредвиденного больничного. Я закрыл дверь, отчего показалось, будто запер не себя, а холодный воздух снаружи. Ветер, гнавший меня обратно в помещение, ударившись об стекло моего витража, обозлился и улетел. Появилось ощущение, будто вскоре, за столь негостеприимный поступок, он свершить месть. Месть… Я так и не познал всего смысла этого, до кончиков пальцев колющего, слова. Я так и не ощутил всего вкуса этой непрекращающейся жажды. Шесть лет назад я был одержим этим чувством. Каждый день мое серое вещество под названием «мозг» генерировала тысячи идей свершения мести. Их было разнообразное множество. От простых и легких до самых безумных мыслей. Наложить руки на себя, пожалуй, было тем самым легким видом мести. Уничтожение своей жизни, с которым и прекратятся эти жуткие боли внутри меня. Это было слишком легко и очень слабо верилось, что это вообще воспримут, как месть. Скорее, выглядело бы это как слабоумие и сентиментальность. Переспать с сотнями девушек, было более приятной затеей. Идея влюблять в себя особей женского пола. Одаривать букетами роз, ублажать их тоннами лживых комплиментов, рассекать море на дорогой яхте, посещать светские мероприятия в самых дорогих ресторанах. Более того, приводить их к себе домой, падать на колени, говоря, что никогда до этого никто не был так близок и она первая, кто растопил льды в гавани моей души. А потом… Потом, безжалостно разбивать им сердца. Улыбаться и говорить, что не могу быть с ними, что ни капли не достоин их. Клясться, будто они лучше, чем миллиарды звезд этой бесконечной вселенной. При этом держать за руку и смотреть, как они обливаются слезами – да, именно этого я желал больше всего. Наблюдать, как сказка рушится на их глазах. Как золотой принц на белом коне, превращается в бездушную тварь, в которую они совсем недавно были безумно влюблены. Так сладко думалось об этом. Эти мысли словно заново наполняли меня жизнью. Наверное, я стал излишне жестоким. Но как моя судьба относится ко мне, так и я буду относиться к другим. Слишком много розовой халтуры вокруг. Кто-то ведь должен добавить темных красок для контраста. Обычный круговорот добра и зла в природе, как по мне.

Вдруг в пустоте квартиры раздался пронзительный телефонный звонок.

«Привет, я не знаю, зачем вы звоните, но если это важно, тогда, …а хотя какая к черту разница», – сработал автоответчик.

«Здравствуй Дим, это я Колон. Завтра у нас встреча в клубе. Ты ведь помнишь? Ты мне обещал прийти. Так что давай, завтра ровно в полдень жду. Счастливо!»

– Ох, точно! Этот нелепый клуб, для одиноких сердец. Как я мог забыть о нем. – пробурчал я, отшвыривая рубашку.

Новый одинокий день закончился. Теперь мне предстояло прожить новую одинокую ночь. Рухнув на кровать и закрыв глаза, снова началось то, чего я боялся. Каждую невыносимую ночь ко мне приходит ее образ. Крепко врезавшись в мою память, он мучительно уничтожал меня. Медленно по маленькой крупице он убивал каждую частицу любви к жизни. Я помню ее очаровательные скулы и чудные ямочки, сводившие меня с ума. Каждая черта ее лица. Шелковые волосы, как я обожал запах ее волос. Светло-каштановые локоны, идеальные от корня до кончиков. Я любил каждое родимое пятнышко на ее теле.

Я открыл глаза, в сердце медленно вошла игла, аккуратно сдавливая каждый слой моей кожи и мышечных тканей. Дыхание перехватило, и нежное холодное острие прошло сквозь стенку сердца. Лейкоциты быстро окружили незваного металлического гостя, пытаясь прогнать его. Но игле было все равно, она проходила дальше, с каждым сантиметром увеличивая дыру в сердце. По телу пробежала дрожь. Наверное, у каждого человека свое представление о душевной боли. Не знаю, у меня именно такое. Боль от холодной и острой иглы.

Всю ночь я не мог погрузиться в царство Морфея. Глядя из окна моей квартиры, уже в тысячный раз встречаю рассвет с бокалом алкоголя. Восход солнца будто прогонял враждебную темноту подальше от меня, старался защитить, осветить мысли. Я ненароком улыбнулся. Единственной момент моей искренней улыбки. Непередаваемое ощущение любви к солнцу.

Я умывался, глядя в зеркало на человека, которого ненавижу все сильнее с каждым днем. Порядок в моей квартире сохранялся благодаря помощнику отца – Бэну. Он засылал домработницу в мою квартиру. Это было не мое желание, но плюсы есть и во всем этом. Пиджак и брюки, безукоризненно вычищенные и отглаженные, висели в моем гардеробном шкафу. Обилие разнообразной и дорогой одежды в моем гардеробе придавало ощущение, будто я находился в дорогом магазине Кутюрье Энцо Д’орси. Я выбрал самый непримечательный костюм темно-серого цвета и натертые до блеска туфли. Всегда считал, что как бы ты не был одет, если у тебя неопрятная обувь, то мнение у людей вокруг, сложится наихудшее. Я немного помешкал у двери, в целях опоздать на встречу и избежать похода в этот бессмысленный клуб знакомств.

– Дим! Дим, я тут, – кричал мне издалека Колон, заметив меня, приближающегося к месту встречи. Колон Лэйк – единственный человек, которого я еще могу считать другом. Да что там говорить, единственный, кого я еще могу считать человеком. Лет пять назад я пытался убить себя. Все-таки затею с самоубийством я решил исполнить. К тому времени, я просто-напросто не находил себе места и иного пути я не видел. В плане варианта прыгнул с крыши здания, в переулок между домами. Был уверен, что здесь меня никто не заметит, и точно не отыщут, если вдруг я не разобьюсь насмерть. С переломанной ногой и ужасной болью в спине я лежал на холодном асфальте. Глядя в серое небо Бирмингема, на секунду я был счастлив. На какую-то долю я осознавал, что это был опрометчивый поступок. В то же время радость переполняла меня, что мои мучения закончатся и прошлое отпустит меня, с последним вздохом жизни. К сожалению, по стечению непонятных обстоятельств, появился Колон. Словно герой из кинофильмов, на фоне проулка появился его силуэт и быстро двигался в мою сторону. Дальше не помню, сознание оборвалось, и пришел я в себя только в палате больницы. Около недели он караулил возле меня. Позже я узнал, что Колон оплатил мне операцию и лечение. Впервые в жизни, я увидел человека, который так заботился о совершенно чужих, незнакомых людях. Мы расплодились до семи миллиардов особей, при этом абсолютно потеряли чувство человечности. Сложно сравнивать нас королями животного мира львами, или социально развитыми волками. Мы как навозные мухи, плодимся, летаем, а толку никакого от нас природа не дождалась. Грусть, да и только.

– Здравствуй, Колон. Как дела? – спросил я непринужденно, при этом постоянно отворачиваясь и глядя по сторонам.

– У меня все отлично! И хватит притворяться, будто тебе все равно и ты из вежливости спрашиваешь, – он легонько толкнул меня в бок, отчего я ухом не повел. Я стоял, будто статуя из мрамора, безразличный ко всему.

– Может, пойдем, быстро все закончим? Устал уже. – проговорил я, не оборачиваясь.

– Устал? Да ты шутишь?! Ты же только подошел, а уже устал. В путь, а то опоздаем.

Я надел темные очки, аккуратно отряхнул рукава пиджака. Когда я начал поправлять ворот рубашки, Колон дико завыл и начал подталкивать меня сзади, в сторону какого-то здания. Это трехэтажное сооружение я видел впервые, несмотря на то, что родился в Бирмингеме. Фасад строения напоминал небольшие старенькие театры, которые в последнее время были реконструированы в кинотеатры. Видимо, некоторые чтят былое и противятся прогрессу. Вход в здание был наподобие небольшого ресторанчика. Таким бизнесом обычно владеют приезжие турки, либо китайцы. Дом был начинен маленькими балкончиками и каждый из них был забит всякой растительностью в горшках. Не похоже, что там кто-то живет. Скорее это смахивало на то, что старое здание пытались как-то оживить. Ну да, кому нужны ветхие строения, оставшиеся еще с военных времен. По-моему, пора все это снести и построить пронизывающие небо, высотки. А то совсем сходим с ума, как пожилое поколение, дрожащими руками, держимся за прошлое. Былые времена никому даром не нужны, особенно нам.

– Дим, давай быстрее. Ей-богу как черепаха. – Колон оббежал меня и интенсивно начал толкать к входу того самого ресторанчика. Я сказал ресторан? Я погорячился, это больше было похоже на дешевую забегаловку.

– Здравствуйте, добро пожаловать, молодые люди. Я мисс Грэймайер, заведующая этим заведением. Очень рада новым гостям, – сказала женщина у входа. Сидела она за большой трибуной, немного возвышающейся над уровнем пола. Видимо, любит ставить себя выше других. Ну, знаете, для уверенности. На вид ей лет сорок, непонятного телосложения, завивающиеся короткие волосы, рыжего цвета. Она будто так и кричит: «Я еще не стара». Будто цепляется за молодость, которая уже давно ее покинула. Фигура была схожа, с ненавистным мне фруктом, грушей. Сверху худая, а в бедрах была прям как десять таких, как я. От этих мыслей я незаметно усмехнулся.

– Здравствуйте, миссис Грэймайер, – вежливо улыбнулся Колон и поклонился. К чему такие вежливости к старой женщине.

– Ох, ну что вы, я мисс Грэймайер, пока еще не замужем, – сказала она и засмеялась, прикрывая при этом рот руками. Никогда не понимал, что за привычка такая у девушек. Этому у меня всегда было два объяснения. Первое, у особей женского пола врожденный запах изо рта, и прикрывая его, они предотвращают попадание атомов азота в мой нежный нос. Второй вариант: у некоторых дам уж очень большой по диаметру рот. И прикрывая его, они тем самым пытаются спрятать свой щекотливый комплекс. Глупые создания – женщины.

– А вы, наверное, Дим Найт? – спросила она, – Колон много рассказывал о вас. Таким я вас и представляла, черные, как ночь волосы, утонченные черты лица, как у аристократа, высокий, подтянутый. Очень рада познакомится. И вживую вы такой эффектный. Черные очки, под которым, скорее всего, скрывается пронзающий насквозь взгляд. Какой у вас шикарный дорогой костюм. Хорошо уложенные волосы, да от поклонниц перебоя нет, наверное? – затрепетала она, словно соловей.

Меня немного напрягал такой тип людей. Душа нараспашку, заходи без стука. Я, молча, снял очки и пристально посмотрел ей в глаза, отчего она засмущалась, и начала судорожно отшагивать назад. Этот легкий трюк давно уже, отталкивал окружающих от меня. Все судят по первому впечатлению, ну а я возглавляю список самых худших новых знакомств.

– Да он у нас не из болтливых, – прервал мое молчание Колон, – но за девушками приударить мастер. Уж поверьте мне.

– Что ж, надеюсь, это не будет затруднением для него. Прошу присаживайтесь на любые места, – улыбка на тридцать два зуба этой дамочки быстро слетела с ее лица, после общения со мной. Я победно ухмыльнулся.

– Ну, что ты Дим делаешь? Если пытаешься все испортить, у тебя ничего не получится, – проговорил Колон, схватив ободряюще мои плечи.

Зал этой, как я ранее говорил, «забегаловки» напоминал что-то типа театра, только с внедрением непонятных новых технологий. Внутри оказалось просторнее, чем я предполагал. Весь потолок увешан прожекторами: от маленьких, размером с кулак, до нескольких громадных с половину туловища. Вдоль стен висели красные вперемешку с белыми, театральные кулисы. Это создавало некий тон богатого дизайна помещения. Ну, меня-то не обманешь. Эти дешевые трюки явно не для такого, как я. Уж больно разная ступень жизни между мной и пришедшими людьми. Посередине стояло множество небольших круглых столиков. Друг напротив друга, вокруг стола, располагались стулья двух цветов. Как мне объяснил Колон, пока я разглядывал этот театр, красные стулья, предназначались для женского пола. Соответственно синие для мужского. Как я раньше говорил о технологиях, укреплены были эти сидения на рельсах, что простирались по паркету зала. Знаете, вроде самопередвигающихся каталок. На секунду я подумал о том, что Колон привел меня в клуб одиноких инвалидов. Будто мы сами, не могли пересаживаться от партнера к партнеру. Оказалось, нет, знакомства проводились для самых обычных людей. Сами столики в рельсы вдеты не были, а располагались между и были статичными.

– Нравится? – с горящими от восторга глазами спросил меня Колон.

– Идеально! – слукавил я, чтобы не обидеть моего друга.

Мы подошли ближе к сиденьям и столам. Большая часть людей, прибывших на это мероприятие, стояло в левой стороне зала. Я старался держаться поодаль от толпы народа и продолжил разглядывать то, что меня ожидало на ближайшие часы.

На подлокотнике стульев я заметил кольцевидную ручку для установки стаканчиков. Ну, обычный подстаканник. На другой стороне стула располагался небольшой планшет. Примечательно, что рельсы проходили как вдоль столов, так и между ними. Скорее всего, для смешивания людей и удобства передвижения к новым знакомствам. Я еще до конца не осознавал куда попал, но уже догадывался, что это все, ни к чему хорошему не приведет. Около меня стояло множество парней и девушек, примерно моего возраста, некоторые люди, были постарше. В общей сложности я насчитал около сорока человек. Они не общались друг с другом, видимо, чтобы не портить весь процесс этого абсурда. Большинство из них усердными движениями тыкали в экран телефона. Ох уж этот современный мир, иногда пугал меня своими достижениями. Напоминает старые добрые фильмы о зомби. Ничего индивидуального, а лишь одни и те же каждодневные действия. Как бы мы не начали охотиться за мозгами друг друга, когда свои остановятся, не чувствуя развития.

– Дорогие друзья! Хочу поблагодарить всех, кто прибыл в наш тайный уголок любви. Вы счастливчики, потому как очень многие просто-напросто опоздали с подачей заявки. Поэтому насладитесь всем сполна. Прошу усаживаться на любые места, заказывайте любые напитки, все входит в цену билета, – проговорила грушевидная женщина, недавняя моя знакомая.

– Вот оно, Дим! – будто безумный, Колон ударил меня по плечу. – Садись, сейчас все начнется, ты не пожалеешь. Я гарантирую, мой друг. И кстати, когда будешь благодарить меня, не забудь взять с собой бутылочку красного вина из коллекции Бордо, года так 1985-го. – Колон подмигнул мне глазом и затесался среди людей.

Я хотел его остановить, но не успел. Появилось странное ощущение. Я опустил глаза, вглядываясь в отражение солнцезащитных очков. Куда я пришел? Зачем мне это? Что за идея собрать в одном месте кучу людей? Я, молча, сел за ближайший пустой стул и стал дожидаться, что ж такого интересного здесь, что мне придется выложить не меньше четырехсот фунтов стерлингов за бутылочку красного.

– Итак, дорогие дамы и господа. Вводите фамилию и имя в небольшой экран слева у вас под рукой. Это для того, чтобы зафиксировать ваш индивидуальный код. У каждого из вас есть три минуты на знакомство и общение. Можете обсуждать, что хотите и пить что хотите, все, конечно, в пределах правил и соблюдения порядка. Шоу начинается, мои одинокие сердечки! – крикнула Грэймайер, при этом подняв руки вверх. Ко мне подошел официант и предложил что-нибудь из алкогольных напитков. Я глянул на него, ничего не ответив. Он оторопел и стремительно удалился. Свет в зале приглушили, оставив освещенными лишь столики. Только я хотел подумать о том, что за показуха и для чего она нужна, как вдруг мой стул резко двинулся с места. – Если по каким-то причинам вам не понравился собеседник, вы просто жмете кнопку со знаком крестика у себя на стуле и больше вы с этим человеком не встретитесь. Компьютер зафиксирует выбор, используя ваш личный код и данные. Благодарю за внимание.

Стул мягко вез меня по рельсам, но мне было жутко некомфортно. Остальные люди, сидящие в креслах с улыбками и восхищенными глазами, удивлялись всему происходящему. Нашлись и те, по которым было видно, что они здесь не впервые. Люди смирно сидели на местах и, как собаки ожидали, чем же их наградят за такую смиренность.

– Люди… – пробормотал я, облокотился и прикрыл рукой глаза.

– Что люди? – проговорил звонкий голос. – Не любите людей?

Я не заметил, как мы остановились у столиков, и напротив меня сидела девушка лет так двадцати. Оголяя свои идеальные белые зубки, пристально глядела на меня. Темные прямые волосы, чуть ниже плеч. Немного сужающиеся к краям глаза. Этакая девушка, из смеси нордической и азиатской расы.

– Что вы говорили про людей? Если я ошибаюсь, то простите меня. Но ведь мои ушки не могли мне соврать. Ой, мы же совсем забыли про правила. Я Нако Кусано, приятно познакомиться. А вас как зовут? – прощебетала она и протянула руку. Откуда у нее столько миловидности. От нее так и пахло приторностью. Нет, я люблю доброжелательных людей, я люблю сахар, но не в таких, же количествах. Так можно и диабет подхватить.

Я молчаливо смотрел на нее, до сих пор думая, что за глупая идея пришла Колону. Просто уму непостижимо, почему я согласился. Теперь, что? Сижу с этим непонятным розовым пони, в человеческом обличие. Вот, почему хорошо быть одиноким, никто не пристает к твоей жизни, не пытается ее поменять постоянно.

– Наверное, вы тут первый раз?! Тогда, мистер молчаливый незнакомец, давайте я потрачу наши с вами три минуты на ознакомление. Если вы, конечно, не против?!

– Она снова улыбнулась. Столько позитива в одном человеке. Лучше бы раздать ее радость голодающим детям в Африканских странах, чтобы они хотя бы улыбались, пока их животы урчат от недостатка еды.

– Понимаете, мистер инкогнито, – продолжила она. – Это место для свиданий. Люди, которые хотят встретить свою вторую половину, приходят сюда и участвуют во всем этом маленьком шоу. Мисс Грэймайер действительно делает доброе дело, я очень восхищаюсь ее рвением помочь одиноким сердцам. Я здесь не так давно, как хотелось бы, но это мой третий раз. Думаете, что я неудачница, раз пришла сюда опять? Может быть вы и правы.

Она опустила голову и с ее лица сошла улыбка. Неужели, это случилось, она наконец-то успокоилась. Я уже думал, ее улыбающееся лицо, будет сниться в кошмарах. Моя радость продлилась недолго, она продолжила свой односторонний диалог.

– Вы такой милый, когда сверлите холодным взглядом меня. Так вот, если вдруг вам понравится та или иная девушка, вы можете продолжить общение вне этого кафе свиданий. И если вы все-таки найдете здесь свою вторую половинку, то я думаю, что вам крупно…

Она не успела договорить, стулья снова двинулись по рельсам. Я сперва не понял, что происходит, но догадавшись, все-таки успел обернуть голову, чтобы взглянуть, на удаляющуюся Нако. Она махнула мне рукой и игриво подмигнула. Я отвел взгляд, тяжело выдохнув скопившийся во мне воздух. Помотав головой, я отбросил ненужные мысли. Эм, я бы сказал, лишние мысли об этой незнакомке.

– Хм, Нако. – проговорил я и стер воспоминания о ней моментально. С годами учишься забывать о ненужных вещах, местах, людях. Стирать воспоминания о человеке, наверное, самое сложное из вышеперечисленного.

– Нако? Какое-то у вас странное имя. Вы, наверное, пакистанец или индус. Хотя, больше походите на европейца. А я Элли. Элизабет. А вас как зовут? – спросила меня новая напарница по поиску второй половины. Светлая шатенка, еле видные мешки под глазами, легкий отпечаток на безымянном пальце от кольца. Видимо обручального. Аккуратно покрытые лаком ногти и слегка видимые припухлости на пальцах рук. Это все еле заметно, но мне почему-то всегда бросаются в глаза детали человека. Наверное, я развил эту особенность у себя из-за того, что вот уже многие годы только и делаю, что наблюдаю и размышляю обо всем. Какие-то решительные действия стали совсем чужды моему образу жизни. Я сказал: жизни? Я спутал, хотел сказать: моему образу существования. Немного поерзав в кресле, я приподнялся и сложил руки перед собой.

– Ну, раз я сюда пришел, думаю, глупо будет молчать. Меня зовут Дим. Просто Дим – это не сокращение от имени. Работаю в… да какая разница, где я работаю, верно? Или все-таки нет? Мне кажется, я даже уверен, что вам в мужчине важна работоспособность. Да, да, я не ошибся, не трудолюбие, а именно трудоспособность. Вы были замужем, не так ли, и думаю, овдовели, потому что, если бы вы развелись, то вряд ли сняли кольцо месяца, примерно, два назад. Об этом свидетельствует отпечаток на вашем безымянном пальце. Вы долго решались посетить это заведение, либо начать искать новую пассию. Я понимаю, потеря мужа – это горькая утрата, но все же, вы решили жить дальше. Вы много работаете, либо что-то шьете или просто много печатаете. Лет десять назад я бы решил, что вы стенографистка. Вы очень рано просыпаетесь, ваши оттеки вокруг глаз очень наглядно об этом говорят. Если бы не ваши ухоженные волосы и аккуратно наложенная косметика, я бы подумал, что у вас есть дети, но, увы, ваш муж не оставил вам маленьких двуногих радостей жизни. И теперь вы в поисках того, кто подарил бы вам потомство, того, кто не бросит вас на произвол судьбы, работящего, ответственного и здравомыслящего мужчины. Увы, мне двадцать пять лет, и я не гожусь для этой роли, – я откинулся на спинку стула и с слегка опущенной головой смотрел на нее, демонстративно сложив ладони перед лицом.

Элизабет обескуражено глядела на меня, едва шевеля губами, пыталась что-то сказать. Казалось, что у нее вот-вот навернутся слезы на глазах. Она приподняла сумочку и крепко сжала ее двумя руками перед собой.

– Элли, если я вас обидел чем-то, то это ваша вина. Я, думаю, здесь совсем не причем. И извиняться перед вами не готов. Хотя, может, я в чем-то ошибся? Точно, вы не стенографистка, вы виртуозно владеете игрой на фортепиано?! Ну, давайте, скажите, что я прав! – Проговорил я, немного наклонившись вперед.

– Вы… вы, просто аморальный урод. Как земля носит, таких, как вы?! – с омерзением ответила она.

– Носит, и даже думаю гордиться, что хоть кто-то еще соображает в этом мире. – с ухмылкой проговорил я.

Неожиданно стулья снова начали движение. Женщина-вдова отъезжала все дальше от меня. Ее взгляд, полный надежды и желания, потух после беседы со мной. Опустошенная и потерявшая веру в себя, она поднесла руку к кнопке и, сжимая зубы от ненависти, со всей силой била по кресту.

– Элизабет, прошу вас не надо так сильно жать на кнопку, компьютер уже зафиксировал ваш выбор. Хватит! – начала переживать Грэймайер.

– Да, да, Элли, вы перепутали кнопки. Может вам стоит поискать галочку?! – произнес я.

* * *

Час спустя, мы, наконец-то, вышли из этого сумасшедшего дома одичалых людишек.

– Ну, как тебе? – с горящими глазами спросил Колон. – Отличное место, да?

– Отличное место? Смотря для чего. Если для знакомств с дальнейшими отношениями, то место самое отстойное. Ну, а если ты хочешь позабавиться и весело провести досуг, то да, отличное место! – проговорил я и улыбнулся, щурясь в сторону солнца.

– Да брось, Дим. Не говори, что тебе никто не приглянулся. Я, к примеру завтра, собираюсь на свидание. Пригласил одну прелестную девушку пообедать вместе. Видишь, только второе мое посещение, а уже есть результат. Первый блин комом, увидишь, все еще будет. – Улыбнулся он.

– Увидим, оптимист ты чертов, – ответил я, слегка надсмехаясь над моим веселым другом.

Лучи солнца последний раз на сегодня прикоснулись тротуаров Бирмингема. Жадно касаясь каждого уголка кирпичной плитки, оно будто огорчалось, что расстается, с городом. Солнце по-особенному любило этот город. Такие невероятные рассветы и до безумия страстные алые закаты, я в жизни нигде не видел. Хотя, о чем это я. За последний год был то всего лишь в соседнем городе. Но если сравнивать эти механизмы природы, там они проходят как-то монотонно и автоматически. А тут все наоборот. Будто каждое утро мы наблюдаем страсть, безумное ожидание встречи друг с другом. А вечером видим трагедию, расставание и слезы.

