Ведьма [Ян Сергеевич Сущевский] (fb2) читать постранично, страница - 2

ненависть глубже, а боль от удара кнутом куда мучительнее. Однажды Мэри запачкала своей нечестивой кровью платье. Отец колотил ее с такой силой, что от боли потемнело в глазах, а потом, вдруг, боль растворилась вместе со всеми мыслями. Осталась пустота и дрожь. Если бы в тот момент ее повесили, как мать, Мэри была бы счастлива.

А через пару часов ветер стихал. Но, все же, крик не исчезал полностью. Он оседал на крышах домов, как роса и еще долго звучал в тишине.

Мэри и Николас продвигались все глубже в лес. Ближе к городу росли сосна и дуб. Но чем дальше, тем больше незнакомых деревьев попадалось, а в воздухе все время ощущался едва уловимый сладковатый терпкий аромат.

Твердая почва стала мягче. Шаги приобрели чавкающее звучание. Поначалу едва заметное, но с каждым шагом оно становились громче. Стоило наступить чуть сильнее, потерять равновесие, вложить чуть больше веса и нога так и норовила увязнуть в мягкой почве. Началась топь, идти стало куда тяжелее. Кое-где по пути встречались колючие кусты. Мэри бы поклялась, что они тянутся к ней, вытягивают ветки, лишь бы зацепиться за плоть иголками. Мэри велела Николасу обходить кусты и переступать выглядывающие из под воды ветки.

Топь разрасталась. Вокруг остались только гнилые деревья, сухие пни, да мутная зеленая вода. Редкие до этого кусты стали попадаться чаще. Каждый шаг давался с огромным трудом. Грязь засасывала ноги, приходилось их силой вырывать, чтобы сделать еще один шаг. Несколько раз Мэри поправляла соскальзывающие с ног башмаки, но те все равно потерялись. Застряли где-то на дне. Сначала башмак слез с правой ноги, затем с левой. Потерялись так незаметно, что Мэри поняла это только когда склизкая почва забилась под ногти. Мэри закатала рукава и попробовала нащупать обувь, но безрезультатно. Пришлось идти босиком. Иголки кустарника впивались в кожу стоп. Николас остановился и поднял над водой сначала одну ногу, затем вторую. Он тоже был босым.

Мэри знала, что нужно пройти топь, она видела это во снах, но в них не было кустарника. Уже в реальности его ветви тянулись к Мэри и Николасу. Рвали одежду, царапали ноги до кровоточащих ран. Еще немного и ветви бы забрались под кожу. Еще немного и она бы сдалась. Мысли вернуться обратно в город появились незаметно, будто мухи над сгнившей едой, с каждым шагом они все назойливее жужжали над ухом. Но, к счастью, первым сдался Николас. Он остановился и заплакал. Тихо, тихо. Чужая боль помогла Мэри отвлечься от своей. По Николасу было видно, что он при всем желании больше не сможет идти. Мэри успела взять его на руки прежде, чем дотянулся кустарник. Еще немного и лес захлопнет пасть. В состоянии близком к лихорадочному помутнению, она несла брата сквозь топь, пока не почувствовала под ногами твердую землю.

Мэри выронила брата, и обессиленная упала на землю. Руки сводило от напряжения. Ноги болели от ран. Пару минут она неподвижно лежала и слушала тихие всхлипы брата. В голове жужжала мысль – может быть вернуться домой. Если попросить прощения, если встать на колени и долго умолять, то, может быть, отец ее простит. Прежде накажет, изобьет до кровавых соплей, а затем, может быть, простит. И жизнь вернется на круги своя.

Мэри приподнялась и оглядела покрытые иголками ноги. На них не было живого места. Мэри пальцем дотронулась до одной из иголок, ощупала ее и, сжав зубы, с тихим стоном вынула. Боль такая, будто порезалась ножом. Неприятно, но быстро. Одну за другой, резкими движениями, Мэри вынула оставшиеся иголки. Несмотря на аккуратность, из открывшихся ран тонкими ручейками потекла кровь. Закончив, Мэри занялась Николасом. Он больше не плакал, просто сидел рядом и смотрел куда-то вдаль. Несколько иголок на нем застряли в плотной рубашке рядом с шеей. Мэри легко их скинула. С остальными пришлось повозиться. Николас сильно дергался. На последней иголке Мэри и Николас одновременно громко выдохнули.

Мэри легла на холодную землю. По крайней мере она должна была быть холодной, как и всегда в этих краях, что зимой, что летом. Сейчас же, под тенью густых крон, от земли шло необычное тепло. Мэри разморило. Стало уютно, будто листья и трава превратилась в мягкую постель. Даже боль в ногах исчезла. Голова осталась совершенно пуста. Без мыслей о доме, без сожалений, без страха. Мэри чувствовала пульсацию под землей, похожую на сердцебиение. В глубине бурлила кровь. Воткни Мэри в землю нож, то, должно быть, кровь брызнула бы маленьким фонтаном.

Перед глазами возникла мама. Ненастоящая, просто сон наяву, как иногда бывает. Мама присела рядом и погладила ее по голове. Ребенком Мэри этого не любила, считала себя слишком взрослой для нежностей. А теперь безумно хотелось, чтобы кто-нибудь погладил ее по голове, только по-настоящему. Мэри почувствовала как из глаз потекли слезы. Совсем немного. Всего лишь пара капель.

– Он близко.

Мэри подскочила от неожиданности. Голос казался знакомым, но и в тоже время чужим, слишком реальным. Рядом никого не было, даже брата. Если Николас сбежал, то