Испытание [Нисон Александрович Ходза] (fb2) читать постранично, страница - 3
- Испытание 632 Кб, 138с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Нисон Александрович Ходза
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (53) »
— и за горло! Он даже не пошатнулся: ослабел я в тюрьме, совсем силенок не стало. Оттолкнул меня усатый поручик, сам командует:
«Волоки его, ребята!»
Схватили меня, потащили из камеры. В коридоре смотрю — тащут меня свои же товарищи-подпольщики.
«Шагай быстро! — кричат. — Дел еще по горло».
А поручик — раз! — и сорвал с себя усы. Бог ты мой, да это же Ваня Коробов! Дальше — как в кино! Освободили наши подпольщики двадцать большевиков. Ушли мы в горы, и много неприятностей имел потом от нас Черный барон Врангель. А Ваня Коробов получил с тех пор подпольную кличку — Поручик. — Тимофей Петрович глубоко вздохнул. — Давненько не видел я Ваню. Шестнадцатый год пошел, как расстались…
— Значит, он спас тебя? От смерти?
— Спас… И ты должен всегда об этом помнить. Потому что нет большего греха, чем неблагодарность.
Юрась был убежден, что дядя Иван — высокий, широкоплечий, с густыми черными усами. А Коробов оказался невысоким, светловолосым, быстрым в движениях, а что касается усов, то их у него не было. — Сбрил перед отъездом, — уверял он. — Боялся, что Тимофей набросится! Владлен на отца не походил. Темные густые волосы его вились мелкими завитками, большие черные глаза смотрели внимательно и как будто печально. — Вылитая Юлия! — восклицал Тимофей Петрович. — Твоего — ничего! — Он смотрел на ребят и удивлялся: — Какие хлопчики! Мы с тобой такими же были, когда встретились в школе. Помнишь, Иван? — Эва придумал, — «такими»! Куда нам до них. Они вон театры свои имеют, пионерские дворцы, лагери, газеты, видишь, у них имеются собственные, кружки разные. Мой Владька фехтованьем занимается. Подумай только! — То верно! Мы в их годы даже и не знали про такое. Фехтовали не рапирами, а кулаками больше. Помнишь наши драки?! Юрась и Владик сидели в соседней комнате, они слышали, как отцы их, предаваясь воспоминаниям, то и дело взрывались смехом. Мальчики никак не могли понять, что их так веселит. — Помнишь, — спрашивал Тимофей Петрович, — ты в чужой виноградник ночью залез, а сторож всадил тебе пониже спины заряд крупной соли? Ох и визжал ты! — Конечно, помню! — кричал полковник, и оба заливались смехом. — А помнишь, как ты с лодки нырял? — Это когда же? — Когда о камень головой трахнулся! — Я думал… я думал, — доносится сквозь смех голос Ивана Васильевича, — я думал, что у меня черепушка треснула! А помнишь, как ты схватил кол по русскому? — Это когда же? — Неужели не помнишь? На уроке чтения. Там в конце предложения стояли буквы: «и т. д. и т. п.». Учитель спрашивает: «Скажи, Марченко, что означают эти буквы — „и т. д. и т. п.“? Знаешь ли ты их значение?» Ты нахально отвечаешь: «Знаю. Это сокращенно означает: „И таскать дрова и топить печь!“ Он тебе и вляпал кол! На этот раз засмеялись и ребята… — Веселый у тебя батька! — сказал Юрась. Он еще не знал, о чем говорить с ленинградским гостем, но ему хотелось сказать Владику что-нибудь приятное, и он сказал: — Дядя Иван спас моего отца от смерти… — Знаю, папа рассказывал. Он говорит, что дядя Тима — герой. Белые его пытали, а он ничего не сказал им. Белые говорят: „Выдашь коммунистов — освободим. Не выдашь — повесим“. А он говорит: „Вешайте, только скорее, пока вас самих не повесили!“ — Про это батя мне не рассказывал… — О чем я не рассказывал? — Мальчики не заметили, как появились в комнате их отцы. В глазах Тимофея Петровича еще не угас веселый блеск. — О чем же я тебе не рассказывал? — снова спросил он. — Владик говорит, что ты герой! — выпалил Юрась. Тимофей Петрович рассмеялся. — Какой я герой? Герои, знаешь… Это люди особые… — Особые? — переспросил Иван Васильевич. — Ну, значит, 'ты особый. Тогда, в Крыму, ты вел себя геройски… — Обстоятельства так сложились, Ваня. Случайность… — Какая случайность? — Ты же знаешь, контрразведка схватила. Попал в переделку. При чем тут геройство? — Слушай, друг! — голос Ивана Васильевича звучал недовольно. — Такая скромность никому не нужна. Пусть дети знают, кто их отцы. С кого же им брать пример, как не с отцов? А? Разве я не прав? — Ну уж это ты того… Есть у нас, слава богу, с кого брать пример: Щорс, Чапаев, Фрунзе… — Не Щорс, а мы в ответе за наших детей. Если мой Владька окажется трусом, кто ж в этом будет виноват — Фрунзе? Чапаев? Ерунда! За детей отвечают отцы, в первую очередь отцы! — С этим я не спорю… — Тогда нечего скромничать. — Иван Васильевич посмотрел на Юрася: — Гордись своим батькой, старик! — Ах, Иван. Ну правда же… Тимофей Петрович был смущен и, чтобы скрыть смущение, сердито спросил ребят: — Что вам торчать в хате? Мало в лесу места? — И верно, — поддержал Иван Васильевич. — А ну, кругом марш! — Мы построим в лесу шалаш! — сказал Юрась. — И чтобы спать там!.. — Славная затея! Как ты считаешь, Иван? — Разрешить и одобрить! — Вот и ладно! Топор, лопата, пила — в сарае. Чтобы к вечеру все было готово!