Иногда возникает ощущение, что когда тучи накрывают город беспросветным куполом, солнце из-за облаков, не видя своего возлюбленного, начинает рыдать и эти слезы каплями дождя накрывают мой город. Безмолвный театр природы. В этом бегущем городе, никто и никогда не остановится посмотреть на этот прекрасный спектакль. Об овациях придется лишь помечтать…

Глава вторая

«Новый день, новый рассвет, новый стимул жить, творить, мечтать, любить и быть любимым. Что такое стимул? То, что содвигает тебя на новые свершения или наоборот, стойкость, что не дает тебе сдвинуться с места. Бежать навстречу приключениям, желать познания всего, что еще не открыл для себя, либо это каждодневная сила воли поднимать свое бренное тело с кровати рано утром, нести его на рутинную работу, при этом заливать в себя литры кофе и энергетиков. Дабы не дать механизму под названием «сердце» остановиться. Ведь пока оно бьется, все возможно в нашем мире. Может быть, каждый прав по-своему, ну а для меня стимул – это человек. Один единственный человечек, ради которого ты легко можешь побороть лень, усталость, страхи. Становиться сильнее с каждой новой секундой. Ради него, ради нее, ради всех».

– Что за второсортный бред! И откуда выходят все эти писатели. Пишут, что в голову взбредет. Стимул это, стимул то… – захлопнув книгу, я с размаху забросил ее в пылающий камин. – Стимул – это остроконечная палка, которой погонщики били быков, чтобы они работали. Вот, что такое стимул. Все писатели глупые фантазеры. Из обыденного слова придумали такую невообразимую историю, смех, да и только.

Каждые выходные я брал на прочтение одну книгу с отцовской домашней библиотеки. Если в ней оказывалось что-то, что мне было не по душе, либо я по какой-то причине нашел ложь в словах автора, то, не задумываясь, сжигал это издание. Думаю, предавать пламени чьи-то старания и тем более книги, которые, по общепринятому мнению, делают нас умнее, грешно. Я чувствовал себя немного фашистом из нацистской Германии, стирая в жаре камина книги, которые не соответствуют моим идеалам. Как говорил один философ: «Там где сжигают книги, в конце концов, сжигают и людей». Но как бы это прискорбно не звучало, такой уж я человек.

Снова долив себе виски, добавив карамели и выжав в эту смесь немного сока апельсиновой цедры, я поплелся бродить по опустевшему особняку. Сам я живу в своей квартире в центре Бирмингема, но пару раз в неделю заглядываю сюда. Мне приходило много предложений о покупке дома. В принципе он пустует уже давным-давно, и было бы хорошо отдать его в руки новым хозяевам. Возможно, у них получилось бы снова оживить бездыханные холодные стены этого здания. Но единственную теплую память об отце, я никак не мог отдать.

– Когда-то здесь кипела жизнь, – пробормотал я, всматриваясь в картину Поля Гогена.

«Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем?» – именно так называется произведение искусства, которое отец мне подарил на восемнадцатый день рождения. Только представьте себе, в такой личный и неповторимый праздник вы получили в подарок – картину. Не то чтобы я был большим ценителем картин Поля Гогена, я вообще не был ценителем этого вида ремесла и самого художника в целом. Просто моя тяга к знаниям, бесконечное чтение множества литературы и энциклопедий, видимо сформировали свое мнение у людей обо мне, и особенно у отца. Он, видимо, лелеял надежду, что его сын станет приемником его огромной империи. Умный, молчаливый, богатый сыночек своего отца.

Общество искоса смотрело на меня, думая, что я лишь очередной оболтус с кучей денег наперевес. На самом деле, как и большинство ребят моего возраста, я хотел «Mercedes-Benz McLaren» цвета мокрого асфальта, либо оплаченный тур кругосветного путешествия. Но статус моего отца обязывает сына быть похожим на него. Выкупив за бешеную цену эту картину из галереи в Бостоне, он прилетел со счастливым лицом, будто дарил мне целый мир, а не самый бесполезный на то время для меня подарок. Так что счастливого детства с купанием в грязи, игрой в снежки или походами на футбольные матчи любимой команды, у меня не было. Было просто детство, пустая полка в небольшом шкафу моей жизни. Больше мне о нем сказать нечего. Никаких приятных воспоминаний.

– Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем? – выдохнул я.

– Пришли мы из кинотеатра. Мы Колон и Эшли. Идем к моему лучшему другу, чтобы вырвать его из лап этого мрачного особняка. – расхохотался Колон. Я и не заметил, как они вошли в дом. – Познакомься, это моя девушка – Эшли. А это Дим – мой лучший друг.

– Очень приятно, Дим, – ехидным взглядом улыбнулась новоиспеченная пассия моего друга.

Темные волосы чуть ниже плеч, большое разнообразие косметики на лице, открытое декольте, юбка чуть выше колен. На вид симпатичная особа оглядывала меня с ног до головы, при этом покусывая губу.

– Мне тоже, очень, – бросил я в ответ. – Пройдемте в гостиную, я как раз собирался перекусить, составьте мне компанию.

– Колон, ты не говорил, что у тебя такой воспитанный и интеллигентный друг, – завопила Эшли, при этом вздыхая, будто у нее сейчас случится эпилептический припадок.

Я сел за стол, при этом дождавшись, когда присядет моя новая знакомая.

– Тут так красиво, это все твое, Дим? – спросила она.

– Да, мое, не считая миллиардного наследства и компании, которую оставил мне отец, – я даже не смотрел в ее сторону, аккуратно раскладывая нужные мне приборы перед собой.

– Вау, мне Колон столько рассказывал о тебе. Я наслышана, – промурлыкала Эшли.

– Но, милая, я тебе не рассказывал о Диме, почему ты так… – не успел договорить мой друг, как она закрыла ему рот пальцем. Я чувствовал, к чему ведет этот концерт.

Мне всегда было интересно, что было бы, если у меня отсутствовали дорогие автомобили, миллиардное состояние, яхты, самолеты личного пользования, компания с многомиллионным ежегодным доходом. Почему на меня смотрят, как на мешок набитый купюрами, да так набитым, что люди в рот мне заглядывают, будто оттуда вместо слов монеты вылетают. У меня довольно высокий рост, ну не то чтобы гигант, но выше большинства среднестатистических людей. Мои густые черные волосы не всегда прилизаны набок, как у многих, но в их взъерошенности есть некая привлекательность. Желтые глаза и густые брови, что мне достались от матери, также не делали меня страшилищем. Я постоянно посещаю спортивный зал. Из вредных привычек, только мой своеобразный коктейль из виски. Так, что же во мне не так?!

Я нервно скрипнул по фарфоровой тарелке лезвием ножа.

– Наслышана? Странно, а я о тебе нет. Значит ли это, что твой новый бой-френд о тебе никому не говорит, потому что стыдится тебя показать другим. Значит ли это, что ваш роман, так и не начавшись, закончится крахом, так как он целеустремленный позитивный парень, а ты очередная пустая кукла, которая только и жаждет отношений. Дай угадаю, ты тоже ходишь на эти свидания по три минуты? В поисках принца, ты слишком исхудала и потратила всю косметику, что у тебя есть, лишь бы всегда выглядеть хорошо и свежо. – Эшли невероятно быстро моргая, нахмурив брови, не понимала моего хамства. – Стой дорогая, не хлопай так быстро своими наращенными ресницами, а то боюсь, они исцарапают мне лицо. Нет, нет, прекрати.

Я прикрывал лицо руками, делая вид, что пытаюсь защитить его. Эшли разинула рот от недоумения так широко, что туда можно было загнать атомный крейсер. Ну, плюс еще несколько небольших судов. Ну, знаете эти корабли по отлову китов.

– Колон, как это понимать, я думала ты порядочный и у тебя друзья хорошие. А тут такое. Мы расстаемся, Колон, – она демонстративно вскочила и указала пальцем на меня. – А ты, ты… да пошел ты, засранец.

Она дернула за край скатерти, от чего половина еды рассыпалась и разлилась на стол. Я с каменным лицом нанизал на вилку кусочек куриного филе и окунул в разлитый на столе белый соус.

– Арревуар, мон шери! – помахал я, ей вслед, закидывая заодно филе с соусом в рот.

– Дим! – выкрикнул Колон. – Что это было такое?

Он в ярости вскочил, бросая взгляд то на меня, то на уходящую Эшли.

– Не горячись, друг мой. «Арревуар, мон шери» – на французском языке означает «До свидания, моя дорогая». Всего-то, – ответил я спокойно.

– Выключи уже своего надменного хама! Я про то, что ты только что, своим эгоцентричным ехидством лишил меня девушки. Как вообще можно с тобой знакомить кого-то, если ты неисправимый кретин, – кричал Колон, ударяя ногой опоры моего стола.

– Да брось, Колон. Как ты можешь быть одиноким, если у тебя есть я? Конечно, ты можешь утверждать, что вселенная нематериальна и мы тоже, но все же, я здесь, друг. Сижу перед тобой и ем курицу в чесночном соусе.

– И ты мой самый лучший друг? Хотя нет, ты был самым лучшим другом, – он вытер руки о салфетку и бросил ее мне в лицо.

– Спасибо, Колон, как раз не знал, чем вытереться, а то испачкался! – крикнул я вслед Колону, который меня хоть немного ценил.

Провожая взглядом моего лучшего друга, я остался сидеть один. Один в холодной пустоте особняка. Тишина была настолько идеальная, что мне уши закладывало. Закинув голову на спинку стула, я взглянул на потолок, украшенный шикарной огромной люстрой из хрусталя. Каждая деталь этого изделия гармонично покачивалась, при этом, не задевая своих сотоварищей. Казалось, если разбить хотя бы одну часть этой громадины, то вся четкость и слияние в одно целое, рухнет. От недостатка даже одной детали, люстра падала в цене и величии. Так и я с Колоном, оторвалась часть от моей полноценной жизни. Глупости, что я сказал, были лишними, но, несомненно, точны в своем прогнозе. Хотя бы в этом я был уверен.

– А теперь, когда остался без своей самой сильной поддержки, откуда я пришел? Кто я такой? Куда иду? Я осознаю бесполезность слов, но и уважаю их величие. Словами можно обидеть. Заставить ненавидеть, предать, убить. В то же время, слово лечит, вдохновляет, делает счастливыми совершенно отчаявшихся людей. А мне… Мне слова приносят лишь боль.

Глава третья

Шесть лет назад.

– Ты уверен, что хочешь этого? Может не нужно торопиться? Все-таки мы еще так молоды, – проговорила Ева.

– Я уверен, родная, на сто процентов. Тебе всего-навсего нужно время. Ты, наверное, немного шокирована происходящим. И я тоже, дурак, не подумал, что это может тебя оттолкнуть. Но точно знаю, что без тебя жизнь мне не мила, – проговорил я, с уверенностью на душе.

– Мм, думаю ты прав. Нам нужно скрепить наш союз чем-то более высоким, нежели просто словом «пара», – улыбнулась она, как мне показалось, немного фальшиво.

Я приподнял ее нежное лицо рукой. Я до сих пор сходил с ума по ее бархатной коже, золотистого цвета.

– Родная, у меня есть все для нашего счастья, все, чтобы беззаботно прожить до конца наших дней, чтобы где-нибудь в Швейцарии в уютном домике растить наших детей. Мы будем самыми счастливыми родителями в мире и никакая беда или печаль нас не разлучит. Она отвернулась, то ли от слез, которые не хотела показывать мне, то ли от сомнения, что таилось у нее в душе.

– Дим, дорогой, любимый, дай мне время все обдумать. Нужно столько всего обсудить с мамой, папой, без их согласия я не могу оставить родительский дом. Они все, что у меня есть в этой жизни. Ты ведь меня понимаешь? – сказав это, она поцеловала меня.

– Да, ты права, об этом я не подумал. Эмоции нахлынули. Прости.

– Не расстраивайся, милый. Я уверена, у нас все получится.

– Я тебе верю. Люблю тебя.

– И я, – прошептала она.

Самое сложное, что мне приходилось делать в жизни, кроме поступления в университет, так это разговор с моим отцом. Отец, который в детстве жил в небольшом потрепанном домике на окраине города, продавал на улице газету. В обед, когда вся газета расходилась на ура, он шел на склады около железной дороги, разгружать вагоны с товаром. Вечером усталый, с забитыми руками, он шел в бар «Чиперфилд» недалеко от дома и там натирал обувь, приходящим гостям. Хозяин этой забегаловки был щепетилен по поводу чистоты и поэтому желал, чтобы все посетители были в аккуратной обуви. Я, выросший в хороших условиях, с кучей прислуги, никогда не пойму человека, который прошел через столько испытаний, чтобы добиться богатства и власти в итоге.

– Здравствуй, отец! – поклонился я, перед тем, как войти в кабинет. Он любил, когда ему оказывали честь.

– Пришел поговорить? Снова о своей любимой Еве? – отец стоял, вглядываясь в окно с пятьдесят шестого этажа небоскреба, принадлежащий его компании. – Сын мой, мы можем хоть раз сесть и поговорить о нас, о компании, о твоем будущем? Ты получил отличное образование, лучшее, которое я мог тебе предоставить. Ты изучал все, что нужно, чтобы стать руководителем нашей компании.

– Но, отец, это все не мое. Я не смогу руководить такой большой империей, и ты это знаешь.

– Заткнись! Никогда не говори мне, что ты не сможешь! – стукнул он по столу кулаком. – Если бы я хоть чуточку был похож на тебя, то сейчас ты бы побирался на улице. И твоей Женевы или как там ее…?

– Евы, папа, – исправил я его спокойным тоном.

– Евы! Ее никогда бы не было в твоей жизни. Думаешь все так просто? Нет честнее и добрее человека, чем твоя мама. У меня не было ничего, когда я встретил ее, и ей было все равно на мои потасканные туфли или мой устаревший костюм. Она была искреннее любой глупой нимфетки, которые были после. И теперь мне приходится нянчиться с тобой, с убийцей моей жены!

Весь красный от гнева, он пронзал мою душу холодным ненавистным взглядом. Каждая мышца его лица дергалась от злости. Я опустил взгляд, не выдержав такого давления.

– Дим. Я. Не хотел… Ты уж прости меня, – начал он поправляться, нервно вытирая руки о брюки. – Я, не это хотел сказать.

– Ничего страшного. Я все равно не знаю, что такое материнская ласка и любовь. И если у меня тогда был бы выбор, я бы возжелал спасти ее и умереть самому. Знаешь почему? Ну же отец, спроси меня почему? – С глаз покатилась предательски слеза.

– Дим, зачем…

– Я сказал, спроси меня! – завопил я, что есть мочи.

Отец, молча, отвернулся.

– Потому что, я тогда еще не знал, какой у меня будет отец – тиран. Я еще не знал, как ты меня будешь ненавидеть. Не знал, что мне придется все это выслушивать каждый божий день. Я просто не знал… – протерев глаза, я направился к выходу.

Отец медленно вытащил сигару. Отрезал конец миниатюрной гильотиной, и поджег лучину, обильно втягивая дым.

– Я завтра улетаю в Брюссель, на переговоры. И думаю, я там задержусь на недельку, другую. Поэтому заранее благословляю тебя и твою Еву. Будь счастлив.

– Нет, отец. Впредь мне твое благословление не нужно. И денег твоих тоже. Мы с Евой всего добьемся сами. Уж мне с моими мозгами нечего бояться. Не так ли? Отец…

Я резко дернул дверь и демонстративно со всей силы захлопнул ее.

Деньги, власть, богатство, золото, репутация, уважение, страх. Все это когда-нибудь погубит отца. Все, что я хочу так это не быть, как он. Быть убийцей, вором, последним гадом на Земле, но только не стать им. Плевать какой путь он прошел, плевать, сколько он сделал для меня, плевать.

Я подошел к автомобилю. Сжал ключи в кулак и с силой бросил их в лобовое стекло.

– Это ведь тоже принадлежит тебе, отец. Подавись! – крикнул я, наперебой бешено орущей сигнализации, из-за удара ключей об стекло.

Я вытащил из кармана бумажник с телефоном и бросил их в сторону аккуратно выстриженных кустов. Я сел на дорожку, выложенную дорогим гранитом. Все вокруг напоминало о шике и блеске моей жизни. В эту минуту я ненавидел каждую частичку своего тела, выращенную в изнеженных условиях комфорта и безотказности единственному ребенку в семье.

Я медленно, но уверенно дошагал до дома своего друга – Дарио. Мы с ним познакомились, когда летали на двухнедельный семинар во Францию. Я благодарен ему безмерно, ведь именно он познакомил меня с Евой. С тех пор мы гуляем в одной компании. Если и есть золотой друг, то это Дарио. Наверное, он будет рад меня увидеть. Позвонить я ему не смогу, тогда сделаю сюрприз. Нужно сегодня оторваться по полной в лучших клубах Бирмингема.

Дарио жил в двухэтажном доме коттеджного городка, в дорогом районе. Перескочив ограду, я поспешил к двери. Я ощущал невообразимую легкость в душе. Будто свобода наполнила меня сверху донизу. Хотелось скорее поведать ему обо всем. И также о свадьбе с Евой. Ротвейлер, сидевший на цепи, вскочил от моего присутствия и быстро запрыгал на месте.

– Я тоже рад тебя видеть, Тайдо, – улыбнулся я, помахав собаке рукой. – Только тихо, я хочу сделать Дарио сюрприз.

Входная дверь была открыта, к моему удивлению. Боевая собака во дворе, конечно, хорошо, но двери все равно нужно закрывать. В доме громко играла музыка.

– Дарио! – крикнул я, уже наплевав на свои мысли о нежданном визите.

Я сам себя не услышал в этом хаосе музыки. В гостиной было пусто, и я решил подняться к нему в комнату. Аккуратно поднимаясь по крутой лестнице, я начал переживать за Дарио. Но вскоре мои волнения растворились. На лестнице повсюду валялась женская одежда, вперемешку с мужской.

– Ай, дамский угодник. Опять кувыркается с очередной моделью.

Мой веселый тон вдруг что-то внутри сбило. Странное чувство посетило меня, и я настороженно продолжил перешагивать через разбросанную одежду. Медленно направляясь в комнату друга, я все четче начал слышать женский возглас. Приоткрыв дверь в спальню, я застыл как вкопанный.

– Ева?! – только и смог выдавить.

Взрыв! Миллионы ядерных ракет падающих на убегающую в страхе мечту. Взрыв гранаты в руке. Взрыв, настолько яростный и невероятный, что обжигал каждый орган внутри. Мозг, словно старый ламповый телевизор, воспламенился и вышел из строя. Выстрел в тело немыслимой силы, будто в меня разрядили Магнум 44 калибра. Последний выстрел в голову, снайперский выстрел в центр лба. Кислород, мчавшийся по дыхательным путям, остановил свой ход. Из-за чегостук сердца замедлился. На секунду, казалось, оно вот-вот остановится. Каждый нейрон, подающий импульс в моем теле, замер в ожидании.

– Дим! – крикнула Ева, спрыгнув с кровати и укрывшись одеялом, побежала ко мне. – Это не то, что ты подумал, мы немного перебрали с выпивкой и…

Дальше я ее уже не слышал. Весь мир вокруг меня замедлил свой ход. Плачущая Ева, обнимала меня и пыталась что-то объяснить. Дарио, прикрываясь подушкой, отодвигался к стенке и, вытянув руки перед собой, видимо кричал слова прощения. Я будто был под действием наркотических средств. Казалось, в этот момент я мог совершить все на свете. Приток адреналина в крови был просто неимоверным.

Я оттолкнул Еву и взял в руки подсвечник, что стоял на прикроватной тумбе. Горячий воск потек прямо на руку, обжигая кожный покров. Но сигналы боли не доходили до моего мозга. Мне было плевать.

Я бил так, как не бил никогда. Замах, удар, замах, удар и так до бесконечности. Я ударял снова и снова, кровь брызгала мне в лицо. Такая теплая и густая. Я продолжал бить, пока Дарио совсем не потерял сознание. Обернувшись, я увидел Еву, которая сидела в углу и рыдала. Непонятные смешанные чувства. Я выходец из богатой семьи, с неким аристократическим воспитанием. Всю жизнь я считал, что человек, не поддающийся агрессии в любых стрессовых ситуациях, остается сильный духом. А тут, я, с ног до головы забрызганный кровью, и еле дергающееся тело подо мной. Дарио сопел и хрипел, еле вдыхая и выдыхая. Я поднялся и отпустил этого «преданного» друга. Отбросив подсвечник, я подошел к рыдающей Еве. Ласково погладил ее по щеке, оставив кровавый след моих пальцев.

– Научись беречь свой океан.

На улице, виляя хвостом, меня ждал Тайдо, игривый и довольный моему появлению. Странно, но животные всегда меня успокаивают, даже одним своим присутствием. Сердце вернулось в нормальный ритм, после чего я сделал глубокий выдох. Тайдо облизывал мои руки, которым я только что до полусмерти избил его хозяина. Я почесал ему за ухом, поглаживая другой рукой по спине.

– Собака лучше человека. Если бы животные умели разговаривать, я бы вообще с людьми не дружил.

С этими словами, я ушел прочь, растворившись в одиночестве темноты. С тех пор меня поглотил мрак…

Глава четвертая

– Любая из возможностей – это шаг к успеху. Любая из ошибок – это шаг на пути к краху. Любое предательство – это конец, будь оно не со зла, хитрости или еще какой-то подлости. Одно слово, включающее в себя два смысла – предатель и преданность. Два неоспоримо противоположных понятия. Что я чувствую сейчас, здесь, стоя на краю моей жизни? Да, именно сейчас, именно здесь, я нашел край жизни. Вам самой не смешно, что я довольно молод, а разглагольствую, будто пережил две мировые войны?!

Девушка, лет девятнадцати, сидела напротив меня и медленно потягивала бокал вина. Хм, это заведение вообще осведомлено о законах распития напитков до определенного возраста.

– Я, Мэй, – слегка откашливаясь, ответила она. – Мне двадцать два года. Работаю в цветочном ларьке, продавцом. Но это моя не основная работа. А так я мечтаю, что когда-нибудь…

– Так, стоп, остановитесь. Мэй? Верно? Почему?! Я просто не понимаю. Зачем все эти ваши стереотипы? Якобы мы с вами посещаем это унылое сборище быстрых свиданий, смысл которых я совсем не вижу. Так вот, приходим и спешим рассказать о себе? Вы, наверное, дома садитесь перед зеркалом и начинаете тренироваться. Здравствуйте, меня зовут Мэй. Я такая, такая, люблю кексики, а еще я обожаю играть на банджо. Бывает, приду домой и могу играть без отдыха часами.

– Почему, вы такой грубый, молодой человек? – воскликнула Мэй, слегка нахмурив брови.

– А почему мне нельзя быть грубым? Вам же можно быть со мной типичной. Так вот и я, такой, какой есть. Понимаете, Мэй, ваше восприятие этого мира ошибочно, а в итоге вы не понимаете главного. Вам сейчас двадцать два года, значит, вы уже как минимум прожили тридцать три процента своего пути. О-го-го Мэй, вам надо скорей бежать жевать кексы и играть на банджо, иначе так можно и жизнь впустую потратить.

– Я не знаю, как вас зовут, но я бы вас назвала «Придурком»! – крикнула Мэй, к счастью фоновая музыка приглушала для других все посторонние звуки.

– Отличное имя, я бы даже сказал, редкостное, – засмеялся я.

Вдруг моя знакомая начала судорожно, что-то искать возле себя. Я понял к чему все идет и просто добавил:

– Кнопочка справа.

Она стукнула по ней, и аккуратно поправила волосы. Я попытался поймать ее взгляд, чтобы подмигнуть ей, но, увы, она так и не обернулась. Очень забавно, но я уже в этом заведении второй раз, и мне начинает нравиться, сглаживать здесь досуг. Во-первых, я могу говорить все, что взбредет мне в голову. А во-вторых, я никогда так не смеялся с тех самых пор.

– Привет, ледяное сердце. Или лучше называть тебя: «Мистер пронзительный взгляд»? – улыбнулась моя старая знакомая.

– Похоже, что ты такой же хмурый, как и в прошлый раз. А я видела, как ты только что смеялся, с той девушкой. Не уж-то тебе веселее с другими, чем со мной? Я видела, что у тебя уже два крестика. Ты побил все рекорды местного заведения. Поздравляю. Почему-то эта Нако, мне была совсем неинтересна. Я даже разговаривать с ней не хотел. Ну что, открою я сейчас рот, а она зальет меня ведром позитива. Нет уж, спасибо, увольте.

– Хорошо, видимо ты либо актер, либо немой. Я надеюсь, что первый вариант. Конечно, против немых я ничего не имею и отношусь к ним хорошо. Но все же, с тобой мне почему-то интереснее было бы поговорить. А ты играешь в фильмах или в театре? Мне так интересно, я в детстве хотела стать актрисой. Но мама отдала меня в музыкальную школу и все, что я умею – это играть на фортепиано. Освоила с горем пополам два произведения. Наверное, самый бестолковый талант.

Она, в самом деле, думает, что меня интересуют эти сведения?! Я все еще не понимал, если она настолько миловидна и позитивна, почему все еще здесь. Разве не нашелся принц, который не обольстил ее и не ускакал с ней прочь в страну шоколадных водопадов и зефирных домиков. Я ведь надеялся, что во второй раз таких людей просто-напросто не будет здесь. Тут, наши стулья потихоньку двинулись.

– До встречи, хладнокровный! – крикнула Нако на прощание и улыбнулась.

