Так начиналась жизнь [Юрий Александрович Леонтичев] (fb2) читать постранично, страница - 2

Шамурат:

— Землю нам дадут. Помощь семенами государство окажет.

Батыр не пошел: отвык от дехканской жизни. В семь лет остался сиротой. Воспитывать его взялись соседи. Но их жалости к мальчику хватило не надолго. Отвели они его затем в город и сдали чайханщику — желтолицему кривоногому, человеку.

Сперва Батыр работал за харчи. Прислуживал посетителям, колол дрова, подметал пол и вытряхивал тяжелые кошмы.

Люди, сдавшие Батыра на работу, заглянули к чайханщику через год. Батыр, узнав их, обрадовался, подбежал, ожидая расспросов. А они не стали с ним разговаривать, направились прямо в заднюю комнатку к хозяину.

Когда они ушли, чайханщик подозвал Батыра и жестоко его избил, приговаривая:

— Меня надули!.. Какие бесчестные люди?! Мне пришлось заплатить твоим бывшим хозяевам.

Так продолжалось несколько лет. Из аула приходили за деньгами, чайханщик ругался, грозился прогнать мальчика, но уступал. Люди уходили, завернув в тряпочку бумажные рубли. Хозяин же в такие дни бил Батыра.

— Долго еще нам идти? — тихо спросила Алима.

— Устала?

Батыр оглядел степь. Кругом была темная и холодная равнина. Но вот в чьем-то доме, у самой дороги, мигнул огонек. Когда подошли ближе, проступил силуэт постройки с большой шапкой на крыше. То лежала трава, заготовленная скоту на зиму.

— Зайдем, обогреемся? — предложила Алима.

У нее очень мерзли ноги и во всем теле ощущалась такая усталость, что хоть садись в снег и плачь.

— Нельзя нам туда заходить! — воскликнул Батыр. — Твой отец станет всех расспрашивать... Он побывает и в этом доме.

Алима, вздрогнув, прижала руки к груди.

Она сумела представить себе, что произойдет, если отец ее разыщет. Страх придал силы, девушка пошла быстрее.

Бесконечной казалась дорога. Она то поднималась, вползая по деревянным мосткам на высокие берега каналов, то вновь опускалась в ложбины, к возделываемым полям.

Алима оступилась раз, другой. Вот она присела на корточки в снег. Ноги были словно из дерева — тяжелые, непослушные. Батыр опустился рядом. Замер, обняв ее за плечи. Мороз пробирался под халат, и Батыр, встряхнув Алиму, сказал:

— Вставай! До света нам надо обязательно быть на месте.

Алима не шевельнулась, она продолжала сидеть, уткнув лицо в колени. Теплое дыхание согревало ей нос, щеки.

Тогда Батыр поднял ее на руки. Ноша для него не была тяжелой, и он зашагал с ней по дороге.

2

Семья Балтабая-ага укладывалась на ночь на полу большой комнаты. Укрывались все одним одеялом. В этот раз Балтабай-ага беспокойно ворочался, что-то бормотал во сне. Потом, натянув повыше одеяло, накрылся им с головой, но холод все равно заставлял биться в неприятном ознобе. Балтабай-ага проснулся. Долго лежал с открытыми глазами, напряженно рассматривая невидимый в ночи потолок.

— Инжи! — позвал он жену.

Она не ответила. Балтабай-ага, высвободив из-под одеяла руку и нащупав спящую рядом жену, толкнул ее.

— Инжи, проснись! — повторил он. — У нас холодно так, будто двери распахнуты. Проверь.

Инжи поднялась и направилась к выходу. Убедилась, что дверь, ведущая в прихожую, была закрыта. Но в широкую щель из-под нее поддувал морозный ветер. Инжи, поеживаясь, ступила дальше, в прихожую, и увидела вместо наружной двери большое светлое пятно — то был снег, который пробился в помещение с улицы. Инжи с трудом притворила распахнутую дверь, накинула на пробой цепь и начала шарить рукой в снегу. Искала обточенную палочку, чтобы вновь приладить ее в пробое.

— На дворе снег, — сказала Инжи мужу, вернувшись. — И дверь у нас не закрыта.

Думать о том, почему так случилось, Инжи не стала. Это уж дело мужа. Ее ведь послали узнать. Она и узнала.

Заснуть Балтабай-ага больше не смог — ворочался, кряхтел. Холод, стоявший в комнате, заставил его снова вспомнить о двери. «Если она осталась открытой, то значит кто-то ушел и не вернулся, — принялся рассуждать старик. — Тогда кто? Жена? Она не выходила. Дочь!..»

— Инжи, а Инжи?! Посмотри, на месте ли Алима?!

Не желая быть дольше в неведении, Балтабай-ага поднялся и сам начал высекать огонь.

— Нашла? Ну, нашла?! Отвечай! — крикнул он жене, больно ударяя в спешке себя по пальцам металлической пластинкой.

Трут, наконец, загорелся. Но Балтабай-ага к тому времени все уже понял. Отбросил едко дымящую веревку подальше на пол, схватился за голову.

— Вай, какое горе! О-о-о, всемогущий аллах!

Инжи подобрала трут и, неторопливо раздув его, зажгла коптилку. Ее лицо было бесстрастно.

— Моя последняя надежда! — стонал старик. — Калым, я хотел за нее взять хороший калым...

Балтабай-ага быстро вскочил на ноги, глаза его зажглись гневом, зло тряслась седая бородка. Он выбежал из комнаты, а вернулся с поднятым над головой топором. Увидев, что жена испуганно от него попятилась, затопал ногами и визгливо крикнул:

— Халат мне! Сапоги!

Решение пришло мигом. Надо сейчас же разбудить соседа и