Живая вода. Советский рассказ 20-х годов [Константин Георгиевич Паустовский] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (172) »
VI
День покрова был ясным, бодрым и пахучим. Из-за завода тянуло запахами жухнущих трав и бурьянов. Но самым ярким был неприметный ветер и паутины. Паутин было много, – они плыли по ветру в вышине, искрились и напоминали сорванные с кораблей снасти. Сборочная пестрела раззолоченными и окровавленными осенью ветками. От собираемого паровоза по барьеру помоста тянулась барвинковая гирлянда с вплетенными в нее цветами. Против покрытого парчей стола края ее смыкались и огибали икону. Из боковых пролетов зевами станин, глазами патронов глядели вычищенные, пахнущие скипидаром и смазанные янтарным олеонафтом станки. Плиты и крайние верстаки пестрели рубахами, платьями, платками и шляпами. Священники и дьяконы разными голосами молили снятую со стены, сидящую на облаках богородицу укрыть всех от горя и напастей своим покровом. На молебне было много ценителей пения, и хор – а в нем пели и рабочие – старался. Раскаты его бились в крылья немого орла-кондора, в стеклянные крыши и рокотали за толпой. Ряды станков, углы, переплеты стропил откликались. При громовых раскатах многолетия даже станки, казалось, стали на цыпочки, чтобы видеть побагровевшего дьякона и готовый изойти звуками хор. С кропила на незашитый паровоз, на его строителей ринулись холодные брызги. Начальники мастерских, инженеры, мастера заспешили к директору. Тот сверкал булавкой в галстуке, блистал бельем, пробором, кивал головой, принимал поздравления и обнажал зачерненные табаком зубы. Помощники мастеров, чертежники, техники, монтеры и бригадиры тянулись ему на глаза, по нескольку раз кланялись, ловили его слова и старались не замечать насмешливых взглядов рабочих. Толпа, спотыкаясь о железо, чугун и балки, плыла ко кресту, евангелию и иконе. Гости, женщины и дети рассыпались по мастерской и оглядывали станки. Хор умолк, торжество кончилось. И вдруг в гул голосов врезался странный лязг. В сборочной ничто так не звенело. Многие обернулись. У крайнего строгального станка, вокруг Матвея с кандалами, росла толпа. Все тянулись к кандалам, трогали их, оглядывали, звонили в звенья, определяли, из чего они выкованы, и дивились тому, что они так отшлифовались на ногах. Толпа росла быстро и бурлила. Сзади кто-то крикнул: – Эй! Стань на станок и покажи всем! Державший кандалы токарь вспрыгнул на станину, точно кадилом, взмахнул кандалами и отчетливо сказал: – Вот! Кандалы токаря нашего цеха Алексея Аниканова! На каторге носил он их за наше дело. На поселении теперь… Может, вернется скоро! Вернется, поняли?!. Еще раз тряхнул кандалами и спрыгнул в толпу. В воздухе перекатывались гулы. От размахивающего руками директора отделился заведующий проходной конторой и ринулся к станкам: – Посторонитесь! Кто говорил? Что показывал? Кандалы? Какие кандалы? Что за чертовщина! Какого Аниканова? Токарь вырвал из рук Матвея кандалы и передал их соседу: – Дальше, своим. Кандалы юркнули из рук в руки и, позвенев в глубине толпы, скользнули под синюю косоворотку, к горячему молодому телу и смолкли. – Кто Аниканов? Ты? Ты что тут показывал? Кандалы? Какого сына? – Что на каторге. – А-а… Где же кандалы? Матвей в упор глянул на заведующего проходной конторой, пожевал ртом и сказал: – Уплыли. – Куда уплыли? – Куда надо. – Куда надо? Смотри, старик, туда ли? – Слепнуть стал от емотренья. – Что ты этим хочешь сказать? Ничего? Ораторствовать вздумал? Забыл? Расходитесь! Толпа нехотя двинулась к выходу.VII
Токаря, показывавшего толпе кандалы, в полночь жандармы увели в тюрьму. У Аникановых до рассвета звенели шпоры. Бритые, усатые люди рылись в вещах, заглядывали в печь, взбирались на чердак, водили в сарай, с фонарем осматривали в садике землю и приподнимали в кухне половицы. Матвею опротивело это, и он сказал: – Кандалов в доме нету. Перестали искать и обрадовались: – А где же они? У кого? – Не скажу. – Ты должен сказать. – Не скажу… Жандармы ворчали, грозили и ушли с пустыми руками. Заводские ищейки с утра начали приглядывать за Матвеем. Мастер оказал ему: – Вот уж, Аниканов, не ожидал я этого от тебя. Напрасно, право. Не идет это к тебе, стар… Матвей подумал, что в работе допустил ошибку, и забормотал: – Я что… я делал честь-честью… как в чертеже… – Кандалы в чертеже, голубчик, не значатся, хе-хе-хе… Зачем ты вчера принес их? Эх, голова! Люди помолиться сошлись, а ты с кандалами к ним. В глазах Матвея потускнело, мастер стал серым, мастерская – багровой. – Я не выдумывал и не делал их, – сдержанно проговорил он. – Выдумали другие… и заковывают людей… я и принес, чего мне прятаться-то? – А зачем же все-таки спрятал кандалы? Ведь не нашли их у тебя. Матвей настороженно глянул на мастера: «Знает уже, входит в шайку-лейку», – и громко сказал: – За- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (172) »
Последние комментарии
1 день 9 часов назад
1 день 14 часов назад
1 день 21 часов назад
2 дней 25 минут назад
2 дней 33 минут назад
3 дней 11 часов назад