Улыбалась она искренне. Я встречал и знакомился со многими людьми, посещая различные совещания отца. В нашей компании, с тех пор как отца не стало, я был около трех раз. И люди, увидев меня, начинали сразу улыбаться. Но улыбки эти были наигранные. И самое смешное в том, что любого человека могут выдать глаза. Если вы наблюдательный, то заметите еле заметные морщинки по краям. Если они есть, то будьте уверенны, это самая что ни на есть искренняя улыбка. К сожалению, я так часто видел лживые фальшивые лица, что уже забыл, как выглядит настоящая наивная человеческая улыбка. А, вот она, смотрит на меня и уезжает в другой конец зала.

– Нако. Почему я запомнил ее имя.

Больше в тот вечер, я ни с кем не разговаривал. Как и в прошлый раз, я решил не изменять традиции и со всеми остальными собеседниками я молчал. Со стороны это выглядело очень странно, когда я сидел и, молча, пилил человека взглядом. Я считал глупым тратить энергию на нескольких человек сразу. Тем более искать среди всей этой кучи неудачников себе пассию, я уж точно не желал. Нет, я не спорю, многие девушки очень привлекательны, милы и дружелюбны. Но поймите одно, искать себе вторую половинку на столь сомнительном мероприятии. Это издержки нашего прогресса.

* * *

– Мистер Найт, я приготовил машину, мы можем отправляться домой, – встретил меня на выходе Бэн.

Он вроде верного служащего моего отца. Ему мистер Найт доверял всецело. Бэн Новак родился в небогатой польской семье, с детства работал в поле, не покладая рук. Может быть, отец увидел в нем себя молодого. Хотя и разница у них была всего-то около двенадцати лет. В данный момент Бэну около сорока и отец в завещании оставил ему пару миллионов. Казалось бы, увольняйся и живи себе, не зная горя. Но после смерти мистера Найта, моего отца, он поклялся заботиться обо мне до тех пор, пока у него хватит сил. Очень похвально с его стороны. Очень сложно найти столь преданных людей в наше время.

– Нет, спасибо, Бэн, – махнул я рукой. – Сегодня я прогуляюсь. Твой рабочий день окончен.

– Вы же не платите мне ни копейки, – засмеялся он.

– Я бы платил, если ты, хоть что-нибудь брал, – ответил я.

– Вы же знаете, мое почтение к вашему отцу не позволит мне взять у вас ни копейки. Моя семья сыта и одета, дети в лучших школах Англии. Что мне еще нужно от жизни.

– Ну, слетай куда-нибудь отдохни.

– Нет, нет и еще раз нет. Думаю, нам стоит закрыть этот бессмысленный разговор, мистер Найт, – проговорил Бэн и надел на голову свою черную трильби. Эдакая шляпа, перехватанная узкой красной лентой. Черный костюм придавал Бэну невероятную солидность. Выглядело изящно, впрочем, как и всегда.

– Надеюсь, вы не попадете в передрягу?! – резко обернулся Бэн.

– Я разве часто ввязываюсь в проблемы? – приподнял я с изумлением бровь.

– Нет, я не это имел в виду. Понимаете, вы молоды, а столько лет проводите в этом городе, в своей квартире. Вы должны идти навстречу неизвестному, увидеть мир, узнать все на свете. Понимаете? – Бэн описывал это все, размахивая руками, будто гипнотизировал.

– И что же мне нужно сделать, чтобы идти навстречу, как ты говоришь, неизвестному? – и я взмахнул руками над головой, пародируя его.

– Помните одно, ни одно приключение не начиналось с правильных поступков, – произнес Бэн, после чего сел в автомобиль и без прощания, уехал. Я слегка поймал ступор, с таким пафосом все произошло. Будто Бэн сделал это специально, чтобы я не успел ничего ему ответить.

Глава пятая

Я замер на тротуаре перед входом в театр свиданий, оглядываясь по сторонам. Теплый субботний вечер не сулил никакого приключения. Так что и поступков особых, о которых говорил ранее Бэн, совершать не придется. Немного постояв, раздумывая о словах преданного помощника отца, я неторопливо зашагал вдоль улицы. А ведь действительно, я так давно не выходил из своей квартиры, что и забыл, как это прогуливаться по вечернему городу. Конечно, в местном парке я не раз проводил время. Но бесцельно шагать по каменным джунглям, как их в шутку прозвали люди, совсем иное. Шум проезжающего транспорта, суетливость, которая то и дело цепляет твое плечо. Крики женщин с дворов, в попытках дозваться своих детей. Разговоры по сотовому телефону, у одних сопровождались громким смехом. У других щебетанием в трубку, оглядками, будто их прослушивает "ми шесть".

– «Веллингтон», – прочитал я на вывеске первого попавшегося мне заведения.

Снаружи трехэтажное здание, на первом этаже которого и располагался этот бар. Ничем примечательным он не отличался от сотни ему подобных. Небольшой зал, барная стойка посередине. Вся мебель состояла из темного дерева, либо покрывающий древесный лак придавал такой цвет. За баром сидела парочка и о чем-то оживленно беседовала. В углу, за большим столиком, собралась компания молодых ребят, которые с шумом что-то праздновали. Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, я присел в другом краю бара от пары воркующих голубков.

– Добрый вечер, попробуете наш лучший эль? – проговорил бармен, с бородой в стиле «Ван дайк» и татуировками на обе руки. Он смахивал на байкера местного клуба, что ночами с криками разъезжают по улицам города.

– Хм, нет, я бы выпил виски. Любой крепкий виски на ваш вкус. Добавьте туда половинку карамельной конфеты и немного сока цедры апельсина. Если у вас есть сорт кислых цитрусовых, то желательно его. Если же нет, то и выбора полагаю у меня не особо много. Благодарю.

– Честно скажу, никто за всю мою жизнедеятельность в качестве бармена, не заказывал столь непонятный напиток, – ухмыльнулся он.

– Значит, я буду первым. У вас там под баром золотой медальки для меня не завалялось? Может орден высшей степени для первооткрывателей в вашей стремительно растущей карьере? – сказал я это насколько можно язвительнее.

– Медали, к сожалению, нет, но столь неординарный коктейль сделаю, – улыбнулся бармен. Он, даже, не обратил внимания, на желчь в моих словах. Иногда удивляюсь людям, насколько сдержанными они являются. А может это всё просто издержки профессии.

– Буду премного благодарен, – кивнул я головой, посчитав, что не нужно перегибать палку.

Странно, но приятно было просто разминуться парочкой фраз с незнакомыми людьми. Особенно с подобными, как местный бармен. Иногда, в алкогольном тумане из таких людей рождались довольно интересные собеседники, пробивая тяжелую и липкую броню слоев из, устоявшихся условностей и этикета. Да, я понимаю, что в том же местечке свиданий веду себя, как последний хам. Но все же, мир без обычного, не делового общения, был бы чуточку скучным. Даже эксперименты с изоляцией человека приводили к жутким последствиям. Так что, обычное и непринужденное общение поддерживает в нас хоть каплю человечности.

– Ты самый лучший друг из всех моих друзей. И жить тебе вечно! – кричали за столиком, где молодая компания отмечала день рождение. Бурно стуча стаканами, они громко смеялись.

– Хе-хе, вечно. Если так налегать на алкогольные напитки, то вечность протянется в лет сорок-пятьдесят. – хмыкнул я и отвернулся в сторону.

– Что, простите? – переспросил меня бармен.

– Ничего, это я не вам. Мой напиток первооткрывателя готов?

– Да, вот, пожалуйста. Надеюсь, вам понравится, но если что заглядывайте к нам чаще, как раз я приноровлюсь.

В ответ я лишь кивнул. Немного покрутив виски в стакане, я сделал глоток. Этот терпкий вкус вдобавок с кисло-сладким послевкусием. Отец часто любил потягивать этот напиток у себя в офисе, глядя в огромные витражные окна. Я всегда незаметно забегал и садился позади него, также глядя в окно. Не знаю, о чем он думал. Скорее всего, о том, чего он добился. Насколько силен его дух, что он не сломался под давлением общества, проблем и прочих неурядиц жизни. Из нищей семьи он поднялся до высот, о которых мечтает большая часть человечества. Быть хозяином своей судьбы. Знать, что твое «завтра», будет лучше, чем твое «вчера». Он верил, что способен на все. Он обожал маму. При любом удобном случае, рассказывал мне о ней. Ну, а что я? Я ее не знал. Всю жизнь отец кормил из бутылочки убийцу своей жены.

Вдруг зазвонил телефон. Меня немного передернуло. Я настолько ушел в свои мысли, что перестал обращать внимание на внешние шумы.

– Да, слушаю, – поднял я трубку.

– Дим Найт?! Здравствуй! – мужской голос на другом конце был встревоженный, то и дело запинаясь. – Это отец Колона.

– Здравствуйте, мистер Лэйк. Слушаю вас, что-то случилось? – удивился я столь неожиданному звонку.

– Да, понимаешь, Колон попросил, чтобы ты приехал. Только прошу поскорее. Мы в больнице «Квин Эллизабет», – связь оборвалась.

Колон попросил приехать? В больнице? На секунду я был взбешен на себя. Но стойте, что сделал я? И что с ним? Просто поеду, может все не так уж плохо. Вы же знаете родителей, им каждая царапина их чада, кажется катастрофой. Хотя учитывая, что Колон позвонил не сам, а попросил своего отца, не сулит ничего хорошего.

* * *

Я прибыл в больницу «Квин Эллизабет», как можно быстрее, по дороге то и дело подгонял водителя такси. Забежав в здание, сразу же примкнул к стойке приема посетителей.

– Здравствуйте, в какой палате Колон Лэйк. Можно быстрее.

– Молодой человек, подождите, пожалуйста, вы здесь не один, – проговорила женщина с рыжими кудрявыми волосами и небольшими очками на носу.

– Понимаете, это вопрос жизни и смерти! – крикнул я.

– Это больница. Здесь каждый день кого-то возвращают к жизни, а кто-то нас покидает. Так что, давайте не будем с вами конфликтовать, и вы подождете, – Проговорила она, подняла трубку телефона и начала набирать номер.

– Завтра я куплю вашу больничку, и в первую очередь уволю вас. Тогда и посмотрим, как вы заговорите! – взбесился я и сбил стопку папок со стойки.

Ждать ее реакции я не стал и побежал по коридору в поисках лифта, либо лестницы.

– Вы вообще в своем уме? Что вы вытворяете? – кричала женщина мне вслед.

– Охрана! Остановите его!

На следующем повороте я увидел лифт. Судорожно тыкая в кнопку вызова, я то и дело оглядывался назад. Ждать пришлось недолго, я протиснулся в двери, прежде чем охранник вообще успел разглядеть меня. Так, поднимусь на последний этаж, а там уже спрошу у персонала. Пока стоял в лифте, думал, почему я не взял фруктов или еще чего Колону. Я так бежал сюда, предчувствуя плохие новости, что совсем позабыл обо всем. Надо будет сделать пару звонков, чтобы отправили курьера, а то наша последняя встреча с ним закончилась не очень приятно. Двери лифта медленно раздвинулись, и на пороге стоял взрослый мужчина лет пятидесяти на вид. Немного опухшие глаза, то ли от слез, то ли от недосыпания. Еле заметная полоса седины вдоль висков над ушами. Он держал в руках два кофе, слегка дрожащими руками.

– Вы выходите? – спросил он недоуменно.

– Операционная здесь? – вышел я из ступора.

– Нет, операционные палаты на этаж ниже. Нам по пути, – он не спеша вошел в лифт.

Я нажал на кнопку закрытия, и лифт двинулся вниз. Когда он встал ко мне спиной, я заметил горизонтально расположенный шрам вдоль шеи.

– Смотрите на мои неровности кожи? – усмехнулся он. – Это с войны в Афганистане. Осколок снаряда попавшего в наш барак. Пару сантиметров правее и я не стоял бы тут с вами.

– Шутки в стиле военных, – болтнул я, не зная, что ответить.

– Да, возможно вы правы. Война – это хороший заработок, – засмеялся он и вышел с лифта. – А вы собственно к кому направляетесь?

– К другу, его отец… – только бы я начал объяснять свой визит.

– Так ты, Дим Найт. Это я тебе звонил. Я думал, ты выглядишь более презентабельно. Осиротевший сын миллиардера. Где твоя охрана, личный водитель, помощник, словно раб, бегающий вокруг тебя, сдувая пылинки?

– Ваш сарказм неуместен в данной ситуации, мистер Лэйк, – проговорил я и отвернул голову.

– Уж прости, сынок. Таким делает тебя военная жизнь, убивая людей, не задумываешься о манерах.

Мы, молча, прошлись и присели в зале ожидания. Мистер Лэйк протянул мне один из двух кофе. В знак благодарности я лишь кивнул.

– Так, что случилось с Колоном? – решил я наконец-таки разузнать о друге.

Мистер Лэйк опустил голову, нервно сделав глубокий вдох.

– Вчера ему провели операцию. Сейчас он в палате. Я примчался сюда, как только мне позвонили. Сотрясение мозга, перелом трех ребер, внутреннее кровотечение. Пять ножевых ранений. Какие-то твари в баре, видимо, решили помериться силой, – он нервно сжал бумажный стаканчик, из-за чего остаток горячего кофе вылился наружу и попал ему на руки. Я бы на его месте отбросил напиток от горячей жидкости на руках. К моему удивлению, он продолжал сидеть, как ни в чем не бывало. Наверное, внутренняя боль в этот момент преобладала над внешней.

– С тех пор вы не уезжали отсюда. Я прав? – спросил я.

– Видно, что я не спал уже более полутора суток? – засмеялся он. – Жену я отправил еще вчера ночью домой, чтобы отдохнула. Она переживает не меньше моего и практически плачет без остановки. Сам же не мог уйти, не дождавшись пока Колон придет в сознание.

– Тогда каким образом вы разыскали меня? – недоумевал я.

– Перед операцией я успел обмолвиться с ним парой слов. Знаешь, как это бывает? Повсюду кровь, доктора, которые просят освободить дорогу. Шум, крики, я еле успеваю за ними, одной рукой держа сына. Он срывает кислородную маску и начинает кашлять кровью. «Пап», кричит он во все горло, думая, что я его не слышу. «Пап, пожалуйста, позвони Диму, я должен с ним попрощаться». Я ему в ответ, «ты, что с ума сошел? Куда ты собрался прощаться»? А он не слушает меня и кричит, «позвони Диму».

Они забегают в операционную, а медсестра просит меня вернуться в зал ожидания. А я стою, весь запачканный кровью моего сына. Опускаю глаза и смотрю на руки, с которых стекает густая жидкость. И вспоминаю, как я, смеясь, отстирывал военную форму и сапоги. Мы пели песни в казарме, дружно махая щеткой туда-сюда, туда-сюда, и вся вода в ведрах была красная. Мы шутили, что питаются эти вояки плохо, от того и кровь отстирывается легко, как пятно от вина или кетчупа. Я, наверное, не удивился, если поймал бы пулю там. Я бы, наверное, умирал, понимая, что за все свои поступки должен быть в ответе. Но никогда бы не подумал, что так просто от своего прошлого мне не отделаться. И почему я должен расплачиваться за все свои деяния кровью моего сына? Где в этом справедливость?

Он наклонил голову, и дрожащие руки не удержали, сжатый в кулаке стаканчик с кофе. Коричневые пятна запачкали края моих брюк. Я не стал отряхиваться. Он слегка постанывал, что-то приговаривая. Слов я разобрать не мог, да и поддерживать людей в таких ситуациях я не умел. Для меня чуждо было сидеть и смотреть на горе других. Отец Колона хотя бы любил его, в отличие от моего, который только и искал способ увеличения капитала. Я попытался положить руку на плечо мистеру Лэйку, но резко убрал. Военный человек как он, наверное, вряд ли нуждается в таком. Порой бывает жалею, что не посещал курсы психологии. Каждый день случается что-то плохое на Земле, и я мог бы хотя бы лживо успокаивать людей. При этом приговаривая, что мне тоже очень больно, и я скорблю по этому поводу, как никто другой. Похлопывать по плечу и делать полное печали лицо. Благо обстоятельства в моей жизни сложились так, что это мне давалось бы с легкостью.

– Мистер Лэйк, я, пожалуй, пойду, проведаю Колона, – проговорил я и, не дожидаясь ответа, отправился в сторону палат.

По дороге я встретил работника охраны, который видимо все это время, искал меня по всей больнице. Я спокойно объяснил ситуацию. К моему удивлению, он выслушал меня и попросил впредь не беспокоить персонал необдуманными действиями. Я попытался дать ему небольшую сумму за понимание. Он вежливо отказался. Я заметил, что некоторые люди очень странные, всю жизнь горбатятся, чтобы прокормить себя и семью, а легких денег не жалуют.

Я вошел в палату Колона. Стараясь не шуметь, я присел рядом на стул. Этот звук аппаратуры жизнеобеспечения слегка раздражал меня. Немного посидев в молчании, я очень быстро к нему привык, что уже почти не замечал. Из всего освещения горел прикроватный больничный светильник и потолочная лампа, которая отдавала тусклым светом. Такая атмосфера нагоняла жути.

– Я тебе говорил, что никогда не понимал, почему в палатах такое освещение. Складывается ощущение, будто ты одной ногой в ином мире, – засмеялся я.

В ответ услышал только звук дыхательного аппарата.

– Ты, наверное, извини за то, что тогда так получилось. Нет, я не считаю себя виноватым, просто как-то неудобно, что ты даже не отобедал со мной.

Внезапно палец на левой руке Колона дернулся.

– Это хорошо, что ты подаешь хоть какие-то признаки жизни. Видимо ты спишь, раз у тебя возникает рефлекторное сокращение мышц. Да, ты опять будешь меня корить, что я разговариваю на непонятном для тебя языке. Не моя вина, что отец пичкал в меня знания, как умалишенный, – засмеялся я.

Я вспомнил, что медсестра дала мне всего двадцать минут на нахождение в палате. Нужно позвонить Бэну, пусть поговорит с главным врачом больницы. Думаю, с его связями это не составит особого труда. Я сделал пару звонков. Разговаривая шепотом, я бродил по палате.

– Ну что ж, друг мой, теперь я здесь на всю ночь, – устроился я удобнее на своем стуле и уснул.

Глава шестая

– Эй.

Я приоткрыл глаза, оттого что посторонние звуки раздражали мои барабанные перепонки.

– Дим. Проснись, – проговорил хриплый голос.

– Что? Колон? Ты пришел в себя?! – потирая глаза, сказал я.

– Да, ты здесь. Значит, отец все-таки нашел тебя, – покашливая, произнес он.

– Ну да, он у тебя человек военный, как я понял. Достанет любого из-под земли.

– Да, он такой. Знаешь, Дим, я думал, что уже не выкарабкаюсь, поэтому и позвал тебя. Ведь сколько между нами не было обид, ты все так же мой лучший друг. Да, я знаю, ты не любишь этих клише «лучший». Но все же, это правда, – говорил он хрипловатым голосом.

– Увы, спорить в такой ситуации с тобой, очень неправильно с моей стороны.

– Господи, ты все такой же вычурный идиот, – засмеялся он.

– Какой есть.

– Да, я знаю. За это я тебя и уважаю, друг. Ты не носишь масок, в отличие от многих других.

Я отвернул голову, дав понять, что не хочу разговаривать о себе. Я начал слегка укутываться в плащ и оглядывать комнату. Видимо сон длился не так уж и много, за окном до сих пор стояла кромешная тьма. После недолгой паузы, Колон отвернулся.

– Я помог тому парнишке, не потому что он мне друг, – начал он разговор. – Он мне по сути никто. Но я не жалею, что заступился за него. Думал, ну ввяжусь в драку, ну получу пару ссадин, не убьют же. В итоге, чуть на самом деле не убили.

– Ты всегда был таким, Колон. Ты всегда помогал всем без разбору. Взять даже, что ты каждые выходные навещаешь престарелых людей. Помогаешь им продуктами питания, бегаешь по всему городу по их делам. Никогда не понимал, зачем тебе все это? Ведь, если бы они были молоды, а ты стар, то вряд ли ты дождался бы помощи от них. Так?

– Понимаешь, я не делаю это, ради какой-то выгоды. Это же так круто. Когда они улыбаются, благодарят тебя, искренне смеются. Может у меня не самая лучшая жизнь в плане карьеры, работы, семьи. Но я не могу всю жизнь жить так, думая, что все на свете плохо, – Колон свободной рукой вытер под глазами. – Знаешь, Дим, я устал, от этого мусора на листах газет и журналов. От этой лжи из телевизоров и интернет порталов. А что дальше? Дальше может хуже станет? Или просто я устал и моя кровь пуста. Устал, что люди в чудо верят слепо. Устал от ненужных миру слов. Устал от слова «паритет». Устал от слез нищих, от судьбы бездомных. Я знал, что одна череда неудач сменяется другой, но где-то ведь должны быть пробелы счастья? Дим, ты не представляешь, как я устал. Устал от боли, устал от лени, устал от самого себя. Устал делать всего десять процентов из ста. Устал, что перед носом пьедестал, но его не достать. Устал жить так, как велит чей-то придуманный и тупой устав. Устал твердить всем, что я не устал.

В какой-то момент показалось, что Колон кричит. Я опустил глаза. Даже не знаю, что говорить в такие моменты.

– Ну, сейчас время такое. Все решают деньги. Я тебе уже предлагал…

– Нет, Дим, ты же знаешь, я ни монеты у тебя не возьму.

– Знаю, – ухмыльнулся я, – и ничего с этим поделать не могу. Думаю, все люди устают. Будь они невероятно богаты как я, или безумно искренние, как ты.

Колон слегка приподнял голову и улегся чуть выше.

– Слушаю тебя, Дим.

– Знаешь, иногда охота наплевать на весь этот шик, власть, богатство. Не рассекать водную гладь воды, где-нибудь в атлантическом океане, а просто взять напрокат старенький велосипед и колесить по ночному городу. Время от времени останавливаться, чтобы перекурить одну другую сигарету, поставить на повтор песню и двинуться дальше. Главное, не выбирать путь, а крутить педали, куда ведет дорога.

– Так что же тебе мешает, Дим?

– Я ненавижу одиночество.

И в самом деле, было так. Быть одиноким я ненавидел, хоть и всем своим видом показывал, будто мне плевать на остальных. Отчасти так и есть, я действительно равнодушен к окружению. Но я нуждаюсь в простом присутствии людей. Оставили бы меня на безлюдном острове, я бы умер там не от голода, не от обезвоживания, не от диких зверей, а от обычной человеческой тоски.

– М-да… – вздохнул Колон и снова надел кислородную маску.

Он лежал, глядя в потолок и мечтательными глазами представлял что-то, изредка, морщась. Знаете, этот момент, когда перед сном лезут различные мысли обо всем. Каждый день засыпая, люди думают, кем бы они стали. Сколько всего могли бы сделать. Как бы они перевернули мир. Как покоряли бы космос. Как взбирались бы на горные вершины. Как летели бы, рассекая воздух на аэроплане. В детстве мы к этому стремились. Повзрослев, можем только грезить. Я, молча, встал и вышел из палаты. Немного кофе моему организму не повредит. Стало намного тише с тех пор, как я пришел сюда. Еле слышные шаги медсестер, разговоры врачей где-то вдали коридоров.

Такое спокойствие на душе после разговора с Колоном. Действительно удивительный человек. Мне многому у него нужно бы научиться, но, к сожалению, я уже не изменяюсь. Взяв шоколадный батончик и кофе, я направился обратно к палате. Вдруг двери второго лифта распахнулись и несколько человек с каким-то аппаратом выбежали и побежали по коридору. Я насторожился и ускорил шаг. Один из врачей, давал какие-то указания, и они забежали в палату Колона. Я поставил кофе на землю и ринулся за ними.

– Стойте, молодой человек, вам сюда нельзя! – крикнула одна из медсестер и закрыла предо мною дверь.

Все, что я увидел, так это моего друга, кричащего на кровати. Я отошел и сел на скамью. Нет, так не должно быть. Видимо ему просто стало плохо и это обычная помощь, которую оказывают всем. Ничего плохого.

– Ничего плохого, – произнес я вслух.

Я поднял кофе и выпил его до дна одним взмахом. И действительно горячий кофе даже не обжег мне горло. Совершенно бесполезный, я мог только слушать, как в палате друг с другом перекрикивались врачи. Этот шум сбивал мои мысли. Колон говорил, что мысли материализуются, поэтому всегда надо стараться мыслить позитивно. Как бы тяжело не было, всегда верить в лучшее.

И был жестокий бой. И пали все, и доблесть, и терпение, и вера, и сила воли, даже преданность взглянула в глаза смерти. Оставшись в одиночестве, измазанная в собственной крови, размахивая клинком из последних сил, надежда умерла последней.

Глава седьмая

Что такое «черный день»? По мне странное совмещение двух слов. Черный цвет всегда олицетворяет все плохое, которое можно только себе представить. А день – это единица времени жизни, с перерывами на сон. Так что сами по себе эти понятия не очень внушают радость, а уж вместе тем более. Пока священник читал молитву, я пристально глядел на отца Колона. На его мать, опухшую от постоянных слез, я просто уже не мог смотреть. Младшую дочь, сестру Колона, они к счастью не взяли. Мистер Лэйк был отчасти спокоен, пустыми глазами глядя на гроб сына. Но я чувствовал, насколько его сердце разрывалось. Прощальную речь осмелился сказать только он, остальные отказались, в том числе и я. Честно, не знаю, что говорить. О том, что Колон был хорошим человеком, добрым, целеустремленным, и в конце благодарить родителей за то, что вырастили его? Нет уж, грустные речи не по мне.

