КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 714154 томов
Объем библиотеки - 1411 Гб.
Всего авторов - 274980
Пользователей - 125142

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

чтун про серию Вселенная Вечности

Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Влад и мир про Лапышев: Наследник (Альтернативная история)

Стиль написания хороший, но бардак у автора в голове на нечитаемо, когда он начинает сочинять за политику. Трояк ставлю, но читать дальше не буду. С чего Ленину, социалистам, эссерам любить монархию и терпеть черносотенцев,убивавших их и устраивающие погромы? Не надо путать с ворьём сейчас с декорациями государства и парламента, где мошенники на доверии изображают партии. Для ликбеза: Партии были придуманы ещё в древнем Риме для

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Влад и мир про Романов: Игра по своим правилам (Альтернативная история)

Оценку не ставлю. Обе книги я не смог читать более 20 минут каждую. Автор балдеет от официальной манерной речи царской дворни и видимо в этом смысл данных трудов. Да и там ГГ перерождается сам в себя для спасения своего поражения в Русско-Японскую. Согласитесь такой выбор ГГ для приключенческой фантастики уже скучноватый. Где я и где душонка царского дворового. Мне проще хлев у своей скотины вычистить, чем служить доверенным лицом царя

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
kiyanyn про серию Вот это я попал!

Переписанная Википедия в области оружия, изредка перемежающаяся рассказами о том, как ГГ в одиночку, а потом вдвоем :) громил немецкие дивизии, попутно дирижируя случайно оказавшимися в кустах симфоническими оркестрами.

Нечитаемо...


Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).
Влад и мир про Семенов: Нежданно-негаданно... (Альтернативная история)

Автор несёт полную чушь. От его рассуждений уши вянут, логики ноль. Ленин был отличным экономистом и умел признавать свои ошибки. Его экономическим творчеством стал НЭП. Китайцы привязали НЭП к новым условиям - уничтожения свободного рынка на основе золота и серебра и существование спекулятивного на основе фантиков МВФ. И поимели все технологии мира в придачу к ввозу промышленности. Сталин частично разрушил Ленинский НЭП, добил его

  подробнее ...

Рейтинг: +6 ( 6 за, 0 против).

Светлая даль юности [Михаил Семенович Бубеннов] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Незадолго до обеденного перерыва, когда моя Рыжуха, совсем выбиваясь из сил, едва дотащила борону до конца пахоты, дядя Гурий, подойдя ко мне, вдруг кивнул в сторону тракта:

— Кто-то идет!

Тогда, во время пахоты, на едва просыхающем тракте редко появлялись проезжие и прохожие люди. И всякий, кто появлялся, неизменно привлекал наше внимание — он мог принести какие-нибудь вести. Все время, пока дядя Гурий сдирал траву с зубьев бороны, я наблюдал за человеком в шинели на нашей дороге. Он чем-то вдруг заинтересовал меня больше других прохожих, виденных мною в последние дни, — не то своей усталой походкой, не то своей шинелью, в каких взрослые ходили уже редко.

— Однако, к нам кто-то, — заметил дядя Гурий, закончив свое дело. — Валяй к усадьбе. Обедать пора.

Оказывается, я последним заканчивал боронование засеянной пашни. Все мои товарищи уже выходили к тракту, отцепляли там бороны и направлялись к трем избам коммуны, поставленным за дорогой ранней весной. Следом за мной шагал, утопая в мягкой пахоте, грузный дядя Гурий. Он тоже, кажется, часто поглядывал на пешехода в шинели, о чем-то разговаривающего с юными коммунарами. И вдруг я разглядел за плечом пешехода дуло карабина.

— Папа! Родной!

Эти слова я выкрикивал много раз, захлебываясь, приподнимаясь над хребтом своей Рыжухи, пятками заставляя ее как можно скорее вытащить борону к дороге.

Отец уже бросился навстречу по пахоте и, когда схватился за поводья, тоже выкрикнул срывающимся голосом:

— Миша, сынок!

