Вокруг света в 80 дней [Жюль Верн] (fb2) читать постранично, страница - 3

службе.

Сказав это, Филеас Фогг поднялся, взял левой рукой шляпу, движением автомата надел ее на голову и вышел из комнаты, не прибавив больше ни слова.

Паспарту слышал, как наружная дверь хлопнула: это вышел его новый хозяин; затем она хлопнула второй раз: это ушел его предшественник Джемс Форстер.

Паспарту остался один в доме на Севиль-Роу.

Глава II

^{Паспарту нашел наконец свой идеал}

— Честное слово, — промолвил немного ошарашенный Паспарту, — таких молодцов, как мой новый хозяин, я встречал только у мадам Тюссо^[13].

Надо сказать, что «молодцы» мадам Тюссо — это восковые фигуры, весьма популярные в Лондоне, которым, действительно, недостает только дара слова, чтобы стать живыми.

За несколько минут разговора с Филеасом Фоггом Паспарту успел, хотя и бегло, но достаточно подробно разглядеть своего хозяина. Это был мужчина на вид лет сорока, высокого роста, с красивой и благородной внешностью, которую не портила некоторая дородность, с белокурыми усами и бакенами; на лбу — ни одной морщины, цвет лица матовый, зубы безукоризненные. Казалось, он в большой степени обладал тем, что физиономисты^[14] называют «спокойствием в движении», — свойством, присущим тем людям, которые больше делают, чем говорят. Спокойный, флегматичный, с ясным, ровным взглядом, он представлял совершенный тип хладнокровного англичанина, каких немало встречается в Соединенном королевстве. Во всех жизненных обстоятельствах такой человек остается тем же уравновешенным существом, все части тела которого правильно соразмерены, столь же прекрасно выверенным, как хороший хронометр. И действительно, Филеас Фогг олицетворял точность, что было ясно по «выражению его рук и ног», потому что у человека, так же как и у животных, конечности являются лучшим выражением его страстей.

Филеас Фогг был из тех математически-точных людей, которые никогда не спешат и всегда поспевают вовремя, экономя при этом каждое движение. Он не делал ни одного лишнего шага и шел всегда напрямик, никогда не глазел по сторонам и не позволял себе ненужных жестов. Его ни разу не видели взволнованным или растерявшимся. Это был самый неторопливый человек в мире, но тем не менее он никогда не опаздывал. Неудивительно, что он жил одиноко и, если можно так выразиться, вне всяких общественных связей. Он знал, что в жизни приходится тереться между людьми, а так как трение замедляет движение, он держался от людей в стороне.

Что же касается Жана, по прозвищу Паспарту, истого парижанина, то он вот уже пять лет жил в Англии в должности слуги и тщетно искал себе хозяина, к которому мог бы привязаться.

Паспарту не походил ни на одного из тех Фронтенов или Маскарилей^[15], которые ходят, задрав нос и подняв плечи, и ведут себя, как бесстыдные наглецы. Нет, Паспарту был честный малый, с приветливым лицом и пухлыми губами, всегда готовыми что-нибудь попробовать или кого-нибудь поцеловать, кроткий, услужливый парень, со славной круглой башкой, в обладателе которой хочется видеть друга. У него были голубые глаза, румяные щеки, такие толстые, что он мог любоваться собственными скулами, широкая грудь и мощная мускулатура. Он отличался геркулесовской силой, которую развил еще в молодости постоянными упражнениями. Его темные волосы были слегка всклокочены. Если скульпторы античной древности знали восемнадцать способов укладывать волосы Минервы^[16], то Паспарту знал лишь один способ укладывать свои: два-три взмаха гребешком — и прическа готова.

Сказать заранее, уживется ли этот экспансивный парень с пунктуальным Филеасом Фоггом, не позволяло самое элементарное благоразумие. Будет ли Паспарту тем аккуратным слугой, какой требовался его хозяину? Это можно было проверить только на практике. Проведя, как известно, довольно бурную молодость, Паспарту жаждал теперь покоя. Наслышавшись об английской методичности и о вошедшем в поговорку хладнокровии английских джентльменов, он отправился искать счастья в Англию. Но до сих пор судьба ему не благоприятствовала. Он нигде не мог прочно устроиться, хотя сменил уже десять домов. Всюду хозяева были своенравны, неровны в обращении, искали приключений или часто переезжали с места на место. Это не могло удовлетворить Паспарту. Его последний хозяин, член парламента, молодой лорд Лонгсферри, после ночей, проведенных в «устричных залах» близ Хай-Маркета^[17], возвращался весьма часто домой на плечах полисменов. Паспарту, желая прежде всего сохранить уважение к хозяину, рискнул высказать ему по этому поводу несколько почтительных замечаний, которые, однако, были приняты недоброжелательно, и Паспарту покинул его.

В это время он узнал, что Филеас Фогг, эсквайр, ищет слугу. Он навел справки об этом джентльмене. Человек, который ведет столь правильный образ жизни, всегда