– Дорогие братья, сестры, друзья. Спасибо, всем, что пришли почтить… – тут Мистер Лэйк не выдержал и зарыдал, упав на колени. Многие кинулись его поднимать.

Прикрывая лицо руками, он старался заглушить свой стон. Его подняли и поднесли в объятия жены.

Я дернулся и подошел к стенду, взяв микрофон в руки.

– Всем привет. Кто меня не знает, представлюсь. Я Дим Найт. Я лучший друг Колона Лэйка. Для меня же он не был лучшим. Для меня он был единственным другом. Двадцать четыре года для полноценной жизни действительно малый срок. Считайте при хорошем питании и здоровом образе – это всего лишь одна четвертая срока. Но за свой уделенный ему срок, он сделал больше, чем многие за всю сознательную жизнь. А что самое главное, так это то, что он успел действительно пожить, а не просуществовать. Он никогда не терял веры, даже в самые трудные моменты. Он помогал людям, за что получал самую дорогую выгоду для него – это улыбки. Улыбки, которые дарили ему надежду, что этот мир не обречен. Он был светлым лучом для многих здесь присутствующих. Ах да, забыл сказать, он спас мне жизнь. Об этом практически никто не знает. Когда я, казалось бы, потерял все, появился Колон.

Не знаю, что я буду делать теперь, когда его не стало. Наверное, буду искать то, о чем Колон меня всегда просил. В каждом неудачном повороте жизни он настойчиво твердил мне: «Найди в своем сердце то, что заставляет других улыбаться».

Я положил микрофон и приложил два пальца к виску, отдав честь отцу Колона. В ответ, мистер Лэйк сделал то же самое. Я направился к выходу. Однажды я прочел высказывание немецкого философа Эммануила Канта: «Смерти меньше всего боятся те люди, чья жизнь имеет наибольшую ценность». Что ж, значит, жизнь Колона была бесценной.

Знаете, я практически не верил в Бога раньше. Конечно, я придерживался одной религии. Мой отец верил, Колон верил, и я уважал их веру. Соблюдал обязательства, но не посещал мероприятия, посвященные религиозной теме. Да что уж, говорить, в церковь я ходил только в детстве. Что теперь? Теперь внутри меня в ячейке веры только пыль. Пыль, которую осталось лишь сдуть ветром последнего паршивого события.

– Хм, сегодня же день этих свиданий, – остановился я посреди перекрестка.

Проходящие мимо люди с недовольным видом оглядывались на меня. Но мне, честно говоря, не до них. Думаю, надо будет парочку раз сходить туда. Тем более это последнее, что советовал мне Колон. Как говорят люди, почтим память.

Я еле успел на начало представления. Эта старая толстая мисс Грэймайер только-только начала объяснять свои клубные правила. Я присел в свободное синее кресло и ввел свои данные. Свет потихоньку концентрировался на центре зала. Кресла начали свой ход. Откровенно говоря, я решил попробовать сегодня действительно с кем-нибудь познакомится. Завести нормальный диалог, представиться, рассказать о себе, послушать собеседницу, сделать пару комплиментов и…

– О, господи! – вздохнул я, – почему именно сегодня?!

– Ты не рад меня видеть? А я тебя наоборот, очень рада! – воскликнула Нако. – И, видимо, ты не немой к моему счастью. К твоему, кстати, тоже. Я была в школе для глухонемых детей. И я скажу, что, оказывается, очень сложно изучить язык жестов. Представляешь? Нам достаточно просто шевелить языком, соединяя согласные с гласными. А для них существует множество различных букв, слов, фраз, предложений и все это нужно учить. Это очень тяжелый труд.

Почему она? Почему сегодня? Любому другому человеку я был бы рад. Если бы я знал, я присел, хоть в женское кресло и побеседовал с любым представителем мужского пола. А тут снова эта смесь фейерверка, радужных шаров и мешка леденцов.

– Я сразу увидела тебя, когда ты вошел. Подумала, вот было бы круто, если нас свела бы эта машина первыми.

– Хм, слушай, – пробурчал я.

– Ого, вот это прорыв! Ты сказал слово! Ты даже обратился в мою сторону! – захлопала в ладоши Нако.

Я опустил голову и подставил руку, держась за переносицу. Так соберись, она тоже человек, с ней можно побеседовать.

– Нако? Я прав? Так, стоп, молчи. Слушай, у меня сегодня не очень веселый день, чтобы поглощать весь твой позитив, – я старался разговаривать спокойно. – Поэтому, давай просто промолчим и продолжим с другими более интересными собеседниками. Думаю, для каждого из нас здесь найдется напарник с общими интересами в жизни.

– Ты считаешь меня неинтересной и скучной? – нахмурилась Нако.

– Нет, я имею в виду то, что…

Господи, она умеет нервировать людей. Мой душевный штиль понемногу перерастал в бурю.

– Да, черт возьми, сегодня я похоронил своего единственного друга. И сидеть, болтать с тобой о том, о сем, просто нет настроения. Возможно, ты думаешь: почему же я пришел сюда, раз такое дело? Да потому, что именно он желал, чтобы я ходил в этот недоделанный театр дешевых актеров. Да, я не отправился напиваться, как сделали бы многие на моем месте. Да, я не попытался помочь ему, хотя у меня просто долбаная куча бесполезных денег. Но что я сделаю? Отказала печень. Может в твоем бархатном мире, полного ярких оттенков такого нет. Ну, а здесь, реальный мир. Мир, который каждый день уносит жизни людей, пока ты тут улыбаешься. Открой свои глаза радужная Нако – это и есть реальный мир. Хоть мне и наплевать на судьбы других, от этого не убежишь. Будешь меня обвинять в том, что я слишком по-хамски отношусь ко всему? Да, это так! Но это мой выбор. И если люди умирают, то это нормально.

Нако сидела, поджав колени перед собой. Брови сдвинулись к центру. Она опустила глаза, долго глядя вниз.

– Да, ты прав, смерть – это не так уж страшно. Страшнее, если ты знаешь, когда она придет. Мне очень жаль твоего друга. Честно жаль. Можешь не говорить, как тебя зовут, но давай я побуду твоим другом. Будем встречаться здесь, я буду давать тебе советы и помогать. Я в твоем городе ненадолго, но сделаю все возможное. Хочешь, познакомимся заново? Привет, я Нако Кусано, – она протянула мне руку и улыбнулась.

Знаете, бывает такое чувство, когда в ком-то видишь что-то знакомое. Может быть, Колон об этом и говорил. Не смотря ни на что, на равнодушие, наплевательское отношение, а теперь и агрессию, Нако продолжает мне улыбаться. Остальные уже давно послали бы куда подальше, обвинив во всех смертных грехах. Но не она. Она была неким ярким пятном на черном фоне.

Неожиданно стулья дернулись и повезли нас к следующим собеседникам.

– Пока, друг. Буду ждать тебя. Я тебе помогу, ты не останешься один со своим горем, – крикнула Нако и помахала рукой.

– Меня зовут Дим, – бросил я ей в ответ, отчего она растянулась в довольной улыбке.

Странное чувство нежелания расставаться с ней вдруг охватило меня. Я даже сразу не понял, что это за скопленный воздух внутри легких, который я не мог выдохнуть. Мои глаза бегали по сторонам. Сумбурность в движении тела, пока я ерзал в кресле. Подъехав к следующей собеседнице, я резко нажал на кнопку с рисунком крестика. Встал и двинулся к выходу. Все зашептались и обернулись в мою сторону.

– Так, молодой человек вернитесь в свое кресло! – уричала мисс Грэймайер.

И я бы действительно вернулся, но ноги сами волочили меня вперед. Несли меня прочь из этого места. Будто реакция моего тела на некий раздражитель, от которого оно старалось укрыться. Добравшись до близлежащей скамьи, я рухнул на нее. Сердце колотилось то ли от страха, то ли отречения происходящего. Ветер ударил меня со всей силой по лицу. Пытаясь, видимо, привести меня в чувство. За последние несколько лет я впервые потерял контроль над собой. Впервые ощутил сумбур внутри. Будто все мои внутренности поместили в миксер и хаотично смешали.

Глава восьмая

– Нам нужно любое оптимальное решение. Мы потеряли уже треть своих доходов. Цена акций нашей компании падает! – шумел Мистер Дабернер.

– Мне кажется, раз вас назначили во главе совета директоров, вы и должны найти то самое оптимальное решение, – язвительно произнес кто-то со стола.

– Повторите! Кто это сказал? Может быть, он хочет занять мое место? – прикрикнул нервно Дабернер.

Кристоф Дабернер стоит во главе совета директоров с момента, как отец погиб в авиакатастрофе. Странно, что тогда на переговоры в Брюссель отец вылетел с одним лишь молодым помощником. Никто из совета не отправился вместе с ним. Зато, какие пламенные речи они произносили на прощальном вечере. Наверное, каждый из них мог дать фору Цицерону. Жалкие мешки, набитые банкнотами, с черной дырой вместе души.

– Да, мистер Дабернер. Неужели и мне вы не позволите занять вашу должность? – спросил я.

– Нет, что вы, мистер Найт. У вас есть все полномочия это сделать. Но вы, же сами отказались, когда…

– Да, я в курсе моих действий. К счастью я еще не так стар, и не страдаю провалами в памяти, как вы. Если вы запамятовали, я напомню. Большая часть акций компании принадлежит мне. Также у меня есть все полномочия назначать и снимать с должности совета любого из присутствующих, – проговорил я и встал со стула.

Все переглянулись. Конечно, дерзость такого юнца как я, который ничего практически не смыслит в этом деле, была немыслимой. Но что они могут сказать, если практически семьдесят процентов акций принадлежали мне. Я зашагал вокруг стола заседаний.

– Я на досуге раздумывал кое о чем и решил сделать изменения в кадровом составе нашего совета. Знаю, я практически никогда не вмешивался в развитие компании. Но раз дела начали идти на спад, и реализация товара упала, то вас мистер Дабернер я прошу уйти с поста главы совета директоров. Думаю, никто не будет противиться моему решению? – проговорил я, посмотрев на остальных девятерых человек.

Пронесся небольшой гул от столь неожиданного заявления.

– Возражения? – спросил я, еще раз повысив тон.

Все лишь, молча, глядели то на меня, то на мистера Дабернера. Он в свою очередь застыл в изумлении, с встревоженным лицом.

– Что ж, господа, раз возражений нет, мы немедленно подготовим документы о снятии вас с должности главы совета директоров, – кивнул я мистеру Дабернеру. – И согласно всем правилам вы были сняты единолично, голосованием всей управляющей палаты нашей компании. А так, как я являюсь владельцем, то воспользуюсь своими полномочиями. И назначаю на место главы совета директоров – Бэна Новака.

Отстранившийся от нас и копошившийся в своем телефоне, Бэн неожиданно вскочил. Глаза, раскрытые от удивления пробежались по всем присутствующим. Он нервно убрал телефон в карман и начал нервно поправлять волосы.

– Дим, то есть, мистер Найт. Как же это? Вы не можете, то есть я не могу, – запинался Бэн.

– Успокойся, я это решение обдумывал неделю. Ты защитил докторскую степень в сфере мировой экономики. Был лучшим на своем потоке. Прежде, чем прийти к такому умозаключению, я отыскал всю доступную информацию о тебе. Я даром времени не терял мой друг, – улыбнулся я.

– Это немыслимо. Мы не обязаны подчиняться какому-то шоферу. Он даже не является акционером нашей компании, – кричал в гневе мистер Дабернер, поняв, что дела для него плохи.

– Во-первых, Бэн Новак не шофер и никогда им не был. Во-вторых, он с этого момента глава совета директоров компании «Найт Корп». А в-третьих, по уже заверенным документам, которые нужно лишь подписать, он стал обладателем десяти процентов моих акций. Так что добро пожаловать. Нужно было сделать это лет пять назад, – похлопал я по плечу Бэна и пожал ему руку.

За столько лет, я, наконец, нашел в себе силы заняться делами компании. Отец, скорее всего, был бы горд сейчас мною.

– Господа, на этом заседание окончено, – проговорил я с улыбкой и удалился с кабинета.

Я вышел в холл и, положив руки в карманы брюк, встал перед окном, вглядываясь на пейзаж вечернего Бирмингема. Ко мне подошел Бэн.

– Вы уверены мистер Найт? Вы уверены в своем решении?

– Слушай Бэн, когда мы здесь, я не имею ничего против обращения на «вы». Но за пределами этого здания, вне рабочих отношений, я хочу, чтобы ты обращался ко мне на «ты». Понимаешь, оттого, что практически все употребляют формальное обращение в мою сторону, не зависит уважение. К сожалению, доверять я могу только тебе, когда моего друга не стало. И уверен, что ты уважаешь меня настолько, насколько я уважаю тебя.

– Я очень уважал вашего отца и не думаю, что мое отношение к вам чем-то хуже. Но поймите,руководить столь большой компанией… – начало было Бэн.

– Да. Ты прав. Тебе будет сложно, но я уверен, ты справишься. Мои дорогие держатели акций в совете директоров подворовывают. В нынешнее время воруют все, без этого практически не стать богатыми. Ну а с деньгами приходит власть, репутация, влиятельность. Ты мне нужен, Бэн, чтобы они хотя бы немножко поджали хвосты. Я не боюсь за деньги, ведь их заработал совсем не я. Не эти самодовольные кретины, что возомнили себе, что хоть что-то стоят. Их заработал отец. Как бы я его не ненавидел, этого не признать, увы, не могу, – пояснил я.

В ответ Бэн молчаливо отошел и присел за стеклянный столик в холле. Я решил, что ему надо будет все обдумать. Наверное, любой человек, жаждущий власти и денег, сию минуту согласился бы и уже сидел в баре, отмечая столь высокую должность. Нет, с настоящими простыми людьми все сложнее.

Они тысячу раз обдумают, как это скажется на их личной жизни. Повлияет ли это на семью. Хотят ли они этого в действительности. Мне же, которому довелось родиться в достатке, этого не понять. Не понять, как сложно все дается.

* * *

– Какие люди? – воскликнула мисс Грэймайер.

Ей бы стоило немного похудеть и найти уже себе мужа. Организовала кружок свиданий для одиноких сердец, а сама без мужской ласки лет сорок. Парадокс.

– Я подумывала о том, чтобы вас больше не впускать в свое заведение. Своими выходками, вы портите мне репутацию молодой человек, – насупилась она.

Я хотел бы дать понять ей, что ее дешевое шоу никому не нужно, тем более мне. Но только одна причина затолкала мое мнение куда глубже.

– Очаровательная, мисс Грэймайер, неужели у столь красивой дамы не самое добрейшее в мире сердце? Из-за одного необдуманного поступка, задравшего нос юнца, вы будет так жестоки. Никогда не поверю этой чепухе, – растянулся я в любезной улыбке.

– Ох, ну что вы Дим. Ваш шарм растопит любое сердце, что уж говорить о моем, добрейшем, – засмущалась она. – Так уж и быть. Я вас прощаю. Присаживайтесь на свое место и не забудьте ввести ваши данные. Иначе попадетесь с теми, кто вам не понравился в предыдущие разы.

М-да, скорее все в точности наоборот. Очень странно, что за время, проведенное здесь, у меня появилось только два ненавистника. Наверное, остальные просто не выбили из меня ни слова, к своему счастью. Я присел на кресло и попытался глазами найти Нако. Нет, я делаю это не из-за того, что якобы она мне симпатична и так далее. Нет. Любой из вас бы искал знакомого или друга на мероприятии, или собрании. Так и я, просто искал друга. Хотя сложно назвать другом хоть кого-то, кроме Колона. К сожалению, приглушенный свет не дал результатов поиска. Я удобнее уселся, скорее даже развалился в кресле и ждал очередного неинтересного собеседника.

– Итак, дамы и господа, а может будущие жены и мужья. Мы начинаем представление, все личные данные введены. Удачной охоты дамы, приятного вечера господа! – расхохоталась мисс Грэймайер. Ее смех напомнил смех антагониста в каком-нибудь фильме. Когда те рассказывают о своем злобном плане, прежде чем воплотить его в жизнь.

Кресла медленно начали разбег. Для меня было бы намного проще, если вместо этой замысловатой конструкции, стояли бы обычные столики со стульями. Люди сами пересаживались бы, по истечении времени и таким образом шла очередь. Но нет же, в наш прогрессивный век человечество совсем обленилось. И эта жажда оградить себя от людей, которые по каким-то причинам вам не приглянулись легким нажатием одной кнопки. Была бы моя воля, я сбежал бы отсюда на всех парах. Умчался бы от этого современного двуличного мира.

– Привет, о чем задумались? – улыбнулась мне смуглая блондинка.

Я был удивлен, что первой собеседницей стала не Нако. Светлый русый цвет явно был не ее родным оттенком волос. Темно-каштановый проглядывался у кончиков. И она видимо перекрасила их в более светлый цвет. Искусственный загар, аккуратный макияж, стройное тело, я бы даже сказал спортивно-подтянутое. Утонченные черты лица и, выточенные до идеального, скулы. Прямой небольшой носик, без горбинки или других ярко-выраженных деталей. Синее летнее платьице, утянутое по фигуре. Казалось передо мной модель очередного известного дома от кутюр. Я бы, в первую очередь, отвел такой тип девушек на операцию, для смены мозгов. Ну, хорошо, хорошо, слишком грубо прозвучало, я пошутил. Для установки мозгов, так как их попросту нет, как мне кажется. Я непроизвольно засмеялся.

– Ты недовольна своей внешностью? Или тебя окружают люди, жаждущие только плотских утех? Ты хочешь любви, а от тебя требуют один лишь секс? Ты думаешь, где мне найти любовь всей моей жизни? Точно, пойду на дурацкие свидания на колесах, – произнес я, не дожидаясь знакомства.

Девушка с лицом ангелочка немного оторопела. Она аккуратно поджала свою миниатюрную сумочку к себе. Я сказал сумочку? Я соврал, судя по размерам, это был скорее чехол от телефона. Похоже, со временем, девушки будут носить сумку размером со спичечный коробок. Думаю, они и в него уместят кучу хлама.

– Вы меня не удивили своими вопросами, и я ждала, что мне попадется самовлюбленный нарцисс. Я, к вашему удивлению, учусь и работаю, чтобы оплатить получаемое образование. Плотских утех, как вы выразились, у меня не бывает. Ну, и раз это дурацкое мероприятие, – при этом она подняла руки и пальцами сделала кавычки. – Что вы тут делаете?

– Я сын известного миллиардера, Дим Найт. Нахожусь здесь, по причине того, что хочу найти простую и честную девушку. Сыграть самую дорогую и шикарную свадьбу в Англии. А потом, прожить остаток своих дней в беззаботном странствии по миру. И знаете, я очень рад, что вас встретил. Своим вопросом вы подарили мне надежду, что не все заглядываются на мое финансовое состояние, а хоть кому-то важен я, как личность. Поэтому, я продолжу поиски той самой единственной и неповторимой, – я поднял голову, глядя вверх и стараясь сказать это, как можно более воодушевленно.

Моя новая знакомая умиленно посмотрела на меня, сложив ладони вместе.

– Это так мило. Вы такой хороший, благородный и красивый. То-то я думаю у вас внешность больно знакомая, – улыбнулась она. – Где-то я вас уже видела. Вы случайно не сын, трагически погибшего в авиакатастрофе миллиардера?

– Я так редко мелькаю в средствах массовой информации и очень удивлен, что вы меня узнали, – проговорил я. Сегодня я был на удивление спокоен.

Стулья медленно начали двигаться по рельсам.

– Стойте, возьмите мою визитку. Можете позвонить в любое время, – она достала из своей нано-сумочки бумажку и протянула мне.

– Благодарю, милая леди, – улыбнулся я в ответ.

Мы уехали во мрак к следующим собеседникам. Я аккуратно нажал на кнопку крестика. Интересно получилось, сначала я был самовлюбленным нарциссом, и вдруг ни с того, ни с сего превратился в благородного красивого рыцаря. Сказочная история, да и только. Я взглянул на визитку, которую она мне дала. «Энн Ламари, дизайнер». Я порвал визитку на четыре части и бросил в проем подстаканника. К сожалению, я уже давно не верю в сказки.

Я медленно остановился у очередной девушки. Заметив, что это не Нако, я нажал на кнопку с крестиком.

– Так сразу? – услышал я недовольный голос.

Не поднимая голову, я снова нажал на кнопку. Ничего не происходило. Я тыкал без остановки, чтобы этот стул скорее поехал. И я понял что, к сожалению, глупые правила этого клуба принуждают дождаться окончания свидания. Вышло неловко – это точно не про меня, мне было по барабану на собеседника.

– Мистер Найт, вам придется дождаться окончания беседы, так как другие пары влюбляются друг в друга! – захохотала мисс Грэймайер.

М-да, выражения у нее, будто она пересмотрела кучу сентиментальных французских фильмов.

– Зачем вы тогда вообще сюда приходите молодой человек? – снова послышался нервный голос.

Я решил просто подождать. В прошлые разы я также молчаливо сидел напротив собеседников, слушая неинтересные мини автобиографии. До этого я не экспериментировал с кнопкой, о чем жалею. Сейчас бы удалил бы всех из своего круга свиданий.

– Хотите совет? – произнес после продолжительной паузы голос. – Больше не приходите в это заведение. Вы только портите настроение людям своим поведением и бесполезным молчанием.

– Хотите совет? – ответил я. – Советую больше не советовать советов людям, которые в этих советах не нуждаются. Прошу прощения за тавтологию.

– Недомерок! – рявкнула она напоследок.

Кресло, наконец, двинулось. Раньше эти минуты проходили намного быстрее. Видимо в ожидании чего-то время тянется, как на марсе.

– Дим! – крикнула Нако, остановившись передо мной. – Ты почему обижаешь людей? Зачем бил по кнопочке? Думал, я не замечу? Да все тут только и пялились, что на тебя в тот момент.

– Ну, она меня не устроила. У меня же есть такое право, отказаться от последующих встреч с ней.

– Сколько уже девушек ты обидел? Признавайся? Они направляются сюда, чтобы встретить свою вторую половинку. С хорошим настроением и надеждой в душе они беседуют с людьми, и ожидают того самого единственного принца. А ты сбиваешь всю романтику! – Нако так смешно злилась. Она пыталась кричать на меня, но получалось у нее это уж слишком мило.

– У тебя слишком завышенное мнение о любви, – улыбнулся я.

– Ну да, может, у меня и были отношения, когда я была пятнадцатилетним подростком. Может они не были настоящими, какими я представляла их. Ты скажешь детская любовь, все это не серьезно. Но я все равно буду верить в любовь, как маленькая, хоть мне уже и двадцать один.

– Ну, лет через пять, когда ты будешь в моем нынешнем возрасте, тогда и встретимся. Расскажешь, какое на вкус это твое чудо?!

– Не уверена, что мы встретимся. Но скажу тебе одно, Господь Бог не мог просто так придумать любовь. Понятно тебе? – тыкнула она в меня пальцем и высунула язык. Ей-богу как ребенок.

– Какой Бог? Ты про то, чего не существует. Любовь придумали люди, когда устали только и делать, что плодить детей. А потом это стало причиной, для секса без обязательств. Это ведь просто, Нако.

– Он существует. Он там, на небе, куда мы все попадем. Я буду ангелом, а ты будешь вариться в котле в аду! – расхохоталась она.

– Его нет, поверь мне. Если бог существовал бы, он не дал бы умирать хорошим людям, как мой друг! – прикрикнул я, немного выходя из себя.

– Ты говоришь ужасные вещи. Почему ты так отчаянно не хочешь верить в бога?

– Нет, Нако, я верю в бога.

– Ну, а в чем тогда проблема?

– Это он не верит в меня.

Стулья слегка дернулись и двинулись в разные стороны.

– Он верит в тебя, просто ему не хватает твоей поддержки, Дим. – Улыбнулась Нако.

Похоже, она никогда не унывает. Когда-нибудь она устанет от всего и взорвется. Эти люди, с постоянным приподнятым настроением, полные позитива, не спадающей улыбкой на лице и верой в лучшее, как бомбы замедленного действия. Весь негатив они поглощают, переваривая его в, как бы это смешно не звучало, пушистых зайчиков. День ото дня, пытаясь кормить свою светлую сторону. Но, к великому сожалению, придет момент, когда худшая сторона жизни поглотит их. Поглотит безвозвратно и уже никуда не отпустит, сжав крепко в своих цепких когтях. Очень жаль, что это произойдет. Увы, с этим поделать ничего невозможно.

