Белые кеды [Римъ Эдельштейн] (fb2) читать постранично, страница - 2

где-то есть твоя девушка, твой тёплый человечек, всегда тебя ждущий и всегда тебе радостный, восхищающийся от любой мелочи, и это называется любовь, то Константин, определённо, был влюблён.

По учёбе он немного скатился — Лида сделала его немного сумасшедшим; её мягкий голос, тёплые руки и невероятная заинтересованность в нём сделали своё дело. Как можно думать о комплексе химико-фармакологических средств, угнетающих чувствительность пациентов, когда там где-то твоя возлюбленная, вечно скучающая по тебе?!

Она училась на кинолога, кстати, тоже отлично. Они оказались такой парочкой «полуботаников», потому что учились очень хорошо, но обладали и харизмой, и иными талантами, кроме зазубривания конспектов и правильных ответов на экзаменах.

Время полетело очень уж быстро — ведь говорят, что влюблённые часов не наблюдают.

И весь год был просто великолепным — Лидия оказалась настолько невыносимо замечательной, что Константин даже в самые плохие дни был рад и счастлив, что она есть. Он старался радовать её, чем мог, и при возможности покупал ей хоть малюсенький букетик цветов или даже шоколадку. Ему просто нравилось наблюдать её счастливое лицо и стараться делать всё, что для этого нужно.

Когда пришла весна, Лида опять приуныла — дожди и слякоть оказались такими же неприятными и ощутимыми, как и осенью. И это здорово ей досаждало.

— Я у тебя есть, — говорил он ей, когда они сидели, обнявшись под пледом. — А это означает, что всё не так и плохо. А когда мы съедемся, будет всё ещё лучше.

В такие моменты она кивала и смеялась так весело, будто он был той самой таблеткой от всех бед. Пока они собирались то у неё, то у него, но всерьёз стали обсуждать совместную жизнь — друг друга они устраивали. Конечно, быт разбил не одну пару, и об этом они тоже говорили, чтобы быть готовыми, что ли…

— Я тебя всё равно не брошу, даже если ты весь растолстеешь, — сказала она ему, когда

он в мае встал на весы и обнаружил, что набрал пятёрку килограммов. То ли он стал спортом поменьше заниматься, то ли начал усиленно питаться под воздействием дофамина и эндорфина.

— Хорошо, — ответил Константин. Он подумывал сказать то же самое, но потом решил, что шутка получится слишком уж грубая. — Но даже если я не растолстею, я всё равно буду кататься по полу и ждать, когда ты меня накормишь.

— Как померанский шпиц «тефтелька»?

— Как он.

Она опять посмеялась и пронзительно посмотрела на него своими синими-синими глазами, готовая расцеловать его. Или готовая к тому, чтобы он расцеловал её.

Лето пролетело быстро — они оба работали с июля и по сентябрь, пока в университетах были каникулы. И начали снимать вместе квартиру. Да, первые недели было всё как-то непривычно, неудобно, стеснительно… Жить вместе — ответственный шаг.

Её родители были решительно против — мать работала библиотекарем, а отец заведовал кафедрой биологии в институте, и там проскакивала та нервная неодобрительная интеллигентность, на которую способны лишь люди, всю жизнь посвятившие себя книгам. Но родители Константина отнеслись спокойно к этому решению. Они были согласны и на то, чтобы сын пошёл учиться «куда угодно, кроме кадетского корпуса»; и переезд в одну квартиру к этой «прекрасной девочке» их тоже не пугал.

— У тебя мировые родители, — сказала Лида ему. — Как у лабски.

— У тебя тоже неплохие, — заметил он. — Если бы не они, у меня бы никогда не было тебя… Но комплименты ты отвешиваешь занимательные, есть над чем подумать.

Она, как и многие кинологи, любящие собак, увлекалась и изучением пород. Лабски — порода, выведенная скрещиванием лабрадора и хаски, и именно на это она и намекала тогда. Лидия вообще часто говорила о собаках, упоминала их, и Константин всё понял.

Осень наступила тоже быстро — Лидия снова простужалась и ругалась — непривычно и чрезвычайно мило — на дождь и слякоть. Почему-то Константин чувствовал всё большую привязанность и влюблённость к ней, никакого остывания он не ощущал.

И скоро близилась их годовщина — и он готовил ей подарок. И занялся он этим заранее, чуть ли не с весны. С каждой подработки он откладывал деньги, и даже в выходные выходил на работу — то разгружал вагоны, то таскал мешки на третий-четвёртый этаж, то красил заборы. Даже написал парочку курсовых по анестезиологии и реаниматологии своим одногруппникам. В общем, всё шло по плану.

Конечно, он хотел ей подарить собаку, но не простую, а ту, что стоила три тысячи долларов — чинцун. Бешеные деньги, но он старался, как мог.

— Ты не успеешь заработать столько, — сказала ему сестра.

— Посмотрим, — ответил он, когда они разговаривали с ней на темы подарков своим половинкам.

— Если не успеешь, так и быть, я тебе займу, — сказала она, зная, какой же он упрямый, и что он будет до последнего отказываться от её помощи, даже если она нужна ему.

И Константин почти успел заработать, поэтому стал ещё радостнее, чем был, и с нетерпением ждал заветной даты. Он