Лодка (СИ) [Игорь Куленков] (fb2) читать постранично, страница - 3

надежд.

   - Зови меня Якоб, - ответил он после паузы.

   Хальм открыто, по-детски улыбнулся. А потом неожиданно заявил:

   - Я еду в Харлем, чтобы стать художником. Я уже многое знаю и прилично рисую, но в нашем краю этим не прожить. Моя цель - Харлемская гильдия Святого Луки. - Он помолчал и заносчиво добавил: - Возможно, со временем, я стану деканом!

   - Может быть, - ухмыльнулся Якоб. - А может твои дни кончатся в нищете, в Харлемской богадельне.

   - Не бывать этому! - воскликнул Хальм. - Хоть моя мамаша и была стряпухой, а отца я не знал, у меня хватило умения и мозгов научиться рисовать. - Он запнулся, но потом с жаром продолжил: - Мне знаком тайный смысл многих аллегорий на картинах. Хотите, докажу? - он вздернул подбородок.

   - Что ж, просвети старика, - равнодушно произнес Якоб.

   - Так вот! - загорелся юноша. - Картина пишется не просто так! Настоящий художник вкладывает в нее тайный смысл! И знающий зритель читает ее как книгу!

   - Например? - спросил Якоб скорее, чтобы не обидеть и принялся раскуривать свою трубку.

   - Например, - Юноша кивнул на дымящуюся трубку Якоба. - Непотухшая трубка - символ скоротечных земных наслаждений. Или взять музыкальные инструменты: везде, где они, о приличиях можно позабыть, все подчиняется их сладкому звучанию. - Запал юноши немного спал, он почти успокоился и сейчас рассуждал спокойно и трезво. - Вот, Вы, например, присматривались когда-нибудь к жизни вашей таверны, к тому незаметному миру, что видят все, но понимают немногие. Для художника это очень важно! Без наблюдательности в нашем деле мало проку. Все эти мелочи у всех на виду, но мало кто их замечает! А ведь они наполняют картину жизнью, смыслом. Именно поэтому человек образованный, утонченный видит гораздо больше простолюдина. Он понимает замысел художника целиком.

   - Забавные рассуждения, молодой человек, - сказал Якоб.

   - Я вижу, Вы не очень-то согласны. Могу доказать это прямо сейчас!

   Юноша сделал шаг к приоткрытому окошку, через которое с высоты был хорошо виден шумный зал таверны.

   - Подойдите сюда!

   Якоб уже начал жалеть о своей доброте. Он с большой неохотой поднялся с лежанки и, тяжело опираясь на трость, подошел к окошку.

   - И что? Таверна как таверна - обычное дело, - недовольно прогудел старик.

   - Для Вашего привычного взгляда так и есть! Но присмотритесь повнимательнее. Видите?

   - Что? - спросил Якоб, начиная раздражаться.

   - Вон тот господин в дальнем углу! Присмотритесь....

   Якоб недовольно повел плечами, но все же сосредоточился и принялся наблюдать за происходящим. Прошло несколько минут. Теперь Якоба не надо было уговаривать: он незаметно для себя стал улавливать эту связь - этот узор случайных движений, обрывков фраз и выражений лиц. Якобу вдруг стала открываться изнанка знакомой кабацкой суеты, на которую раньше он не обращал никакого внимания. Старик смотрел словно другими глазами: в "чистом углу", как его называла Марит, у окна сидел господин. На нем был костюм из темного сукна с белым батистовым воротником и манжетами. Господин излучал уверенность и жажду развлечений. Он уже расправился с телячьей ногой и потрохами с горошком. Запив все это бокалом выдержанного рейнского, он поглядывал теперь на мясной пирог со смородиной, приправленный специями. В центре стола (Марит расстаралась!) красовался экзотический уксус в графинчике из венецианского стекла. Напротив господина, на краю стула, пристроилась старуха, явно сводня. Она набивала табаком длинную трубку и заглядывала ему в глаза.

   Старуха положила трубку рядом с угольной кастрюлькой и развернулась к соседнему столу. За столом неубедительно скучала скромного вида девица. Впрочем, Якоб без труда заметил игривый румянец на ее щеках. Через несколько минут тихого перешептывания с молодой особой, старуха завела руку за спину и сложила ладонь ковшиком. Господин незаметно положил в нее несколько монет и принял нарочито благопристойный вид. После этого девица встала из-за стола и скрылась за дверью, которая вела в отдельную комнату, отведенную Марит "для ночлега постояльцев". Господин опрокинул стаканчик. Пошатнулся и поспешил следом.

   Якоб брезгливо поморщился. Так и есть! Он давно стал подозревать Марит в желании заработать еще и на этом. Ему вдруг стало неприятно, и он решительно захлопнул створку окошка.

   - Хватит! - сердито сказал Якоб.

   - Простите! Я не хотел Вас расстроить, -