Глава девятая

Утро следующей недели я довольно рано проснулся и вышел в город. Я бродил, разглядывая здания, улицы, людей. Впервые за несколько лет, мне захотелось просто прогуляться. Вдохнуть свежего воздуха. Я будто получил некий заряд энергии. Если сравнить меня два года тому назад и сейчас, то это были абсолютно разные люди. Человек практически с пустым сердцем и человек, заново наполняющий жизнь смыслом. После смерти Колона я будто вдохнул свежий глоток воздуха. Скорее всего, это от того, что я скучаю по нему. И какая та часть его осталась во мне. Я незаметно дошел до памятника Уатту, Болтону и Мердоку. Помню, как ждал Еву у этого места. Это было некой нашей особенностью, как мы считали. Всегда встречаться здесь, в самые трудные моменты жизни и при любых других обстоятельствах приходить сюда. Памятник посвящен Джеймсу Уатту, шотландскому изобретателю и механику. Мэттью Болтону – английскому инженеру. И Уильяму Мердоку – изобретателю, который первым применил газ для освещения. Великим людям всегда воздвигали монументы. Помню, как мечтал, чтобы и мне когда-нибудь поставили памятник, пускай даже и посмертно. Я хотел навсегда остаться в истории. Я очень боялся забвения. Боялся, что когда меня не станет, все забудут. Забудут, кем я был, какую жизнь прожил, сколько всего хотел совершить и сколько совершил для мира. Боялся, что я растворюсь в постоянном движении человечества. Будто память обо мне подвергнут кремации и развеют где-нибудь в Камберлендских горах. Стоя здесь, я вдохновлялся, что эти трое, видимо никогда не унывали, в поисках чего-то нового. Может быть, их планы и амбиции не были настолько корыстными, как мои. И вряд ли они стремились именно увековечить свои имена на гранитных плитах этого памятника. Да и в те времена, многое люди делали не только ради денежных состояний. Искренности в их стремлениях помочь людям, облегчить и улучшить качество жизни, было намного больше в отличие от их нынешнего поколения. Но все же. Как бы то ни было, я хотел увековечить свою личность. Навечно.

Что же сейчас? Сейчас я практически доживаю свою бесполезную жизнь. Необъятные, как океан, амбиции высохли от первых лучей реальности. Занимаюсь, честно говоря, чем попало. У многих людей хотя бы есть стимул зарабатывать для того, чтобы съездить отдохнуть в другие страны, повидать мир, купить очередное модное тряпье или новый альбом любимой группы. Каждые выходные лицезреть штампованные фильмы, из которых буквально один на тысячу будет действительно стоящим. Одни посещают фитнес-клубы и пытаются сделать свою внешность более привлекательной. Другие поглощают книги, как печенье с молоком, отчего становятся лучше внутри, познавая раз за разом что-то новое. У каждого человека в этом мире есть определенная цель. У всех кроме меня. Люди без энтузиазма – мертвые люди.

– А как бы было, если всё сложилось иначе? – вздохнул я.

Я никогда не задумывался о том, что определенные места в городе пропитаны воспоминаниями. И не легкими, от которых улыбка сама собой появляется на лице. А режущими, словно лезвием бритвы проводят по внутренностям. Ты проходишь одно место за другим, где был счастлив и становится невыносимо грустно просто от того, что твой мозг каждой частицей пытается воспроизвести те самые моменты. Будто хочет еще раз насладиться притоком эндорфина в кровь.

Немного постояв, вдыхая свежий воздух уходящего прохладного утра, я отправился в театр свиданий. За прошедшую неделю я практически не появлялся в главном офисе компании. У нового главы совета директоров, Бэна, неплохо складывались дела. Он уже нашел общий язык со многими акционерами в совете, хотя это может быть и очередное подхалимство со стороны директоров. Ничего не поделаешь, такой образ жизни, они избрали сами. Что же насчет Бэна Новака?! Да, может, были сомнения по поводу назначения непримечательного Бэна, на столь высокую должность. Как говорил Франсуа де Ларошфуко, здравомыслящему человеку легче подчиняться сумасбродам, чем управлять ими. Но я верю, что он справится. В конце концов, стаду лебезящих овец нужен пастух. Ну, а у меня появилось полно свободного и спокойного времени, относительно дел компании.

Необычайно хорошее настроение несло меня в этот бредовый домик одиноких сердец. Невозможно всегда захлебываться печалью и равнодушием, иногда, встречаешь кого-то, кто не даст тебе задохнуться.

– Мистер Найт, как ваши дела? – с распростертыми руками встретила меня мисс Грэймайер. – Я вас так ждала. Хотела поздравить с попаданием в известный журнал. Я его читаю каждый месяц. Уже на протяжении семи лет, не пропускаю ни единого выпуска, представляете себе?!

– Попаданием куда? Я вроде не такая эпатажная личность, чтобы обо мне голосили средства массовой информации, – удивился я.

– Значит, вы не в курсе? Или вы просто такой скромный мужчина? – захохотала она, отмахиваясь рукой. – Вы оказались в десятке самых желанных женихов планеты. Для меня честь, что я вас знаю лично.

– Женихов? Желанных? А желают меня по моему бюджету? Кучка доходяг считают доход моей компании и неожиданно понимают, что сумма перевалила за отметку «желанного»? – приподнял я бровь.

– Ой, что вы так грубо. Журнал входит в сотню самых читаемых и значимых в мире. А это чего-то да стоит, мистер Найт.

Пока она рассказывала о своей любви к этому дешевому журналу, я оглядывался вокруг, пытаясь найти Нако. Людей здесь не особо много, но из-за тусклого освещения, я ничего не мог разглядеть.

– Слушайте, мисс Грэймайер…

– С этого момента, просто Нора. Давайте по имени, без приставок «мисс», – улыбнулась она, сложив ладони вместе.

– Хорошо, Нора, слушайте. Как сделать так, чтобы я смог сидеть в вашем зале, только с одним человеком? Понимаете, мне не очень комфортно перемещаться туда-сюда.

– Ого, кто-то нашел любовь всей своей жизни? – захлопала она, пританцовывая.

– Нет, я не о том, о чем вы подумали, – начал, было, я, но меня перебили.

– Я все правильно подумала, мистер Найт. Ах, вы ж наш, мистер Казанова, украли сердце красавицы. К сожалению, у нас не предусмотрены свидания только для двоих. Любые продолжения знакомства вы можете организовать за пределами нашего заведения. Здесь же, я вас только свожу вместе. Кстати, знаете что, может быть вам сегодня не участвовать? Практически все пришедшие сегодня люди, это отверженные вами, нажатием кнопки. Вы, похоже, очень щепетильны в выборе партнера, так?

– О, нет, не в этом дело. Просто… – начал, было, я объяснять, но вовремя замолк. – Хотя знаете что, не нужно ничего. Я, пожалуй, пойду и займу свое место.

– Вы сегодня на удивление разговорчивы. Должна признаться, в первое время вы мне не нравились. И кстати, я, только, недавно узнала по поводу вашего друга, Колона. Приношу свои искренние соболезнования, – вздохнула Нора.

– Колон был бы весьма благодарен вам за ваше сочувствие. И знаете, мисс Грэймайер, вам показалось, что я стал разговорчив. Бесполезные списки в ваших журналах затмили ваше истинное представление обо мне. Начните читать что-нибудь более полезное, нежели эти дешевую глянцевую макулатуру. Мне порою жаль вас. Не держите зла. – Не дожидаясь ее ответа, я зашагал к ближайшему креслу.

Только я успел присесть, как в микрофон заговорила Нора.

– Ох, какой вы начитанный мистер Найт. Изъясняете свою речь так четко и грамотно. Мечта, а не мужчина! – произнесла Грэймайер.

Некоторые, из сидевших неподалеку посетителей, взглянули в мою сторону, будто знали, что она обращалась именно ко мне.

– Ну и цирк, – я опустил голову и закрыл ладонью лицо.

Медленно погас свет над площадкой, и заиграла легкая романтическая музыка. В принципе все протекало по обычному сценарию. Кресло медленно поплыло по рельсам. Я облокотился на руку и ждал момента, когда встречу вновь ее. Снова взгляну в ее карие глаза, полные детской наивности. На ее алые губы, с маленькими шероховатостями от покусываний. Услышу, ставший для меня таким родным, голос. С небольшой хрипотой, еле заметной, но такой завораживающей. Мы виделись буквально два три раза, но этого мне хватило, чтобы привязаться к ней. Может отрешенность от социального общества сказалось на моих внезапных чувствах. Может она обладала силой какого-то притяжения. И это относилось ко всем окружающим Нако людям, не только ко мне. Знаете, некоторые люди обладают такой магией, но таких настолько сложно встретить, что можно считать чудом. Мне видимо крупно повезло, раз в моей судьбе встречается уже второй такой человек.

– Хэй, Дим, привет! – завопила Нако.

Я резко вылез из ямы своих раздумий и максимально быстро вернулся к реалиям.

– А, Нако, это опять ты, – бросил я небрежный взгляд на нее.

– Что значит опять я? Думаю, ты уже не отделаешься от меня, мы же теперь лучшие друзья, – улыбнулась она. Невероятно, но я безумно влюбился в ее улыбку.

– Ах, точно я и забыл. Друзья. Я даже знаю, какая у нас дружба, – бросил я, пытаясь всем своим видом не показывать ей, как я скучал.

– Какая? – загорелись глаза у Нако.

Для нее пагубно скажется то, что она так быстро находит себе лучших друзей. Всего-то несколько встреч, а уже возомнила наше общение, вечной дружбой.

– Это как будто стоишь на берегу океана. В одиночестве, сам по себе и вдыхаешь аромат бриза. Вдруг, видишь вдали надвигающуюся волну. Издалека она небольшая, движется, создавая новую полосу горизонта. Приближаясь, становится выше и выше с каждой секундой. И тут ты понимаешь, что прекраснее ничего на свете не видел. Так грациозно и нежно, с шумом бурлящей воды она становится еще ближе. Но ты стоишь, не пытаешься убежать. Какое-то чувство внутри ждет это цунами. И когда она становится высотой с многоэтажный дом, твое сердце начинает колотиться с бешеной скоростью. Страх велит тебе бежать, но ты замираешь. Двигаться становится невозможным. И ты чувствуешь, что вот-вот тебя накроет тоннами океанской воды. Ты закрываешь глаза и ждешь. Растягиваешься в счастливой улыбке. Но… Снова взглянув перед собой, ты видишь, что никакого цунами нет. Океан спокойно и красиво переливается на солнце, при этом равнодушно прикасается к твоим ногам.

– Как классно! – захлопала Нако в ладоши. – А это о ком, Дим?

– Да так, о глупом пареньке, который влюбился в океан.

– А океан влюбился в него?

– История закончилась, Нако. Вопросы оставь при себе, – ответил я, как можно более беспристрастно.

– А вот я в свое время читала Экзюпери, и мне запомнился один момент. Если любишь цветок – единственный, какого больше нет ни на одной из многих миллионов звезд, этого довольно. Смотришь на небо и чувствуешь себя счастливым. И говоришь себе: «Где-то там живет мой цветок…»

Кресло медленно начало двигаться.

– Ты слишком много читаешь сказок. Сказки – это чушь! – крикнул я вслед Нако.

– А вот и нет! – вскрикнула она в ответ, нахмурив брови, высунула язык.

Самое смешное во всем этом то, что кроме имени, я ничего о ней не знал. Где она училась или учится? Где родилась, выросла, кем работала? Но в то же время возникает ощущение, будто знаю ее вот уже многие годы. Однажды я ездил на семинары по повышению профессиональной ориентации в Вену. Вне учебного времени я отправился туда для получения дополнительных знаний. В те времена, когда была Ева, когда был отец, жизнь складывалась просто отлично. На этом семинаре один из учебных процессов вел доктор психологических наук, к сожалению, не помню его имени. Он рассказывал о теории родственных душ. Он утверждал, что существует теория родственных душ, которые, неизвестно почему, испытывают взаимное притяжение и находят друг друга вне зависимости от обстоятельств. Мы находим в этой жизни людей, с которыми уже сталкивались в прежних воплощениях, людей, с которыми нас объединяют незавершенные дела. Мы все принадлежим к одной, как бы это нереалистично звучало, семье. В мире может жить сколько угодно миллионов человек, но в итоге я встречу именно тех, с кем меня связывает история, начавшаяся многие жизни назад. Беседуя с Нако, я начал кое о чем задумываться. Может она и есть моя родственная душа. Та, которая внезапно ворвалась в мою жизнь, та, что не дала мне окончательно разочароваться в мире, после смерти Колона. Возможно, профессор был прав в своей теории.

В приглушенном свете старенького театра, переделанного под прихоти современного времени, в одиночестве сидел один парень. Парень, что избрал одиночество самовольно, как бы он его не мог терпеть. К моему сожалению, и, возможно, к счастью остальных, это был я. Каков результат моего равнодушия ко всем людям?! Как итог – я остался один. Один, в ожидании единственного человечка, который действительно сейчас очень необходим.

Все оставшееся время, я просто наблюдал за другими. Я мог разглядеть только, сидевших ближе ко мне. Остальных из-за местного освещения было плохо видно. Наконец, когда все закончилось, я направился к выходу. Внезапно, меня остановила Нора.

– Мистер Найт, я видела, что вы сидели один до истечения времени. Вы могли просто уйти, если вам не нашлось партнера. Мне очень неудобно, я как-то не планировала, что делать на такие случаи, – извинялась, как могла, Грэймайер.

– Нора, ничего страшного. Одиноким людям грех жаловаться на свою судьбу, – ответил я и удалился прочь.

Глава десятая

В субботу следующей недели ко мне утром неожиданно приехал Бэн.

– Здравствуй, Дим, – улыбнулся он, приоткрыв дверь своего автомобиля.

– Бэн? Что ты тут делаешь? Забыл, ты больше не мой водитель, – удивился я его появлению. – Ты теперь моя правая рука по руководству компании.

– Я в курсе, Дим. Вот решил увидеться с тобой, а то ты совсем не появляешься в «Найт Корп». Я начал беспокоиться о тебе, – ответил он, отряхивая свою шляпу.

– Бэн, ты не знаешь о такой удивительной штуке, как сотовый телефон? – улыбнулся я, присаживаясь в его автомобиль.

– Порой твои колкие шуточки навевают воспоминания о твоем отце. Он также не раз подтрунивал меня полными сарказма фразами. Вы действительно во многом схожи с ним, Дим.

– Давай без твоих сентиментальных речей о твоих старых добрых временах. Так какая причина твоего приезда ко мне и куда мы направляемся?

Как бы это странно не звучало, направляемся мы в твой шалаш свиданий. Вроде сегодня суббота, я прав?! Из моей старой головы, трудно выбить события, которые касаются моих близких людей. А ты мне как сын, Дим, – улыбнулся Бэн.

Я ответил ему улыбкой. Было странно слышать за столь долгое время слово «сын». Можно сказать, я уже успел отвыкнуть от такого обращения. Глядя в окно, на проплывающие дома и спешащих людей, я думал о Нако.

После продолжительной паузы, Бэн продолжил.

– Ты, наверное, хочешь узнать, как продвигаются дела в компании? Ну, так слушай. За последние две недели мы увеличили валовой доход почти в полтора раза. Вчера же был заключен договор на…

– Стой. Не нужно, Бэн. Если я и захочу, что-то узнать о делах компании, я позвоню секретарю отца, и она отправит мне полный отчет о действиях «Найт Корп». Ты не должен отчитываться передо мной, особенно в выходной день. Я уверен, под твоим руководством дела идут хорошо, – перебил я его.

– В этом ты прав, дела, на удивление, действительно продвигаются хорошо.

Очень приятно осознавать, что, не смотря на все твое равнодушие и наплевательство, еще существуют люди, которым ты нужен. Нужен таким, каким бы ты не был. Бэн действительно в какой-то мере заменил мне отца. Я никогда не показывал и навряд ли покажу или расскажу, насколько я благодарен ему. Но думаю, он и без этого догадывался, о том, чего я произнести не в силах.

– Как поживает старый скряга Дабернер? Я надеюсь, он свыкся с тем, что теперь руководство перешло к тебе?

– О, да! Он на каждом собрании говорит о невероятных экономических вещах, финансовом контроле, все лишь для того, чтобы запутать меня. К сожалению, я и многие из совета директоров, понимают, что это всего лишь камни в мой огород. И большого значения этому придавать не стоит. Порой даже смешно, то как он бывает зол, – засмеялся Бэн. – Просто, я не пойму. Дабернер, имеет в своем активе больше, чем остальные акционеры, не включая тебя. Он уже может похвастаться статусом мультимиллионера. Что же никак не успокоится и проживет долгую счастливую жизнь?

– Я знал, что когда-нибудь у тебя возникнет этот вопрос. Понимаешь, Бэн, власть и деньги ослепляют людей. В особенности тех, кто уже нажил себе хорошее состояние. Казалось бы, когда уже достаточно, они, во что бы то ни стало, хотят больше и больше. Напрашивается вопрос: куда уж больше? Но, нет, нет предела черным дырам в их карманах.

Бэн одобрительно кивнул.

– Ты прав. Знаешь, глядя на таких людей, как Дабернер, я даже рад, что родился не в обеспеченной семье. Испытал весь тяжкий труд заработанного капитала. Говорят: деньги не пахнут. Но это совсем не так. Они имеют запах, но для одних они пахнут золотом и драгоценными камнями, а для других это запах крови и пота, – произнес Бэн, не отрывая взгляда от дороги.

Чему мог научиться я у простого работяги, как он? Сын миллиардера, с тремя высшими образованиями, множественными сертификатами, наградами, медалями и бескрайними познаниями в различных сферах деятельности. Я прочитал сотни научных книг и энциклопедий. Казалось, что я знаю практически обо всем. Но, есть одно но. Жизни! Вот чему Бэн Новак мог меня научить. Знания, про которые не напишут в книгах, не покажут на телевизионных экранах, которые не купишь за купюры. Знания, за которые надо платить временем. А время – это пожалуй самая дорогая валюта, что вообще существует на планете.

Автомобиль медленно подъехал к входу в театр. Я приоткрыл дверь, чтобы выйти, но внезапно остановился.

– Спасибо, Бэн.

– Было бы за что, – засмеялся он в ответ.

– Ты знаешь меня, Бэн, если не было за что, я бы не благодарил. – После этих слов я закрыл дверь машины.

Неторопливым шагом я вошел в здание. Довольно-таки рано я прибыл в этот раз. Мисс Грэймайер бегала вдоль стен и раздавала указы молодым девушкам, что украшали стены. Я решил не мешать ей с приготовлениями и просто двинулся к ближайшему креслу. Похоже на то, что я сегодня снова просижу в одиночестве большую часть времени. Но думаю ожидание того стоит.

* * *

Прошло около часа прежде, чем все заняли места. Мисс Грэймайер проговорила местные правила и пожелала удачи в поисках любви. После недолгих оваций в ее сторону, началось, как говорит эта грушевидная женщина, шоу.

К моему удивлению, я не остановился в одиночестве, как в прошлый раз. Вероятно появились новые посетители этого инновационного аттракциона. Не сказать, что я был несказанно рад этому, ведь я хотел быстрее увидеться с Нако. Но перспектива отсиживаться, словно отшельник, меня не особо радовала. Ну что ж, не будем тратить время на молчание. Я ведь давно не портил людям настроение, очень некрасиво с моей стороны. Человек любит постоянство.

– Привет. – произнес я, оглядывая моего нового напарника.

Каково же было мое удивление, когда я увидел девушку. Мягко сказать крупногабаритную. Даже мисс Грэймайер не догоняет ее в масштабе событий, так сказать. Довольно упитанная девушка, на вид лет двадцати. Хотя я мог ошибаться и ей не меньше трех десятков. Три подбородка, это только те, что я смог насчитать. Упитанные щеки, как у хомяков. Бледно-розовое платье, которое, видимо, было сшито на заказ или куплено в специализированном магазине. Сверху накинут небольшой зеленый свитер нараспашку. К сожалению, даже он не мог скрыть все неровности тела. Знаете, сложился такой стандартизированный образ пухлой и, неуверенной в себе, девушки. Я думал это идиотское клише, что изображают в фильмах. Оказалось, настоящая реальность, в плане разнообразия, ушла не так далеко от кино.

– Эм, знаете, что очень смешно? Я, обычно общаясь здесь с людьми, нахожу их недостатки, которыми порчу им настроение. Ну, так обычно бывает. А тут вы, как на ладони. И, честно говоря, стало не особо интересно так играть, – засмеялся я.

– Значит, вы приходите сюда поиграть? – спросила меня пухлая девушка.

– Ну как бы поиздеваться над людьми, знаете, мне доставляет это огромное удовольствие, – ответил я.

– Так начинайте. Мне уже, знаете ли, все равно. Я уже пожалела, что пришла сюда. – Она опустила голову. Казалось, у нее вот-вот потекут слезы.

– Понимаете, что удовольствие приносит издеваться над людьми, которые считают себя выше других. Тех, что задирают нос, якобы думая, что они идеальны в сравнение, например, с вами. Стройные, ухоженные, уверенные в себе. Хотя и твердят всем, что у них куча комплексов недостатков. Такой специальный прием, чтобы нарваться на комплименты. И самое глупое в этом всем то, что противоположный пол ведется на это. Мужчины, как голодные собаки бегут на кости, которые им кидают.

– Да уж, не повезет тем, кто на вас нарвется, – улыбнулась она. – Я Зои.

– А я Дим, но это не суть. Смотри, Зои, я буду на «ты», мне так удобнее. Куча вполне симпатичных на лицо девушек и парней отправляются сюда с якобы целью встретить свою пару. Глупости, ведь здесь должны быть такие, как ты. Люди, у которых действительно есть из-за чего комплексовать. Именно таким, как вы нужен этот шанс.

– Честно говоря, вы отвратительный собеседник, – засмеялась она, сквозь пробивающиеся слезы.

– В этом и прелесть, Зои. Каков шанс, что я встречу представительницу женского пола, которой будет нравиться весь этот поганый бред, который я несу. Думаю шанс один на миллион. Из-за этого мы то и одиноки. Вы нравитесь себе снаружи?

– Нет, я хотела бы измениться, но очень сложно это сделать, когда нет поддержки, – произнесла Зои. Вот именно, потому, что, я повторюсь, мы одиноки. Нет поддержки, потому как мы никому, в общем-то, и не нужны. А если нет поддержки, как мы изменимся? Правильно, только если сами этого захотим и будем пробиваться в одиночку. А это под силу действительно сильным людям. Так что, делаем вывод: ты уже автоматически сильный человек. А ко всему еще и храбрый, раз решилась прийти сюда, – скрестил я руки перед собой и откинулся на спинку кресла.

Зои вздохнула и утерла высохшие дорожки от слез.

– У одиноких душами людей, есть только один друг – это музыка, – произнесла она.

– Отлично сказано. Так что давай, Зои, встрепенись, собери волю в кулак, воткни в уши устройство для персонального прослушивания и делай себя лучше. Только помни и всегда думай, что лучше для тебя. Лучше – это не значит скелет обтянутый кожей, покрашенный искусственным цветом и забитый силиконом в отдельных его частях. Лучше – это значит, быть лучше здесь, – и я пальцем указал на левую часть груди в район расположения сердца.

Я поняла. И ты тоже становись лучше, – улыбнулась она.

– Я? Вряд ли. Мне остается смириться. И не в обиду тебе будет сделано, но я вынужден нажать на кнопку, – поджал я губы, пытаясь показать, как мне жаль это делать.

– Ой, ничего страшного, – махала она платком, вытирая глаза. – Я сама хотела нажать. Прости, но одной промывки мозгов с тобой мне достаточно.

– Спасибо и на этом.

– Можно задать последний вопрос? – застенчиво спросила Зои.

– Ну, хорошо, задавай, если смогу отвечу. Если не найду, что ответить, то придется обратно язвить.

– Расскажи мне о любви. Какая она на самом деле?

– Ну, сложный вопрос. Мм… Отвечу вот что. Любовь, она такая, невероятная, – и я развел руками перед лицом. – Чудесная, добрая, отзывчивая, красивая, страстная, великолепная, сногсшибательная, сумасшедшая, необычная, прекрасная и просто превосходная.

Я старался говорить, как можно более эмоционально.

– А если одним словом? – будто завороженная слушала меня Зои.

– Одним словом – хрень, – бросил я.

Зои расхохоталась. Не зря говорят, что все упитанные люди – весельчаки. И смех у них такой честный и заразительный, что ненароком заставляет улыбнуться.

Я двигался по рельсам в хорошем настроении. Отчасти, я рад, что она попалась мне сегодня. Было приятно поболтать с человеком, которому сложно скрыть свои скелеты в шкафу.

Я оглянулся и увидел неподалеку Нако, которая медленно подбиралась ко мне.

– Дим!

– Что за радость такая? – хотя к чему эти вопросы, она ведь всегда счастлива, будто в последний раз.

– Я всегда такая. – ответила Нако. Ну вот, о чем я и говорил.

– Знаешь, Нако, сегодня я задумался о том, что практически не знаю тебя. Где ты живешь? Где учишься?

– А зачем тебе? Хочешь наведаться ко мне в гости? Мм? – она игриво приподняла брови.

– Да нет же, – мне самому стало неловко от этих вопросов. – Мы вроде как друзья, не так ли? А друг о друге ничего не знаем. Давай так, я расскажу о себе, а ты после меня. Договорились?

– Хорошо. Начинай, – она сняла обувь и прижала коленки к себе.