— Сними меня, сними! — крикнул я отцу, протягивая вперед руки. — Я не могу слезть! Скорее! Я весь окоченел!

Отец снял меня с хребта Рыжухи вместе с дерюжкой, какую я подкладывал под себя, с минуту прижимал к своей груди, всматриваясь в мое лицо, и я впервые увидел на его глазах слезы.

— Холодно очень, — сказал я, словно оправдываясь, и вдруг закашлял всей грудью.

— Эх, ясно море! — горестно воскликнул отец. — Ты заболел?

— Ничего! Все кашляют! Ты надолго?

Отец опустил меня на землю, вытер глаза. Затем, чтобы защитить меня от ветра, накинул на мои плечи дерюжку. Я с трудом разминал окоченевшие ноги…

— Денька три побуду, — наконец-то ответил отец. — Отдохну немного. Голова гудит от разных собраний. Поработаю здесь топоришком — мне и полегчает.

Последние слова отца расслышал подошедший дядя Гурий, человек богатырского вида, в средних годах, с пышными разлетистыми усами. Он поздоровался с отцом и, посмеиваясь, переспросил:

— Стало, быть, агитировать труднее, чем топором тюкать?

— Не спрашивай! — устало отмахнулся отец. — Всю зиму — речи, речи, речи! Восемнадцать коммун организовал! А каждая зародилась не с первого слова. Всю душу, кажись, выговорил до дна! Даже вот здесь побаливать стало… А топором тюкать — одна утеха: тюкай да тюкай, душе полный отдых, все в тебе дремлет… Что у вас там строится — на усадьбе?

— Избу ставим для кухни и столовой.

— Вот я с плотниками и потюкаю.

Пока отец разговаривал с дядей Гурием, я все еще рассматривал его с удивлением. Все в нем было прежним, родным, незабытым, но за время длительной разлуки, несомненно, появились и чужие черты, сильно портившие его всегда открытое, улыбчивое, ясноглазое лицо. Казалось, он совсем недавно переболел какой-то нелегкой болезнью.

— Тебя и не узнать, Леонтьич, — сказал дядя Гурий, неожиданно подтверждая мои наблюдения. — Похудел. Да еще в чужой шинели…

— Уезжал-то зимой, а возвращаюсь весной, — пояснил отец. — Все время в езде, а с весны — в походе. Шинель выменял…

— Сейчас-то откудова?

— Да из самого Барнаула.

— Вызывали? Зачем?

— С отчетом.

— Ну, идите к домам, что ли, — предложил дядя Гурий, понимая, что здесь не место затягивать расспросы гостя. — Я тут сам уберусь с лошадью. А после обеда баню истопим. Помыться тебе, Леонтьич, надо с дороги.

— Хорошо бы! — обрадовался отец.

— И сына заодно помоешь.

Я уже успел поразмяться и выпрямиться во весь рост.

— Растешь ты, — сразу же заметил отец.

— Дай карабин, — попросил я его, опуская глаза.

— Он заряжен.

— Сейчас разрядим, — ответил я, поспешно снял с отцовского плеча карабин и открыл его затвор. — Ого! Почистить надо! — воскликнул я, пораженный тем, что отец, любящий во всем порядок, не позаботился о своем карабине. — Так нельзя содержать боевое оружие.

Отец вскинул на меня удивленный взгляд.

— В последние дни некогда было…

— Ладно, сейчас я его почищу, — пообещал я отцу, вытаскивая и передавая ему обойму. — Мы тут с ребятами чистим все коммунарские винтовки.

— А затворы кто разбирает?

— Да сами! Разбираем и собираем!

— Кто же научил?

— А у нас каждый день военные занятия: строем ходим, учимся ближнему бою, изучаем оружие.

С поля на усадьбу коммуны постепенно возвращались все пахари и сеяльщики. Перестали стучать топорами плотники. Негромко разговаривая о работе, о холодной погоде, коммунары начинали