Юрась был убежден, что дядя Иван — высокий, широкоплечий, с густыми черными усами. А Коробов оказался невысоким, светловолосым, быстрым в движениях, а что касается усов, то их у него не было. — Сбрил перед отъездом, — уверял он. — Боялся, что Тимофей набросится! Владлен на отца не походил. Темные густые волосы его вились мелкими завитками, большие черные глаза смотрели внимательно и как будто печально. — Вылитая Юлия! — восклицал Тимофей Петрович. — Твоего — ничего! — Он смотрел на ребят и удивлялся: — Какие хлопчики! Мы с тобой такими же были, когда встретились в школе. Помнишь, Иван? — Эва придумал, — «такими»! Куда нам до них. Они вон театры свои имеют, пионерские дворцы, лагери, газеты, видишь, у них имеются собственные, кружки разные. Мой Владька фехтованьем занимается. Подумай только! — То верно! Мы в их годы даже и не знали про такое. Фехтовали не рапирами, а кулаками больше. Помнишь наши драки?! Юрась и Владик сидели в соседней комнате, они слышали, как отцы их, предаваясь воспоминаниям, то и дело взрывались смехом. Мальчики никак не могли понять, что их так веселит. — Помнишь, — спрашивал Тимофей Петрович, — ты в чужой виноградник ночью залез, а сторож всадил тебе пониже спины заряд крупной соли? Ох и визжал ты! — Конечно, помню! — кричал полковник, и оба заливались смехом. — А помнишь, как ты с лодки нырял? — Это когда же? — Когда о камень головой трахнулся! — Я думал… я думал, — доносится сквозь смех голос Ивана Васильевича, — я думал, что у меня черепушка треснула! А помнишь, как ты схватил кол по русскому? — Это когда же? — Неужели не помнишь? На уроке чтения. Там в конце предложения стояли буквы: «и т. д. и т. п.». Учитель спрашивает: «Скажи, Марченко, что означают эти буквы — „и т. д. и т. п.“? Знаешь ли ты их значение?» Ты нахально отвечаешь: «Знаю. Это сокращенно означает: „И таскать дрова и топить печь!“ Он тебе и вляпал кол! На этот раз засмеялись и ребята… — Веселый у тебя батька! — сказал Юрась. Он еще не знал, о чем говорить с ленинградским гостем, но ему хотелось сказать Владику что-нибудь приятное, и он сказал: — Дядя Иван спас моего отца от смерти… — Знаю, папа рассказывал. Он говорит, что дядя Тима — герой. Белые его пытали, а он ничего не сказал им. Белые говорят: „Выдашь коммунистов — освободим. Не выдашь — повесим“. А он говорит: „Вешайте, только скорее, пока вас самих не повесили!“ — Про это батя мне не рассказывал… — О чем я не рассказывал? — Мальчики не заметили, как появились в комнате их отцы. В глазах Тимофея Петровича еще не угас веселый блеск. — О чем же я тебе не рассказывал? — снова спросил он. — Владик говорит, что ты герой! — выпалил Юрась. Тимофей Петрович рассмеялся. — Какой я герой? Герои, знаешь… Это люди особые… — Особые? — переспросил Иван Васильевич. — Ну, значит, 'ты особый. Тогда, в Крыму, ты вел себя геройски… — Обстоятельства так сложились, Ваня. Случайность… — Какая случайность? — Ты же знаешь, контрразведка схватила. Попал в переделку. При чем тут геройство? — Слушай, друг! — голос Ивана Васильевича звучал недовольно. — Такая скромность никому не нужна. Пусть дети знают, кто их отцы. С кого же им брать пример, как не с отцов? А? Разве я не прав? — Ну уж это ты того… Есть у нас, слава богу, с кого брать пример: Щорс, Чапаев, Фрунзе… — Не Щорс, а мы в ответе за наших детей. Если мой Владька окажется трусом, кто ж в этом будет виноват — Фрунзе? Чапаев? Ерунда! За детей отвечают отцы, в первую очередь отцы! — С этим я не спорю… — Тогда нечего скромничать. — Иван Васильевич посмотрел на Юрася: — Гордись своим батькой, старик! — Ах, Иван. Ну правда же… Тимофей Петрович был смущен и, чтобы скрыть смущение, сердито спросил ребят: — Что вам торчать в хате? Мало в лесу места? — И верно, — поддержал Иван Васильевич. — А ну, кругом марш! — Мы построим в лесу шалаш! — сказал Юрась. — И чтобы спать там!.. — Славная затея! Как ты считаешь, Иван? — Разрешить и одобрить! — Вот и ладно! Топор, лопата, пила — в сарае. Чтобы к вечеру все было готово!
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (53) »
Последние комментарии
1 час 48 минут назад
2 часов 25 минут назад
1 день 16 часов назад
1 день 18 часов назад
2 дней 9 часов назад
2 дней 9 часов назад