Странно с ее стороны. Будто мы здесь часами собрались сидеть. Как-никак нам дается всего несколько минут.

– Ну, зовут меня Дим Найт. Я единственный сын в семье. Мой отец погиб в авиакатастрофе, и я унаследовал его многомиллиардную империю. Мать погибла во время родов. Ее я совсем не знаю. В итоге, выходит так, что я безумно богатая сирота. Также вхожу в десятку самых желанных женихов планеты, – так, стоп, я что серьезно это сказал. Ну и дурак. – Ничем особенным не увлекаюсь. Всё.

– Этого мало! – запищала, будто ребенок, Нако.

– Ты можешь задавать вопросы. К твоему удивлению, это самое важное в знакомстве.

– Ой, ой, такой умный, – она высунула язык. – Ну ладно, скажи мне, чего ты хочешь от жизни?

Задумавшись лишь на секунду, я незамедлительно дал ответ.

– Величия.

– Как твой отец?

– Нет! Мой отец купил свое величие. Он всегда говорил, чем больше у тебя денежных средств, тем больше твое величие перед другими. Я не хочу, чтобы деньги или имя отца, как-то упоминались в моем восхождении на Олимп, – произнес я и скрестил руки перед собой. – Смекаешь?

Значит, ты хочешь стать великим своими силами? Это очень похвально, – улыбнулась она, захлопав в ладоши.

– А чего хочешь ты, Нако?

– Моя прихоть покажется тебе глупой. Ты же у нас весь такой реалист. Но я все-таки скажу. Порой, просто хочу чувствовать людей. Знать, что скрывается за миллиардами масок. Чувствовать их душу, ты меня понимаешь?

Я расхохотался.

– Твою инфантильность сожрет этот жестокий мир, – смеялся я.

– Пусть так. Но я ведь уже научилась чувствовать одного человека, думаю, и с другими получится, – улыбнулась она в ответ.

– И кто же этот дурак, которого ты так запросто прочла?

– Это ты… – произнесла она и закрыла лицо руками, будто стесняясь.

Я даже не сразу сообразил, что ей ответить на это. Вроде бы и обидела, а вроде и нет. За меня, мое молчание, прервал звук тронувшихся кресел. Но к моему удивлению, наши сидения остались статичными. Я не понял, что происходит, и почему мы стоим. Я начал оглядываться на других людей, которые как обычно передвигались по залу в своих креслах.

– Дим, хватит глазеть на всех, это не прилично, – улыбнулась Нако. – Не можешь понять, почему мы стоим? А я тебе отвечу, глупенький мой дружок. Мы с тобой сломали систему, представляешь. В последний раз, когда мы с тобой виделись, я исключила всех с помощью кнопки. А ты исключал всех до этого. И сегодня тебе от меня никак не отделаться. Как говорится: «Нашу жизнь мы создаем сами лишь отчасти. Остальное создают друзья, которых мы выбираем». Это цитата Тенесси Уильямса. Читал его?

Я откинулся на спинку. Теперь понятно, чего это она сняла обувь и уселась так удобно. Сломали систему?! Звучит действительно так, будто мы совместными усилиями, сами о том не догадываясь, пошатнули устоявшиеся каноны местного театра.

– Нет, к счастью, не читал. Я очень придирчив к литературе. Знаешь, мне очень тяжело с тобой общаться, Нако. Ты любишь всю эту слюнявую белиберду. Цитаты из книжек про любовь и прочую чушь. Высказывания знаменитых людей, что жизнь – боль, и все в наших руках. Господи, даже в твоем голосе больше милоты, чем я видел за всю свою недолгую жизнь. Ты дышишь эмоциями, твоя ласка порой сжирает меня изнутри. Тошнит от всей этой твоей нежности, – я высунул язык, делая вид неприязни. – Не может быть человек настолько положительным во всех отношениях, – я остановился, чтобы дать ей ответить, но она замолкла. – Ну, что ты молчишь, Нако? У тебя нет, что ответить мне?

Она опустила глаза, глядя куда-то под стол, обняла колени и прижалась к ним.

– Жаль, – произнесла Нако еле слышно.

– Чего тебе жаль?

– Жаль, что я только с тобой такая, – ответила она и закрыла глаза.

Последовало молчание. Я взглянул наверх, пытаясь не смотреть в ее глаза. Никогда до этого не замечал, как, оказывается, здесь профессионально обустроен антураж. Мисс Грэймайер сделала абсолютно все, что в ее силах, чтобы создать атмосферу уюта и романтики в этом заведении. Я отпил из бокала красного вина, к моему сожалению, они не смогли мне приготовить мой виски. Кстати, идея с бесплатным алкоголем, тоже была очень хороша. В небольшом количестве он раскрепощает эмоции человека, появляется неоправданная радость, смех, легкость в суждениях. Алкоголь ослабляет низшие отделы мозга и люди утрачивают сдержанность, стыдливость. Для знакомства это, пожалуй, идеальная формула.

– Всем подавай воздушную жизнь на блюдечке, – вдруг прервала нависшее молчание Нако. – Без проблем и забот. А мы с тобой не ищем легких путей. И знаешь почему?

– Потому, что они нам неинтересны? – предположил я. Эта атмосфера откровения между нами, меня немного напрягала.

– Нет, потому, что только на трудном пути мы можем взяться с тобой за руки.

– Значит в обычной ситуации, это невозможно? – спросил я, зная, к чему весь этот разговор может привести.

– Невозможно. Люди прибывают сюда десятками каждую неделю не от хорошей жизни. Если бы моя судьба сложилась иначе, чем она есть сейчас, меня здесь не было бы в помине. Ну, а ты, Дим? Ты богат, красив, явно в твоей жизни случилось что-то, от чего твоя судьба завела тебя сюда. Ведь это и есть трудный путь, на котором мы встретились с тобой.

Я немного не понимал, о чем она говорит. Но отчасти, Нако действительно была права. Ряд событий, произошедших со мной, привели сюда.

– Хорошо, теперь расскажи ты. Каков твой путь? Какова твоя цель посещения этого заведения? – теперь-таки я должен узнать хоть что-то о ней.

– Нет, это неважно Дим. Неважно кто я, откуда, зачем я здесь, в поисках чего или кого. Поверь мне, это неважно! – говорила она это так, будто боялась раскрыть мне, свой самый ужасный секрет, постоянно запинаясь.

– Тогда какие же мы друзья, Нако? Я о тебе не знаю ничего?

– Пойми, раньше, таких, как ты, я никогда не встречала. Понимаешь, Дим, ты искренний со мной. Каждый человек немного врет, немного преувеличивает, недоговаривает, льстит мне. Я привыкла и особо, не уделяю внимание им, но всегда хотела честности в отношениях между людьми. Я за свою жизнь познакомилась с десятками тысяч людей, это не ложь, тысячи из них стали мне друзьями. У меня необъятное море знакомых. Но они не такие, как ты. Ты единственный, с кем действительно легко на все сто процентов, с кем я та, кем хочу быть. И вижу, что ты искренен со мной. Ты прямой, ничего не утаиваешь, пусть даже и груб порой. Но ты, Дим, такой, какой есть. Ты настоящий.

Сколько эмоций она вложила в свою речь. Размахивала руками, меняя интонацию.

Не думал, что меня назовут искренним и настоящим. Для всех я был назойливым кретином, который не следит за своим языком. Нако была смущена немного своей речью, она отвернулась, облокотившись на кресло правым боком. Я представил, как срываюсь со своего места, поднимаю Нако руками и прижимаю к себе. Говорю, как долго ждал ее, как долго искал. Она плачет сквозь улыбку и говорит мне, как же она счастлива. Все люди вокруг встают со своих мест и хлопаютв ладоши. Словно в фильме, камера начинает кружиться вокруг нас. Сверху сыпется разноцветное конфетти и искусственный снег. На фоне всего этого играет романтичная музыка.

– Стоп! – крикнул я, вырвавшись от мыслей в голове.

Что за слащавые сцены возникают внутри моей фантазии? Я сам себя не узнаю.

– Что стоп? – удивилась Нако. – Ты меня испугал, Дим.

Я старался прийти в себя, будто пробудился от долгого сна. Крепко сжимая и разжимая веки, я все больше понимал, что мне это совсем ни к чему. Все повторится вновь. Это бесконечный цикл. Никто не будет счастлив. Это все лишь аллюзия на реальность.

– Мне надо побыть одному. Я, наверное, лучше уйду, – засуетился я.

– Подожди, как это ты уйдешь? – недоуменно вскрикнула Нако.

– Да, действительно, как я уйду. У меня последний вопрос к тебе. – Уже стоя ответил я ей. – Кто я для тебя, Нако?

– Ну, сразу сложно ответить, – задумалась она. – Это будто, если бы меня спросили неожиданно: твой любимый фильм?! В голове все перемешивается. Одна сплошная кашка и не вспомнить ничего.

– Разве нет даже слова или фразы, увидев которую, ты мгновенно вспомнишь обо мне?!

– Я замер в ожидании ответа. Что ты творишь, просто уходи Дим. Зачем тебе все это? К чему эти вопросы? Нет, мне нужно знать. Мне, просто, во что бы то ни стало необходимо знать.

– Если честно, есть мысль. Просто я не хотела говорить тебе о ней.

– Ну и? – меня уже всего трясло. Это ощущение меня нервировало все сильней и сильней.

– Знаешь, Дим, ты напоминаешь мне космос. Такой же холодный и безжизненный. Но, несмотря на это, он прекрасен. И я хотела бы, чтобы он стал для меня целым миром, – улыбнулась она.

– Что-то сложно. В каком смысле? – недопонял я.

– Твой космос – мой мир.

Она сидела, глядя на меня, будто ожидала каких-то действий.

– Ясно. Очередной бред, – только и бросил я в ответ.

Я накинул плащ и ушел в кромешную тьму за границы освещенного зала. Я обернулся на мгновение. Нако опустила голову и осталась в одиночестве.

Я шел по улице, цепляя ногой все, что попадалось по дороге. Я злился в первую очередь на себя. Не знаю, что на меня нашло, но это все будто мне чуждо. Все эти чувства, мысли о ней. Все это выводило меня из себя. Я не мог снова совершить ту же ошибку снова. Я уже заглядывал вперед, представляя, как корю себя за то, что связался с Нако. Как в полном одиночестве обедаю за столом в холодном мрачном особняке.

Я поймал такси и доехал до кладбища «Уиттон». Немного побродив, я наконец нашел место, где покоится Колон и присел рядом. Вороны летали над могилами, постоянно каркая, создавали жуткую атмосферу. Ветер завывал между веток деревьев, медленно покачивая их. В любой другой день, я ни на шаг не осмелился бы подойти, даже на пять метров к этому месту.

– Ну, привет друг, – произнес я и теплый пар из моего рта, стукнулся об мраморную плиту с инициалами Колона.

– Ты ведь даже представить себе не сможешь, во что меня втянул. Твое безобидное предложение пару раз посетить это заведение, просто испортило мою жизнь. Смешало все внутри в одну непонятную массу. Чего ты добивался? – я поднялся на ноги и пальцем указал на плиту. – Да, ты, Колон. Я у тебя спрашиваю. Ты не ослышался. Если твоей целью было найти мне особь женского пола, то ты прокололся. Забыл, как я богат, и найти себе пассию, не составит особых проблем. Да я могу тысячами их менять, понятно тебе?!

Я ударил ногой по куче листьев, отчего они подлетели и начали медленно опускаться вниз, подгоняемые ветром.

– И вдруг, откуда ни возьмись, появилась некая Нако и переворошила все внутри. Какого черта, Колон? Какого черта?! – кричал я.

В ответ, лишь опавшие листья шуршали под ногами. Деревья снова завыли, покачивая ветками из стороны в сторону.

– Ты спас меня однажды, а теперь сам ушел, оставив меня на произвол судьбы. Как ты еще смеешь называть кого-либо эгоистом. Эгоист из нас двоих только один. И это ты! Да, да, Колон, не удивляйся, будто не при делах. Ушел себе, даже не попрощавшись. Что теперь прикажешь делать? Что? – я на несколько секунд замолк, глядя на плиту. – Нет, Колон, нет. А если все повториться, как с Евой. К черту снова это переживать. Да, Нако, другая. Ты прав. Но я не могу, понимаешь, не могу.

Я упал на траву, держась руками за голову. Дыхание от крика сбилось, холодный воздух заполнял легкие. Хотелось вырвать себе волосы с корнями, удариться головой об бетон, до потери сознания.

– Слушай, Колон, помоги мне, – я подсел ближе к плите. – Подскажи, что делать? Я в замешательстве, я в таком потерянном состоянии, как ребенок, забытый родителями. Я не знаю, чего хочу на самом деле.

Я прислонился к плите, на которой было написано: Колон Лэйк 1992–2016 год. А ниже, под именем и датой, надпись в кавычках: «Найди в своем сердце то, что заставляет других улыбаться».

Я опустил голову в траву, покрытую листьями. Пробыв в таком положение пару минут, я немного отсел и глубоко вздохнул. Отряхнувшись от пыли и прилипших листьев к моему плащу, я положил руки в карман и уже собирался уходить. Но на мгновение остановился, повернувшись в пол оборота.

– Ты прав, – произнес я и улыбнулся.

Глава одиннадцатая

Всю последующую неделю я искал информацию о Нако. Серфинг по просторам интернета утомлял, особенно постоянно всплывающими окнами контекстной рекламы. Сотки предложений зарегистрироваться на сайтах знакомств, то и дело выскакивали в самый неподходящий момент. Обычный поиск информации о Нако, интерактивный мозг воспринял, как отчаянные попытки найти себе спутника жизни. Дни и ночи, с короткими перерывами на сон, я проводил перед монитором. Я начинал чувствовать, как изредка покалывало сердце, от выпитых энергетических напитков и кофе. Видимо, я был слишком целеустремленным в желании добиться хоть какого-нибудь результата. Около десятков тысяч страниц в социальных сетях и форумах, но, ни одного нужного упоминания, которое являлось бы нужным. Я пробовал вбивать слова на разных языках, считая, что это как-то увеличит процент успеха. Конечно, попадалась информация, которая могла быть именно о ней, но я не был уверен. Ни фотографии, ни видео, ни записи, ничего, только обрывистые упоминания в строчках с именем Нако Кусано. Представьте человека, которого невозможно найти в интернете. Да по мне таких людей просто-напросто не существует в современном мире. Всевозможные результаты из больниц, архивов двадцатого века, литературы, списков сотрудников фирм, но, ни одной зацепки, что она одна из них. С моими возможностями и влиянием, я мог бы нанять специалистов для этой работы. Но не желал, чтобы хоть кто-то знал о моих личных делах.

В субботу стояла прохладная погода, на небе практически не было разрывов среди облаков, которые бы дали протиснуться солнечному свету. Я заказал букет дорогих цветов, которые мне довольно-таки быстро привезли и надел совершенно новый костюм из своего гардероба. Честно сказать, новых вещей у меня было предостаточно. Просто я сам любил носить два-три сочетания максимум, а не использовать одежду как одноразовую. Спустившись на лифте вниз, я вышел из подъезда, где меня уже ожидал Бэн. Я заранее попросил его сопроводить меня, так как далее я заказал столик в ресторане «The actress and bishop» и кучу сюрпризов для Нако. Водительские права у меня самого отсутствовали, да и сидеть за рулем, честно говоря, я не любил.

– Вижу, кто-то решил остепениться? – засмеялся он, увидев мой наряд.

– Ну не быть мне всю жизнь одиноким, тем более компанию кому-то оставить нужно будет. Если ты понимаешь, о чем я.

Бэн одобрительно кивнул.

* * *

Я вошел в здание, предварительно предупредив мисс Грэймайер о моем приходе. Она была в некоем экстазе, увидев меня с цветами. Может, ей было приятно от того, что ее заведение приносит свои плоды.

Я сел и ждал, когда же увижу Нако. Я очень волновался, несмотря на то, что мне уже почти двадцать семь полных лет. Все-таки последний раз вся эта романтика с цветами и признаниями у меня была давно в прошлом. Спустя некоторое время, я наконец-то увидел Нако. Но погодите, что с ней? У нее были такие синие мешки под глазами, бледная кожа, куда подевался ее румянец на щеках.

– Нако?

– Да, привет, Дим, – еле слышно и нехотя произнесла она.

– Что-то ты плохо выглядишь? И приветствие отличается от того, к которому я привык? – я насторожился.

– Дим, знаешь, я должна была улететь две недели назад. Мои родители сильно злятся на меня, что я задержалась так надолго, – бормотала Нако, ее вид не внушал ничего хорошего.

– Слушай, может, позже это обсудим. Кажется, более целесообразным будет показаться врачу? – начал было я.

– Остановись, прошу, я не договорила. Я не улетела из-за тебя, Дим, понимаешь?! А мне категорически нельзя было этого делать, но вопреки всему я осталась. Ради тебя, – она закашляла.

– Так в чем проблема? Оставайся в Бирмингеме, со мной, – я схватил букет белых роз, что принес с собой и протянул их Нако. – Держи, это тебе.

– Откуда ты узнал, какие цветы, мои любимые? – с этими словами она еле заметно улыбнулась. – Нет, погоди, это все не правильно.

Она швырнула цветы обратно мне.

– Дим, прошу тебя только об одном. Отпусти мой мир. Нас ждут разные дороги, разные пути следования, разные тропы невероятной длины. Может быть, где-то в параллельной вселенной мы будем тянуться друг к другу, писать письма, сочинять стихи, дарить каждодневную улыбку и радость. Может, даже там мы обретем счастье, которого так долго ищем в этом мире. Может быть, там мы будем рассказывать внукам, как были молоды и влюблены. Как романтично познакомились, когда нас случайно сфотографировали на перекрестке двух дорог. Отчего я споткнулась, а ты поймал меня. И в тот момент наши взгляды встретились. Но это совсем другая история. И она, увы, не о нас. Так что будь другом, отпусти мой мир, Дим. Он не уместится в твоих ладонях.

– К чему нам параллельный мир, Нако? О чем ты вообще ведешь разговор, – не понимал я ее негодования. – Мы сможем быть счастливы и в этом.

– Не сможем, Дим! – уже почти крича, произнесла она. – Почему именно сейчас я тебя встретила? Я… я… я ненавижу тебя! Почему ты просто не можешь меня отпустить?

По ее щекам потекли слезы. Нужно было как-то успокоить сложившуюся ситуацию.

– Я могу, Нако? – запинаясь, произнес я.

– Ну, так отпусти! – сквозь слезы захрипел голос.

– Не хочу…

Она опустила голову и ладонями закрыла уши. Тяжело вдыхая и выдыхая, Нако что-то бормотала. Я не мог разобрать, что именно она мне говорит.

– Нако! Хватит этого спектакля! Что с тобой происходит? Что я делаю не так? – прикрикнул я.

Она подняла свой взгляд на меня исподлобья.

– Знаешь, для чего нужны сны, Дим?

– К чему эти расспросы? Я не знаю. Не знаю, наверное, для того чтобы жизнь не казалось серой?! – не понимая, ответил первое, что пришло мне в голову.

– Нет, мой милый друг, Дим. Во снах мы можем быть с теми, с кем в реальности быть невозможно, – она медленно привстала с кресла. – Ненавижу прощаться, поэтому не останавливай меня. Я просто уйду, Дим.

– Стой, так не может все закончиться! – крикнул я, схватив ее за руку.

– Дим, я должна уйти. Ты не понимаешь!

– Так скажи мне то, чего я не понимаю, – я был просто в ярости от ее поведения.

– Через две недели у меня помолвка. Да, у меня есть жених. Я должна вернуться домой.

Я не верил ее словам. Она вырвала руку и ушла прочь, а я замер в оцепенении. Знаете это чувство, которое заполняет вас смыслом жизни. Дарит свежий воздух, который ты так долго ждал. Будто летний дождь в невыносимо жаркий день. Старая запылившаяся ваза, в которую, наконец, поставили букет цветов. Это чувство, будто ты долгое время был заперт в четырех стенах, без единой щели для света. И когда наступил тот момент, что тебе открыли дверь выхода, ее снова захлопывают прямо у тебя перед носом.

Я швырнул букет в сторону и двинулся к выходу. Оказалось, что развернувшийся диалог наблюдали все присутствующие. Мисс Грэймайер даже остановила весь механизм, люди в молчании глядели и слушали наш диалог. Но мне было наплевать, кто что подумал. Мне просто стало плевать. Снова…

– Ну, как все прошло? – выскочил из автомобиля Бэн. – Дим? Все в порядке?

– Да, все, так как должно быть. Перемены ни к чему, – я резко дернул дверь автомобиля и с реактивной скоростью сел в него. – Есть на примете хороший бар?

– Да, конечно, – кивнул Бэн, не задавая лишних вопросов.

Глава двенадцатая

Почти четыре часа мы проторчали в баре. Я сидел с подвернутым подолом рубашки, которая была высунута из-под брюк. Немного смахивал на заядлых пьяниц местного бара. Бэн не отставал от меня в распитии алкоголя. Два литра крепкого виски, куча ненужных закусок на столе. А что? Куда еще мне девать мои бесполезные бумажки из кошелька. Бэн почти не замолкал, рассказывая мне, сначала, про первую любовь, потом про первые сексуальные связи, теперь завел про молодость. Я его, честно говоря, практически не слушал. Думаю, это сложно, когда заливаешь в себя литрами алкоголь, лишь бы ее невыносимый образ пропал. Все женщины жестоки. Не зря я разочаровался в них еще тогда. На кой черт меня дернул, снова поверить в эту ерунду.

Последний час мы ничего не пили с Бэном, пытаясь прийти в себя. Получилось все не совсем так, как хотелось. Бэна я посадил на такси, сам же побрел по улицам Бирмингема. Холодный ветер, то и дело яростно ударявший в лицо, немного сгонял алкогольное состояние. Понемногу я начал соображать, восстановилась координация движения. Вдруг в кармане завибрировал телефон. Кое-как вытащив его из кармана, я нервно тыкал в экран, пытаясь ответить.

– Дим, слушаю, – Произнес я.

– «Мистер Найт, здравствуйте, простите, что поздно. Вас искала одна леди. Я ее предупредила, что не стоит вас беспокоить по пустякам. Но она настояла и сообщила, что это очень важно и касается некой девушки по имени Нако Кусано. Оставила свой адрес и просила навестить ее, как можно скорее», – это был мой личный секретарь.

– Так это было насчет некой особы Нако Кусано? – спросил я, делая вид, что первый раз слышу это имя.

– «Да. Диктую адрес».

* * *

Вроде этот дом, если я ничего не перепутал. Прежде чем подняться, надо привести себя в порядок. Я заправил рубашку, поправил волосы и отряхнул плащ.

Немного побил себя по щекам, пытаясь привести себя в полный порядок. Хоть действие алкоголя почти прошло, чувствовал я себя паршиво. Собравшись с мыслями, я постучался в дверь. Сердце колотилось от волнения.

– Кто там? – спросил звонкий женский голос, но это явно была не Нако.

– Эм, это Дим Найт, я по поводу Нако Кусано. Вы звонили… – не успел я договорить, как дверь распахнулась.

– Дим, вот я с тобой и познакомилась! – Крикнула незнакомая девушка и накинулась мне на шею.

– Это все конечно, хорошо. Но ты кто? – спросил я недоуменно.

– Я Корри Линдберг, – она протянула мне руку.

– Да мы как бы уже обнялись, думаю рукопожатия тут ни к чему.

– Ой, точно! Тогда ближе к делу. Мы учились с Нако в одном университете. Потом мне предложили работу в Лондоне, и я переехала в Англию. Дальше назначили в местный отдел, в Бирмингеме. Уже полтора года я живу и работаю здесь. Нако же приезжала погостить ко мне. Поначалу мы гуляли, весело проводили время. А вот, в последнее время, я ее перестала узнавать. Ее боевой веселый настрой испарился. Она постоянно запиралась в комнате, ночами плакала, практически ничего не ела.

Корри Линдберг на вид молодая девушка, стройного телосложения, я бы сказал даже худощавого. Светлые блондинистые волосы, подстриженные под каре. Из-за того, что волосы были вьющиеся, смотрелось странно. Черты лица были близки скандинавской внешности, что, учитывая фамилию, было естественно. Темно-синие глаза и еле заметные веснушки под глазами.

– Входи. Нако бы убила меня, если узнала, что я тебя пригласила.

– Нако! Где она? – крикнул я, вспомнив причину прихода.

– Улетела. Прибежала домой вся в слезах, начала быстро собирать вещи. Я даже не поняла к чему такая спешка. Вообще, она должна была уехать еще две недели назад, но к чему спешка сейчас. Я быстренько помогла ей и отвезла в аэропорт. Там-то она мне все объяснила и попросила не говорить тебе ничего. И уж точно не контактировать, – поджала губы Корри.

Она села за стол, взяла небольшой кекс и начала его уплетать за обе щеки.

– Тогда зачем ты отыскала меня?

– Хотела познакомиться и понять, кто же этот подонок, который так зацепил сердце Нако. А ты, значит, вот какой. Хотя я, конечно, видела тебя на фотографиях, благо в интернете твоих фотографий предостаточно, – улыбнулась она с полным ртом кекса.

– Корри, куда уехала Нако? Где она живет? – не знаю зачем, но я должен узнать, что на самом деле происходит.

– Прости, я обещала ей, что не скажу тебе ни слова об этом.

– Тогда какого черта я тут делаю! – крикнул я.

– Тише, тише, Дим. Я не живу в богатеньком районе со стенами по три метра. Соседи услышат. И уж поверь мне, с ними я в хороших отношениях, так что не удивись, если прибегут с ружьем, – захохотала она.

Корри, якобы, обещала не говорить мне ничего, но ведь должна быть причина, по которой она связалась со мной. Так, думай, думай. Я нащупал в кармане бумажную купюру. Точно!

– Слушай, Корри. Дружба дружбой, но ведь любое обещание можно нарушить, если хорошо подумать.

Я подошел к ней, взял небольшой кусочек бумаги и написал на нем сумму с пятью нулями.

– Что? – выпучила глаза Корри. – Ты с ума сошел?

Я не понял к чему это ее негодование и дописал еще один нолик.

– Дим, ты серьезно думаешь, что можно купить мою дружбу? Да, ты, наверное, действительно недомерок, раз так подумал. А Нако мне еще рассказывала про тебя, какой ты искренний и настоящий. Да, ты такой же богатенький урод, который думает, что все решают деньги. Засунь себе эти цифры, знаешь куда?! Проваливай из моего дома.

Она вскочила со стула и зашагала к двери.

– Стой, Корри. Я не хотел тебя обидеть. Просто, я действительно не могу понять одно: ты пригласила меня сюда, но черт знает для чего, – недоумевал я. – Деньги, первое, что пришло ко мне в голову. Прости.

– Знаешь, Дим, Нако очень хотела остаться здесь и быть с тобой. Но жизнь распорядилась иначе, – опустила голову Корри. Она подошла к шкафу и достала белый конверт. – Вот, держи. Нако хотела отдать тебе это, но передумала в последний момент и выбросила в урну. Глупая, она забыла, что это мой дом и мусор, без моего ведома, из него не выносят. Я достала и решила, что конверт должен дойти до адресата.

Корри протянула мне белый конверт. Я присел на стул, открыл послание и достал оттуда листок бумаги. На одной стороне был рисунок: силуэт парня и девушки, держащих друг друга за руки и смотревших куда-то в даль. А над ними была, то ли комета, то ли падающая звезда. На другой стороне листа было письмо.

«Читаешь ли ты это письмо или выбросишь при первом же упоминание обо мне. В любом случае я должна тебе признаться. Ты мне нужен, Дим. Где ты сейчас? Когда ты так необходим, тебя нет. Дим, я видимо, обречена навеки, быть одной. Почему все так не справедливо?! И я не только насчет нас, а насчет всего. Куда делась справедливость? Почему все не может быть поровну между людьми? Всем по чуть-чуть. Да, возможно многое зависит от самого человека, но для меня все устроено не так. Честно, просто устала. Хочу к тебе. Все надоело. Где ты? Знаешь, надо привыкнуть, что я одна. Дим, ты знал о том, что человеку, чтобы влюбиться по-настоящему достаточно двенадцати сотых секунд.

Ты меня спрашивал, почему я не рассказываю о себе. Так вот причина в том, что такова жизнь и в этом я бессильна. Ты все еще хочешь узнать что-нибудь обо мне? Зачем?! Слушай, Дим, ты не найдешь меня там, где много людей или очень весело, но в одинокой комнате меня тоже не будет. Я буду там, где от силы три-четыре человека, но эти человечки полны интересным внутренним миром. Я привыкла видеть мир таким, какой он есть. Порой то, что происходит на нашей планете, вгоняет в ужас, а порой в эмоции, которые не описать словами. Я слишком дружелюбна и, порой, люди этим пользуются. Я могу понравиться каждому, но не вариант, что каждый понравится мне. Для кого-то я красивый фантик, с невкусной шоколадкой внутри, а для кого-то во мне скрывается целая вселенная. Я не прошу тебя бежать ко мне сломя голову, разрушая все на своем пути. Нет. Просто прошу не отворачиваться от моего мира, каким бы он не был. Если ты читаешь это, значит, мне хватило той самой доли секунд. Хватило ли их тебе? Этого я никогда не узнаю…»

Я закрыл глаза, представляя, как она пишет это письмо. Искренне и непринужденно?! Или с горечью и слезами?! Я чувствовал, как моя душа снова наполняется чем-то особенным. Я снова ощутил себя нужным.

– Дим? – незаметно подкралась Корри.

– Мне нужно к ней, Корри. Скажи мне, прошу, куда она улетела?

– Домой, в я… – произнесла Корри и схватилась за рот, поняв, что проболталась.

– Нет, больше ни слова не вытянешь, даже не упрашивай.

– Ты топчешь мою надежду.

– Вот только не надо давить на жалость. Хорошо?! – сказала она и начала рыться в полках. – Была же где-то здесь, мм, черт, а вот она.

Корри протянула мне фотографию, на которой была Нако в окружении мужчины и женщины, лет пятидесяти. Ниже сидели двое детей, возрастом пяти и двенадцати лет примерно.

– Кто это? – недоуменно вглядывался я в фотографию.

– Это родственники Нако, со стороны матери. Она гостила у них до меня и на память отдала мне эту фотографию, – Корри резко отпрянула от меня. – Дим, я итак много сказала, если тебе нужны ответы, ищи их сам. Подсказки я тебе отдала.

Я перевернул фотографию, на оборотной стороне была надпись: «Италия. Рим. 2016 год. Семья Романелли и я. На память».

– Тебе уже пора, да и мне надо отдохнуть, – она начала слегка подталкивать меня к выходу.

Я не сопротивлялся и вышел за порог квартиры.

– Не против, если я заберу фотографию? – спросил я.

– Да конечно, если обещаешь вернуть, – улыбнулась в ответ она.

– Корри, спасибо за помощь.

– Ты давай не унывай, найди ее и расскажи все. Только поторопись.

– Хорошо, обещаю.

– Ты сможешь, Дим, я верю. – Сжала она кулачок в знак поддержки и захлопнула дверь.

Глава тринадцатая

Последующие два дня я подключил все связи, чтобы найти семью Романелли с Рима. Плохо то, что людей с фамилией Романелли оказалось около тысячи человек и это только в городе. Бэн нашел пару специалистов, которые собрали всю информацию по отдельности. Личные данные и фотографии были собраны в толстенную папку. Порывшись в ней целые сутки, я, наконец-таки, наткнулся на сходство одного мужчины. Артур Романелли. Мы созвонились с ними и представились государственной компанией по переписи населения. Пришлось нанять человека, владеющего итальянским языком. Но в итоге все прошло гладко, и я достал адрес нужной мне семьи Романелли.

День спустя мы Бэном уже сидели в автомобиле перед международным аэропортом Бирмингема. День на удивление стоял солнечный и теплый.

– Без нее не возвращайся, – засмеялся Бэн.

– Да, да конечно.

– Я серьезно, – произнес он и нахмурил брови. – Понимаешь, обратного пути у тебя нет. Если ты вернешься и опять в алкоголе, и одиночестве будешь проводить свою жизнь, это в скором времени тебя убьет.

– Рано или поздно, в следующем году или через пару минут, все мы умрем, – я безразлично посмотрел в окно. – Ладно, Бэн, мне пора.

– Не буду провожать.

Я закрыл дверь автомобиля и двинулся к входу в аэропорт. Я найду тебя Нако, чего бы мне это не стоило и когда отыщу, уже никогда не отпущу ни на шаг от себя.

* * *

– Sto ascoltando – послышался голос из-за двери.

– Здравствуйте, я корреспондент журнала.

Открылась дверь и передо мной предстал тот самый мужчина с фотографии.

– Добрый день, слушаю вас, – проговорил он.

– О, отлично вы знаете язык. Я журналист лондонского журнала «Тайм аут», пишу статью о Нако Кусано. Она участвовала в благотворительном мероприятии для детей сирот, о ней весьма лестно отзывался организатор мероприятия. Мы решили посвятить ей статью. К сожалению, она недавно покинула Англию, в итоге нам посоветовали взять интервью у вас. Вы являетесь близкими родственниками Нако, не так ли? – несложно притворяться кем-то в другой стране, гораздо сложнее сделать это у себя на родине.

– Ох, это замечательно. Вы, наверное, проделали долгий путь. Проходите.

– Вы так любезны, – произнес я и вошел в дом.

– Marta, apparecchiare la tavola, abbiamo ospiti, – крикнул он.

– Ogni giorno, gli ospiti. Dove li hai trovati? – прокричали в ответ.

Итальянцы на самом деле экспрессивный народец, что не диалог, будто ссора.

– Простите мою жену, Марту, – извинился он, прикладывая руку к груди.

– Ничего страшного, я все равно не знаю итальянский. Мой языковой запас скуден, английский и французский, – улыбнулся я, присаживаясь на диван.

– Меня зовут Артур. Я родной брат матери Нако.

– Артур Романнелли? – удивленно спросил я.

– О, нет, моя фамилия Дайсон. Артур Дайсон.

– А почему же мне сообщили, что мне нужна семья Романелли?

– Понимаете, по итальянским законам жены не берут фамилии мужей. А детям Марта решила оставить свою фамилию. В итоге, я как изгой в этой семье. Глава семьи Артур Дайсон в окружении Романелли, – захохотал он.

– Тогда мне ясно. Вы уж извините за бестактность, я первый раз в вашей стране.

– Ничего страшного. Я сам из юго-западной Англии, городка Суиндон.

Мы расположились в гостиной. Я на диване, а мой собеседник устроился в кресле. Я не стал рассматривать их квартиру, посчитал это неучтиво с моей стороны. Вскоре, к нам пришла женщина с подносом, на котором был небольшой чайничек и пару чашек. На вид Марте было около тридцати пяти лет. Высокая, с черными, как уголь, волосами.

– Buon pomeriggio, – улыбнулась она мне.

В ответ я только кивнул головой, поджав губы. Слегка неуютно я чувствовал в чужом кругу людей. Практически за пять последних лет я никуда не выезжал. Даже у родственников отца никогда не гостил. Они, наверное, и забыли о моем существовании.

– Grazie dolce, – Артур нежно поцеловал супругу в щеку. – Так, вы будете задавать вопросы? Или фотографировать нас?

Я совсем и забыл, что у меня на шее висел фотоаппарат. Я закупил все инструменты необходимые журналисту. Из своего портфеля я достал блокнот, ручку и диктофон.

– Слушайте, Артур, я думал, что застану Нако у вас. Поэтому я сюда и направился. Мне нужно взять интервью именно у нее, как участницы мероприятия.

– К сожалению, она гостила у нас до Англии. Я, честно говоря, не знаю где Нако сейчас. Скорее всего, она вернулась домой.

Вот оно, мне нужно узнать, где же Нако проживает.

– А вы точно журналист? Вы так интересуетесь моей племянницей и даже не представились? – нахмурил брови Артур.

– Ох, простите мне мою бестактность. Вот держите, мое редакционное удостоверение, – я показал ему, заранее сделанный, липовый документ. – Вы можете созвониться с моим руководством и удостовериться в этом.

– Все, все, я верю вам. Простите меня за излишнюю осторожность, – извинялся Артур, изучая документы.

– Ничего страшного, я привык к таким вещам, – не краснея, соврал я в ответ.

– Хорошо, мистер Адамсон, правильно?! Нако Кусано, как я говорил ранее, является мне племянницей. Мой отец в свое время работал в посольстве и зачастую его отправляли в другие страны на продолжительное время. Нам приходилось путешествовать с ним. Моя сестра обосновалась первой в Японии, вышла замуж, будучи еще восемнадцатилетней за своего друга, с которым училась: Кенджи Кусано. Представьте, в восемнадцать лет! Моя сестренка всегда отличалась от всех. Яркая, с взрывным характером, никогда не угадаешь, что от нее ожидать. Скорее всего, ее харизма и передалась Нако, – он засмеялся, проводя пальцем под глазом.

– Значит, Нако Кусано родилась и живет в Японии?! – я с каждым шагом становился ближе к цели.

– Да. Вообще умная девочка выросла. Даже обидно, что жизнь так распорядилась, – произнес он и замолк.

Значит мне нужно в Японию. Теперь осталось узнать город и точный адрес проживания. Сегодня же куплю билеты и отправлюсь к ней.

– Дим, прошу прощения, можно задать вам вопрос? – неожиданно спросил Артур.

– Да, охотно отвечу.

– Я своего сына хочу отдать в русло вашей профессии. Было бы замечательно, если бы в будущем он работал на каком-нибудь телеканале. Люди из вашего ремесла неплохо зарабатывают, да и поклонников хоть отбавляй. Вот у меня созрел к вам вопрос, что нужно, чтобы освоить вашу профессию? Дайте какие-нибудь наставления, как профессионал.

– Ну что вы, я не особо и долго работаю в журнале, да и на телевидение я не светился.

– Ну, скажите, что, по-вашему, требуется человеку? – он так настойчиво спрашивал.

– Наверное, вдохновение. Без этого любая творческая работа будет лишена смысла, – врать я не хотел, поэтому говорил от себя.

– Отлично, а что для вас является вдохновением? Почему вы отправляетесь в столь дальний путь, при этом не уверенны чего ожидать?

– Ну, у всех по-разному. Для меня вдохновение – это человек. Один особенный человек, – проговорил я, и казалось, что уж слишком разоткровенничался.

– Достойный ответ. Так, у вас есть еще интересующие вопросы? – попивая чай, спросил Артур.

– Да, – вышел я из своих мыслей, – можете назвать город, и точный адрес проживания семьи Нако Кусано? Скорее всего, редакция отправит меня в Японию, для дальнейшей работы.

– В этом случае вам нужно в город Саппоро. Точный адрес проживания я вам дам позже, наизусть, к сожалению не помню. Знаете, эти японские слова, язык сломаешь, – рассмеялся он.

– Да, да, конечно, – улыбнулся я в ответ.

Мы еще минут тридцать побеседовали с Артуром. Он познакомил меня со своими детьми. Очень открытый и искренний человек, видимо, в семье Нако все такие.

Я никогда не бывал прежде в Риме и жаль, так быстро прощаться с городом. Я не вдохнул город, наполненный жизнью и тысячелетней историей. Не прочувствовал менталитет его жителей, не заглянул в укромные уголки душ местных людей. Не насладился одиночеством на аллеях общественного парка. Спеша скорее в аэропорт, я оставил на будущее площадь Испании, фонтан Треви и, невероятных масштабов, Колизей. Только сейчас я осознал, как много терял, запершись в своем родном Бирмингеме. Ведь увидеть мир – это и есть, отчасти, цель нашей жизни. Люди вкалывают лучшие годы своей молодости, чтобы почувствовать всю красоту планеты, а мне, сложно пальцем пошевелить, чтобы осознать это. Осознать, что восемнадцать лет прожиты впустую, из-за моего послушного характера. Еще два года прожитых в глупом и бесполезном страдании. И последние пять лет, прожитых в равнодушие абсолютно ко всему. С этого момента обещаю, найду Нако, и мы отправимся в путешествие и заглянем в каждый уголок Земли. Обещаю.

Глава четырнадцатая

Я остановился в уютном номере отеля «Меркур Саппоро». Впервые в жизни я попытался сделать что-нибудь сам, без телефонных звонков, кучи помощников и прочего. Бэн до сих пор думает, что я в Риме. В аэропорту, к счастью, не возникло проблем. Многие владели английским языком и в принципе меня понимали. Хотя пока добирался до этого отеля, я чуть с ума не сошел. Местные таксисты чуть ли не подрались из-за меня, когда я протянул пару сотен долларов за поездку. Во время того, пока трое спорили о том, кто же все-таки меня повезет к месту назначения, ко мне сзади подбежали и потянули в сторону, закинули мой багаж и посадили в такси. Похоже, некоторые законы писаны для всего мира, кто успел, тот и съел. Прилетел я в Саппоро поздней ночью и это несмотря на то, что вылетел я с Рима около семи часов вечера. Разница между Италией и Японией во времени около восьми часов. И грубо говоря, я уже бодрствовал почти целые сутки.

В это время года в Саппоро было довольно прохладно. Я налил себе виски, добавив сока цедры и карамельную конфету в бокал. Глотнув излюбленного напитка, я, наконец, почувствовал себя спокойно. От этой всей волокиты в поисках Нако, было немного тревожно. А вдруг все мои действия тщетны и бесполезны. Вдруг она меня отвергнет, и тем более я совсем забыл, что у нее есть жених. Но что делать, если я просто-напросто не могу по-другому. Тем более к чему он, если по ее словам, ей нужен я. Искусственно счастья не построишь, как бы этого не желать. В любом случае, я в Саппоро и дороги назад нет. Хватит уже сомнений, пускай даже у меня отсутствовал банальный план действий на завтра. Я здесь, Нако тоже, что еще нужно. Разыскать ее и объяснить, что той самой доли секунды, о которой она писала, мне хватило, поэтому я тут.

* * *

Карта города в Японии ни к черту. Половина названий на местном языке, как вообще туристы ориентируются. Артур пообещал, что предупредит о моем приезде, мне лишь нужно прибыть в нужное место в нужное время. Я искал «станцию Сусукино». Что за названия, язык сломаешь. Меня должна была встретить, миссис Кусано.

Администратор в отеле примерно разъяснил дорогу, но все так быстро вылетело из головы, что пришлось ориентироваться самому.

– Здравствуйте, извините, вы не подскажите станцию Сусукино. Сусукино! – немного прикрикнул я, думая, что это поможет.

В ответ, от прохожей женщины, я услышал только непонятные слова на японском языке. Я поднял руки над головой и начал размахивать ими.

– Сусукино! Станция! Сусукино! Поезд! Чух-чух! – Я начал изображать стук колес по рельсам.

Она рассмеялась и указала в сторону, вдоль по улице.

– Аригато, – ответил я. Это, наверное, было единственное слово, что я знал.

Осталось только пройти прямо и мое путешествие закончиться. Я, наконец, увижу Нако. Расскажу ей, как безумно скучал и прижму к себе, что есть силы. Спустя минут сорок моих поисков, я, увидел место назначения. Выдохнув от усталости, после пройденного пути, я зашагал быстрее.

На станции толпилось много народу. Среди местного населения будет не трудно отыскать женщину европейской внешности. Немного побродив туда-сюда по перрону, я заметил светловолосую женщину лет сорока на вид. Я сию же минуту отправился к ней.

– Добрый день! Говорите на английском? – женщина одобрительно кивнула. – Не подскажите, это станция Сусукино?

– Да, она самая. Случайно вы не Дим Найт из лондонского журнала? – улыбнулась она. Да, я узнаю эту улыбку из тысячи других.

– Я так полагаю, вы мама Нако Кусано?

– Вы меня раскусили. Что ж меня выдало? – засмеялась она. – Пройдемте домой.

Спустя некоторое время мы зашли в дом семьи Кусано. Жили они в довольно-таки просторной квартире. У нас бы такая квартирка бы выглядела просто и серо, здесь же все пестрило красками. Стены, расписанные вручную с использованием символики «страны восходящего солнца». Довольно много растительности в районе лоджии. Она буквально вся была забита цветами и зеленью. Может быть, от этого воздух был каким-то необычно свежим дома. Учитывая загазованность самого города, не заметить различие было сложно.

– Вы присаживайтесь, где вам удобно и задавайте вопросы по ходу дела, – проговорила мама Нако.

– А, как вас зовут? – вспомнил я, что даже не познакомился толком.

– Меня зовут Арлин, Арлин Кусано. Нас с Артуром назвали, будто мы брат и сестра близнецы. Можно ведь было, и разнообразить имена. Вы как считаете?

– Мхм, – пробурчал я и разглядывал полки с фотографиями. Улыбающаяся Нако с пожилым мужчиной японцем, скорее всего это и есть Кенджи – ее отец. Посередине красовалась большая фотография, Арлин, глава семейства, Нако и девочка помладше. – А у вас две дочери миссис Кусано?

– Три, а ты чего такой любознательный? – услышал я голос позади.

Я обернулся и увидел ту самую девчушку с фотографии, только она выглядела чуть старше.

– Я Джунко, а еще есть старшая сестра Сэйери. Ее имя означает небольшая лилия, то есть, когда растение начинает цвести, размер…

– Так, стоп. Джу… джун… – пытался я вспомнить ее имя.

– Джунко. Думаю, не трудно запомнить, всего шесть букв. Может, хочешь потренироваться, я недорого возьму за уроки, – хитро улыбнулась она.

Подросток, небольшого роста с черными распущенными волосами, с глазами точь-в-точь как у Нако. Черные густые брови, придавали ей какой-то шарм.

– Хорошо, я тебя понял. Я Дим На… Адамсон, – откашлялся я. – Журналист из Англии. Великобритания, знаешь такое государство?

– Знаю, не нужно меня учить. Поделено на четыре административно-политических деления: Уэльс, Англия, Шотландия и Северная Ирландия. Основано в…

– Джунко, дорогая, может хватить утомлять нашего гостя?! – улыбнулась мать Нако, когда вошла в гостиную и присела за столик.

– Ты не понимаешь мама, знания важнее всего, – начала пререкаться Джунко.

– У вас, довольно-таки, умная дочь растет. Отменно разговаривает на английском, – с этими словами я присел напротив.

– Джунко, иди в свою комнату, – повышенным тоном произнесла она.

– Иду, иду, – вяло ответила дочь.

Нужно сразу переходить к делу, без всяких прелюдий. Половина сделано, я здесь, осталось увидеть Нако. Не знаю, обрадуется она моему появлению или обозлиться.

– А где глава семейства? – спросил я не навязчиво.

– Кенджи? Эм… Он уехал, с Нако и Сэйери в Токио, – она немного запиналась и отводила глаза. – Но я вам могу рассказать все, что вас интересует.

– Хм, понимаете, я проделал такой долгий путь, чтобы лично встретится с Нако. У нас очень уважаемый журнал, и поэтому писать статью со слов родных я не могу.

Боже мой, я пролетел полмира, чтобы снова услышать об отсутствии Нако. Либо судьба испытывает меня, либо я просто-напросто неудачник.

– Простите, но это, к сожалению невозможно. Вам придется ждать их возращения пару месяцев. А это, думаю, при вашей профессии, слишком долго.

– Что ж, тогда я отправлюсь в Токио. Благо я начал привыкать к перелетам, – произнес я и встал из-за стола.

– Стойте, нет, этого нельзя делать. М-м… мо… мой супруг очень будет зол на ваше напористые действия. Я вас, конечно, понимаю, вы преданны своему делу. Но поймите и меня, Кенджи будет расстроен, что кто-то проявляет столь дикий интерес к моей дочери. И в итоге, ваше интервью окончится фиаско, – она нервно терла край своего подола.

Видимо, они готовятся к свадьбе и не хотят, чтобы что-то помешало этому. Да и опасения их оправданны. Журналист, с другой стороны Земли прилетел ради одного интервью. Стоило придумать историю лучше.

– Вы правы, миссис Кусано. В этом случае, я должен вас покинуть. Было приятно познакомиться. Пока, Джунко! – помахал я младшей дочери семейства.

– Ну, что вы так резко. Мне, правда очень неудобно и жаль, что вы проделали столь большой путь напрасно, – извинялась Арлин.

– Ничего страшного, как однажды сказал мой друг Колон: неважно когда, неважно где. Двое встретятся, если сильно тянутся друг к другу, – улыбнулся я на прощание и вышел за порог дома.

Что ж, Дим, все ниточки ведущие к Нако оборвались. Что предпринимать дальше, я не знаю. Видимо, на этом и должна закончиться история любви, которая даже не началась. Порой, даже у сильных духом людей наступает момент, когда они готовы упасть в пропасть по собственному желанию. Я купил пачку сигарет и присел на ближайшую скамью. Вытащив одну, остальное я выбросил в урну. В жизни никогда не курил, даже сторонился курящих людей. Меня воротило от них. Пожалуй, самое бесполезное изобретение человечества. Я поджег, сделал глубокий вдох и резко закашлял. Кашель был такой сильный, что прожгло горло.

– Мерзость! – пробурчал я и затянулся еще раз. Второй затяг дался намного легче.

Серое небо Саппоро наводило на негативные мысли. Нет, я не думал снова о суициде. Благо с того юношеского возраста я уже вышел и мозг давно вырос с размеров грецкого ореха.

Сигаретный яд медленно пропитался в мою одежду, в волокна моего тела, слегка ударив по пути в голову.

– Той самой доли секунд, – произнес я, глядя в небо.

– Каких секунд? – произнесла Джунко, подсев рядом со мной.

– Дурацких секунд, испортивших мою жизнь. Ты меня напугала.

– Ты знаешь, что от курения ежегодно умирает около пяти миллионов человек. И это только подсчитанные данные.

– Я не курю, это так, разбавляю бессмысленную жизнь. Тебе не кажется, что твои знания бегут далеко впереди твоего возраста?

– Нет, – непринужденно пожала она плечами. – Невозможно знать слишком много. Со своими сверстниками мне скучно. Их интересует только тренды, гаджеты, мода и прочий хлам.

– Ого, да ты умница. Чем-то похожа на меня. А психологию изучаешь? Хочешь расскажу о тебе по внешнему виду? – я пристально посмотрел на Джунко. – Так, ты большую часть времени проводишь за чтением либо поиском полезной информации в библиотеках или интернете. Тебе нравятся домашние животные, особенно коты. Тебе бы чаще чистить свой свитер от шерсти. От интенсивного поглощения знаний ты порядком испортила зрение, но носить очки для тебя позорно или стыдливо. Поэтому ты носишь линзы. Ты похожа на отца по характеру, в отличие от твоей сестры Нако. Немного замкнутая, по натуре своей интроверт. Не спрашивай, с чего я это все взял. Просто я тронулся умом в изучении людей, – улыбнулся я.

– Вау! Почти все правильно. Особенно про котов, я их обожаю. Ты либо окончательно свихнувшийся интроверт, либо ты действительно талантлив, раз замечаешь такие мелочи, о которых, и подумать нельзя.

– Если бы я был талантлив, наверное, использовал бы свои навыки для блага или обогащения, ну или, в крайнем случае, помощи людям. Не так ли?

– Что ты этим хочешь сказать?

– Я неизлечимо болен… – произнес я и дернул ее за нос.

– Ты ведь не журналист, да, Дим?

Я потушил сигарету о подошву своей обуви.

– Знаешь, – вздохнул я, – наверное, глупо скрывать дальше. Все равно из этой затеи ничего не вышло. Ты абсолютно права в своих догадках. Я не журналист, я просто влюбленный кретин, что перелетел земной шар ради любимого человека.

– А почему так получилось? Ты действительно приехал ради моей сестры? – удивленно спросила Джунко.

– Почему так получилось? Если так хочешь узнать, я расскажу. Представь, что ты каждый божий день просыпаешься с мыслью о ней. Ты чистишь зубы и, вглядываясь в свое отражение, думаешь о ней. Ты несешь свое бренное тело на ненавистную тебе работу, но думаешь о ней. Проводишь скучную, муторную жизнь, думая лишь о ней. Выслушиваешь наказы, жалобы, обиды, ненависть к себе, но стоишь уверенно на двух ногах, а в голове она. Уничтожаешь свое здоровье, которое тебе пригодилось бы в будущие годы, но тебе наплевать, ведь все мысли только о ней. Даже в каждом дыхании и сердцебиении – она! – я сделал паузу, взглянув на Джунко. – Но вдруг приходят люди в черных плащах реальности и уничтожают все, что может быть связано с ней. Стирают мысли, сжигают все собранные усилия за последние годы. Ты вырываешься, бежишь к ней, бежишь со всех ног, что есть силы. Она, увидев тебя, отворачивается, сказав, что слишком мало сил и чувств, ты приложил, чтобы быть с ней. И ты с пустой душой, протянутой рукой и избитыми коленями, глядишь ей вслед. А она… Она ушла, даже не окинув тебяпрощальным взглядом.

Джунко так внимательно слушала, что раскрыла рот, поглощая мой рассказ.

– Кто она, что так обращается с тобой? – произнесла она после минутной паузы.

– Мечта.

– Значит твоя мечта, это быть с моей сестрой? – спросила Джунко.

– А ты догадливая девочка. Да, но, к сожалению, не судьба. Мечта мечтой, но настала пора повернуть назад. Твоя сестра изменила меня, она чудо. Я пытался, но Нако выходит замуж и, как я знаю, уже помолвлена. Больше нет никаких шансов. Я, конечно, могу разбрасываться высокими фразами, что в любом случае двое будут вместе. И как последний глупец на Земле верить, что это и есть настоящая любовь. Но, к сожалению, я уже потерял всякую надежду.

Джунко отвернулась, опустив глаза, перебирала пальцами. Видимо, я расстроил маленькую девочку своей жестокой реальностью.

– Дим, ты уж прости, но у человека, у которого есть мечта, больше не может быть отговорок! – стукнула она меня в плечо и резко замерла. – Подожди, ты что-то говорил про свадьбу Нако?

Она захохотала, чуть не упав со скамьи. Не знаю, может Джунко просто потешалась надо мной. Бывает тип людей, которые получают наслаждение от страданий других.

– Джунко, успокойся, это не смешно, – нахмурившись бросил я.

– Свадьба? Да ты с ума сошел! – она перестала смеяться. – Помолвлена?! Ну, ты даешь, однако. Давно я так не хохотала. У вас в Англии все так шутят? Я бы переехала туда, а то мне здесь как-то не по себе жить.

– Так что смешного Джунко? Ближе к делу, – дергал я ее за плечи.

– Тише, тише. Моя мама тебе соврала и вся ее эта улыбка наигранна. Она говорит, что мы не должны думать о плохом исходе. Мы не должны плакать и печалиться, ведь еще рано. У моей сестры, Нако, врожденный порок сердца, понимаешь? И, иногда, я думаю, что лучше бы мне досталось эта болезнь, а не ей. Она ведь так любит жизнь, – Джунко грустно вздохнула, потирая глаза. – Так значит, Нако задержалась в Англии из-за тебя? Видимо, ты ей очень дорог, раз она оставалась там так долго. Пару недель назад у нее случился инфаркт, отец тут же приказал ей возвращаться. Он очень переживает за нее. Не так давно, мы нашли донорское сердце для пересадки. Представляешь, осталось ждать всего пять дней. И Нако снова будет с нами здоровая и счастливая.

Порок сердца? Так вот в чем дело. Нако, почему ты мне не говорила, почему врала, скрывала. Этот объясняет твой болезненный вид в тот день. А я, идиот. Я не мог догадаться, что что-то не так. Понять, что с тобой не все в порядке. Я притащил этот дурацкий букет цветов, злился на тебя, на твою историю с помолвкой. Ты придумала все это в надежде, что я не отправлюсь за тобой вслед.

– Алло, Дим, прием. Выйдите на связь. Тшшш! – махала перед глазами Джунко.

– Можешь рассказать, где она? Мне необходимо, скорее, к ней. У меня куча связей, море денег. Я смогу помочь, – внутри вновь вспыхнула надежда.

– Если ты поможешь, то я согласна тебя отвести. Пойдем, скорее.

Глава пятнадцатая

К моему счастью, к нашему приходу, отец Нако уже отправился домой. Джунко, недолго думая, провела меня в палату. Я снова услышал этот ненавистный пик, как тогда с Колоном. Нахлынули ассоциации со смертью. Сильно зажмурив глаза, я тотчас отбросил все негативные мысли прочь. С дрожащими руками, я медленно, шаг за шагом шел к Нако. Бледная и худая, она лежала на больничной кровати. Куча трубок, воткнутые в руку иглы. Количество всяческой медицинской аппаратуры наводило на плохие мысли.

– Нако, – произнес я шепотом, погладив ее по щеке.

В голове все перемешалось в одну невообразимую кучу. Некий сумбур охватил сознание, я не знал, что мне делать. Буквально пять минут назад, я разрабатывал план, что позвоню Бэну, подключу связи, и это ускорит доставку донорского сердца. А теперь стоя здесь, я не могу взять себя в руки. Джунко присела рядом со мной, положив голову на ладонь сестры.

– Нако. Как же долго я добирался до тебя, – шепотом проговорил я.

В палату вдруг резко вошел мужчина в белом халате. Он замер, увидев меня рядом с больничной койкой. А потом, видимо, успокоился, заметив Джунко.

– О, прошу прощения. Мистер Кусано недавно ушел, я думал, здесь никого нет. Коничуа, я главный хирург Киоши Хидеки, – протянул мне он руку.

– Я Дим Найт, друг Нако, – равнодушно бросил я.

– Доктор Хидеки, что там с сердечком для моей сестренки? – вмешалась Джунко.

– Эм, будет ровно через пять дней, как я тебе и обещал, – Он дернул ее за щечку.

– Слушай, Джунко, тебе пора домой отправиться. Родители будут волноваться, – произнес я.

– Никто ничего не будет. Не придумывай Дим, я хочу посидеть с сестрой.

– Ладно, доктор Хидеки, можно вас на разговор?

– Да, конечно, пройдемте в мой кабинет.

Оставшись с глазу на глаз с доктором Хидеки, я рассказал, кем являюсь на самом деле. Доходчиво объяснил, насколько влиятельна моя компания и, что деньги не вопрос, главное результат. Положительный результат.

– Все это замечательно мистер Найт. Но понимаете, ранее я сообщил мистеру Кусано о том, что у нас возникли некоторые проблемы. Скорее всего, Нако может не дожить до трансплантации. Сердце быстро слабеет, и аппараты жизнеобеспечения уже не справляются.

Что за бред?! Как это может не дожить?! Он с ума сошел!

– Стойте! Всегда же есть решение. Ждать всего лишь пять дней. Я не знаю, поставьте ей временно искусственное сердце.! – перебил я его, слегка повышая тон.

– Поверьте, этот вариант мы рассматривали в первую очередь. Дело в том, что искусственное сердце отторгается организмом Нако. И его применение, к сожалению, бесполезно в данном случае. А если говорить конкретно, срок у Нако – два дня и это максимум.

Я резко сорвался со стула и с яростью стукнул его рабочий стол. С криками, я снес руками все документы, лежащие на нем.

– Какого черта? – взорвался я.

– Прошу вас успокоиться, мистер Найт. Вне зависимости от вашего статуса или власти, прошу сохранять спокойствие. В противном случае, мне придется наложить запрет на посещение вами, нашей больницы.

Мое дыхание резко ускорилось. Сжав кулаки, я оперся на стол. Ярость внутри меня, так и норовила вырваться наружу. Сделав глубокий вдох, я попытался успокоиться.

– Так, тише, – пробормотал я.

Доктор Хидеки начал аккуратно собирать разбросанные листы. На удивление он сохранял спокойствие и невозмутимость.

– Вы уж простите, – проговорил я и опустился, чтобы помочь ему.

– Ничего страшного, отчасти я вас понимаю. В конце концов – это моя работа. Иногда я приношу хорошие вести, иногда плохие, но во всех случаях это правда, какая бы она не была, – спокойно проговорил он.

* * *

Весь следующий день, я провел в номере отеля. Я поднял на уши весь Бирмингем. Бэн обзванивал всех влиятельных друзей отца, главных врачей Великобритании, он даже добрался до министра Здравоохранения.

– Бэн, ну что там насчет моей просьбы? Ты связался с нужными людьми?

– Дим, мне нужно время. Ты звонишь мне каждые пятнадцать минут. Ты должен понимать, что за столь короткое время, вряд ли появятся новые сведения.

– Времени нет, Бэн! Пойми же это, наконец! – кричал я в трубку.

– Я прекрасно понимаю, Дим. Я делаю абсолютно все, что в моих силах, чтобы ускорить доставку донорского сердца.

– Так, если не можешь ускорить доставку, то найди новое. Любым доступным способом, купи, вырви, убей, но сделай это!

– Дим, я тебя понял, я постараюсь, – медленно проговорил Бэн.

– Быстрее Бэн! Ты должен стараться лучше! Не бывает ничего невозможного! – проорал я и бросил телефон в стену, вдребезги разбив его.

Я опустился вдоль стены и руками схватился за голову. Я начал рвать волосы, пытаясь притупить свою внутреннюю боль, физической. Куда испарилась справедливость?! Нако не может ждать пять дней, а я ничего не могу с этим поделать. Насколько же я жалок и бесполезен.

* * *

Я прогуливался вдоль набережной реки Тоехира, наслаждаясь красотами вечернего Саппоро. Остановившись у ограждения, я вглядывался в спокойную речную гладь. Никогда не понимал, каким образом вода придает непонятное умиротворение.

– Добрый вечер, молодой человек. Не одолжите огоньку дряхлому старику? – окликнули меня.

Я обернулся. Передо мной стоял пожилой человек, лет шестидесяти, азиатской внешности. Одетый в непримечательную одежку и со своеобразной шляпой на голове, он держал в руках помятую самодельную сигарету. Было примечательно то, что он разговаривал на чистом английском.

– Ничем не могу вам помочь, – ответил я, как можно вежливее.

– А могу ли я вам чем-нибудь помочь? – с этими словами он вытащил коробок спичек и поджег самокрутку.

Почему он просил у меня огня, если у него самого было чем поджечь. После непродолжительной паузы, сопровождаемой треском сжигаемого табака, я вновь направил взгляд в сторону реки.

– Знаете, я потерял себя в самом себе. Как бы это смешно не звучало. Я знаю, как меня зовут, и где живу. Знаю, кто я по образованию и на чем строю свою жизнь. Но я потерял себя. Странно, но все, что я впитал, как губка за всю мою недолгую жизнь, начинает казаться неестественным, фальшивым и наигранным. Как будто жизнь специально не дает мне выпрямить спину и расправить крылья.

Старик медленно втянул в себя очередную дозу табачного дыма.

– Жизнь – это дар. Жизнь – это поиск. Она никогда не даст тебе готовых ответов, но она заставит выучить уроки, которые невозможно прогулять. Жизнь не подаст тебе руку, она лишь вытянет ее, чтобы ты своими усилиями дотянулся до нее. Ответы в тебе, Дим, надо лишь найти их.

Стоп! Откуда он знает мое имя? Я резко обернулся, что разузнать его об этом.

– А теперь, тебе пора проснуться…

Я резко открыл глаза. Шея затекла от неестественной позы сна. Оказалось, от усталости, я не заметил, как уснул в сидячем состоянии у стены. Напротив меня лежал разбитый телефон. За окном проглядывался солнечный свет. Я аккуратно поднялся, пытаясь рукой разогнать кровь в мышцах шеи. «Нако» – промелькнула у меня в голове. Я собрал телефон, который, к моему счастью, включился. Накинув на себя плащ, я начал прикидывать план дальнейших действий.

– Хэй, Дим, – кричала Джунко, заметив меня на входе в больницу. – Ты чего такой поникший?

– Ничего, тебе показалось, – улыбнулся я. Уж кто-кто, но она не должна узнать о последних новостях насчет Нако. – Ты одна?

– Да, одна, родители уехали на работу, а я прогуливаю занятия. Я всю ночь не могла сомкнуть глаз. Знаешь, что я придумала?! Угадай, что я сделаю в первую очередь, когда сестра вернется домой? – заулыбалась Джунко.

– Вряд ли я угадаю, – как же она напоминало Нако.

– Я хочу огромную пиццу и такую же бутылку содовой. С Нако завалиться на огромный диван в пушистых тапочках и смотреть фильмы целый день, – представляла она, то и дело, размахивая руками.

– А мне место среди вас не найдется?

– Нет, я это придумала для нее, а не для тебя. Ты будешь с ней после меня. Я первая. Я ведь больше всех по ней скучаю. Ты только представь, какая она будет счастливая, когда очнется. Эх, ни на долю секунды, о ней не забываю.

Ее последние слова, словно камнем, обрушились на мою голову. Мне вспомнился недавний сон. Он так отчетливо отобразился в сознании, что меня передернуло. Старик, наш диалог, ответы во мне.

– Доли секунды?! – я замер, обдумывая все.

– Что доли? – переспросила Джунко.

– Ничего, – улыбнулся я в ответ. – Беги к Нако, а я тебя догоню, договорились?

– Хорошо, но ты ведь не уедешь от нас? Ты мне нравишься в принципе. Ты, наверное, единственный кто обращается со мной не как с ребенком, – застенчиво закрыла руками лицо Джунко.

– Если все получится, то уже точно не покину вас. Я всегда буду рядом. Будем каждый день есть мороженое и кататься на аттракционах, – улыбнулся я и обнял ее за плечи.

Джунко радостная забежала в больницу. Оставалось чуть меньше суток, нужно было разузнать, что получилось у Бэна.

– Алло, здравствуй. Как твои дела? Есть новости?

– «Я вторые сутки на ногах, Дим. Я обзвонил всех, кто хоть как-то мог повлиять на сложившуюся ситуацию. Дим, прости, я…»

– Остановись, Бэн. Это я должен попросить у тебя прощения, вчера я был на взводе. Конечно же, я понимаю, как много ты делаешь для меня. Раз ничего не получается, видимо сама судьба так распорядилась. Мы сделали все, что в наших силах.

– «Мне очень жаль, Дим», – еле слышно проговорил Бэн.

– Мне тоже очень жаль. Скоро увидимся, до встречи!

Я сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Неподалеку услышал детский смех. Мальчик и девочка бегали друг за другом, играя, по-видимому, в салки. На скамье чуть поодаль от них сидели пожилые люди, о чем-то оживленно беседуя. Небольшая группа людей, с фруктами и коробками наперевес, шли к парадному входу больницы. Всегда радовало, что около таких зданий много деревьев и зелени вокруг. Этот шелест листьев в кронах деревьев придавал некую легкость и умиротворение. Даже гул проезжающих машин, не мог испортить покой, что дарует природа. Решиться на такое действительно тяжело, но оттого и поступок, который совершаешь, кажется сильнее. Переступить через себя, через страхи порой очень сложно. Но приходит время выбирать, главное не оплошать при выборе. Жизнь – наше отражение в большом зеркале этого мира, а мы стоим с закрытыми глазами и не можем увидеть и разгадать тайну, которой на самом деле нет.

Глава последняя

Говорят, что космос бесконечен. Что нет конца и края ему. В итоге, получается, мы ничтожно малы, по сравнению с его масштабами. Так почему тогда, мы не стремимся обогнуть такую же столь ничтожную планету, под названием Земля. Вы скажете, что не мы такие, а жизнь такая. И будете правы по-своему. Люди привыкли плыть по течению, не задумываясь, в чем заключается смысл этой самой жизни. В чем заключается счастье и к чему вообще нам «счастье». Где отыскать ключ от нужного замка, или как подобрать замок под необходимый ключ. Может людям просто-напросто это ни к чему. Легче на сто процентов освоить что-то одно, нежели стремиться познать все и вся. Но к чему мы из века в век пытаемся что-то освоить? К чему становится инженерами, и при этом ничего не знать о мировой экономике? Тратить годы на изучение инновационных технологий и совсем ничего не смыслить в сельском хозяйстве. Учиться игре на скрипке и при этом не задумываться об искусстве кинематографа. Наверное, мы этого никогда не узнаем. Ведь вот уже несколько тысячелетий нашего существования мы ищем ответы на вопросы, которые сами же себе придумали. То есть вопросы, которые не имеют определенного ответа. Но с другой стороны в этом ведь вся прелесть, прелесть незнания. И от этого незнания каждый из семи миллиардов человек ищет свой ответ. Свой ответ на свой же поставленный вопрос. Отчего понятие счастья для каждого свое. Нет двух одинаковых поисков, двух одинаковых вопросов, двух одинаковых результатов. Вот он весь ответ – в незнании. Тогда, следовательно, не зная, бесконечен ли космос или нет, мы сами рисуем себе границы. Для кого-то они очерчены в пределах города, а для кого-то предела просто не существует.

Я немного поерзал, стараясь не шуметь.

– Доктор Хидеки, можно задать вам вопрос? – спросил я.

– Да, Дим, конечно спрашивайте. Охотно отвечу.

– Вы, верно, посчитаете меня немного инфантильным человеком, но как думаете, что там?

– Вы имеете в виду, что там после смерти?

– Да, именно.

– Ну, я как человек нерелигиозный, думаю, что ничего. Абсолютная пустота и все. Особо стараюсь не задумываться о таких вещах. Предпочитаю жить сегодняшним днем, – ответил он, перебирая инструменты.

– Как-то не очень весело это прозвучало. Вы умеете поддержать человека, – засмеялся я.

– Ну, простите, я по своей натуре реалист, – коротко отрезал доктор.

– Ничего страшного, я сам ничего даже предположить не могу. Раньше было плевать, честно говоря, а сейчас вот задумался.

Холодный белый свет в палате сильно резал глаза, отчего приходилось время от времени щуриться. Нако лежала в пару метрах от меня. Бледная, будто смерть уже целует ее в губы. Но при этом все такая же прекрасная, как в первый день нашего знакомства. Я так желал в данный момент, увидеть ее улыбку. Хотя бы еще один раз. Хотя бы на долю секунды. Я ничего так никогда так не хотел ничего, как сейчас. Над головой слышались голоса, что-то бурно обсуждали на японском. Я их не понимал и был рад этому. Хирургические инструменты шумно перебирались медсестрами, будто столовые приборы готовили к ужину. От этих мыслей меня бросило в дрожь.

– Доктор Хидеки, можно вас на секунду?

– Вы на удивление в хорошем настроении, мистер Найт, – улыбнулся Киоши.

– Да, я сам удивлен. Какая-то неимоверная легкость внутри меня, будто отгоняет все страхи.

– Это правильно, Дим. Вы точно решились на это? Есть еще возможность повернуть назад, – сказал он и отошел в сторону, чтобы на него надели перчатки.

– Я проделал столь долгий путь не для того, чтобы убежать в последний момент. Слишком много сказано, слишком много предстоит, – произнес я и уставился в потолок палаты. – Вы же знаете, Нако. Одна ее улыбка дороже всех моих прожитых лет.

В ответ доктор Хидеки одобрительно кивнул, натянув на лицо маску.

Нако Кусано. Я так и не сказал тебе, что у тебя изумительное имя и фамилия. Хотя была бы Нако Найт. М-да. Звучит ужасно. Может, оно и к лучшему. Я всей душой надеюсь, что тебе понравится домик, который я попросил Бэна купить для Джунко.

Замечательная у тебя сестренка. А что тебе, Нако? Тебе я оставил все свое состояние и свою компанию, Бэн присмотрит за ней. Он славный малый, уверен, вы сдружитесь. Надеюсь, ты пустишь эти бесполезные банкноты в нужное русло. Ты меня не подведешь, я знаю. У тебя милая и добрая мама, очень жаль, что не познакомился с твоим отцом. Хотя узнав о нем по рассказам твоей матери и Джунко, честно говоря, начал побаиваться его.

Я засмеялся, чем привлек внимание Киоши.

– Мистер Найт, вы в порядке?! Мы, пожалуй, начнем. Готовы? – произнес доктор Хидеки и положил руку мне на плечо.

– Чем чаще вы спрашиваете, тем нагоняете больше страха, – ответил я, шутя.

– Я понял, прости, – проговорил он и дал указания своим ассистентам.

Одна из помощниц вонзила холодное лезвие иглы мне в руку. Я почувствовал, как препарат общей анестезии медленно заполз в мою кровь. Некий холодок пробежал по телу, словно волна мурашек накрыла каждый миллиметр моей кожи от неизбежности настоящего.

– Дим Найт, хотел бы признаться, что за всю жизнь, я не встречал столь благородного человека. Вы отдаете свое сердце Нако, чтобы она продолжила жить. Не это ли настоящая любовь?! Пожертвовать собой, ради другого человека. Каким бы я не был скептиком, вам точно уготовано место в раю.

– Хэй, доктор, – улыбнулся я. – Вы же недавно говорили, что там пустота?

– Для таких как вы, там построили рай, я вас уверяю, – он пожал мне руку.

К сожалению, ответным рукопожатием я ответить не смог. Тело начало неметь, отчего я практически перестал что-либо чувствовать. Язык отсох, я даже пошевелить им не мог. Видимо, я уже сказал свои последние слова. Ну что ж, Нако, не злись на меня сильно, когда узнаешь, что я сделал. Джунко была права, ты действительно заслуживаешь того, чтобы прожить долгую счастливую жизнь. А что до меня, то моя жизнь – пустой зал, один выход, одна песня. И я очень рад, что я действительно для чего-то сгодился.

По щеке предательски скатилась слеза. Я пытался зажмуриться, чтобы никто не заметил этого. Почему-то было немного стыдно. Господи, надеюсь там, куда я попаду, нет боли, нет слез, нет судьбы и прошлого. Там будем только образ Нако, я и весна. Мы закроемся изнутри в этой небесной лазури, нас не найдут там, все простят и все поймут. Не будет больше снегопадов и вьюг, уйдут холода, и весна будет с нами навсегда.

Перед глазами мутнеет. Я уже не разбираю голосов в палате. Я хотел повернуть голову, чтобы последний раз взглянуть на нее. Я приложил все усилия, противоборствуя действию наркоза, и протянул руку в ее сторону. Нако, нет, Нако, я не умру, ты не бойся. Я всегда буду жить частичкой в тебе. Буду неутомимо биться, покуда хватит сил. Иногда буду побаливать, если часто будешь вспоминать обо мне. Буду безумно колотиться от каждой твоей улыбки, что появится на твоем лице. Ты главное улыбайся чаще, это все что мне нужно. И не забывай меня никогда, с кем бы и где бы ни была. Некоторым необходима целая жизнь, чтобы понять все то, что я понял за то короткое время, что мы с тобой знакомы. Я отдаю тебе самое дорогое, что есть у любого человека. Я отдаю тебе свой мир.

Нако, ты мой чертов космос.

* * *

В книге использованы:

– В оформлении обложки использована фотография автора Mitja Kobal «let the star(s) within shine bright like hell!» с https://www.flickr.com/photos/cwithe/8338583953/sizes/l

– В книге использована иллюстрация автора Kent Macdonald "The Ties That Keep Us Bound" с https://www.flickr.com/photos/kentmacdonald/16173563699/

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава последняя