Лукьяненко [Александр Георгиевич Федорченко] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (116) »
И пока несли это крохотное тельце из церкви до дому, вспоминал Пантелеймон Лукьяненко, как давали прозвище внуку свояка. Отсутствовал старый казак на то время, когда крестили внука. Вернулся и спрашивает невестку: — Ну, как же назвали без меня? — Та Трихван назвали. Шо за Трихван?! — и в слезы. — Папаня, подить до батюшки, може, переменит имя? Ну как я звать его буду — Трихван? — говорит, а саму слезы душат. — Ничóго, ластонька, ничóго. Схóдю я, — сказал сердобольный свекор. Нацедил трехлитровый черепяный горшок меда, чистое все надел, бешмет и черкеску из сундука достал. Новую нарядную кубанку-«попик» из курчавого барашка-курпея нахлобучил: не зря заказывал в городе братьям Чернецким, сгодилась. Вышел на улицу. По дороге свернул к магазину колониальных товаров. Голову сахара взял, фунт чая в жестяной размалеванной коробке. Чтоб не с пустыми руками идти. Постучал. Вышла прислуга поповская. — Доложите, — просит и протянул то, что в руках принес. Через минуту-другую явился и сам отец Алексей. — Ну, здравствуй! Что пришел? Казак в объясненье, мол, так и так, имя неподходящее внуку дали. А тот в ответ: — Имя, говоришь, некрасивое? Менять не буду — грех это! Да ты послушай только — Трифон. Благости сколько в нем! А значит оно — живущий в роскоши, в холе, в почете. Трифон-садовод. Был такой святой. Знатный садовод, скажу тебе. Да ты сам не садовод разве? Нет, не стану менять имя ни за что! А невестке своей так и скажи: грех великий на душу взять могла — имя менять. Поблагодарил казак за толковое объяснение, откланялся и, пятясь, пошел с подворья ни с чем. Приходит домой и говорит: — Не плачь ты, Федора. Мы его Тереком звать будем! Посветлела невестка лицом. А тут кум в хату ввалился. Веселый, и крякнул громко: — Хо-хх! Як звать, як звать? Охота вам башку ломать? Тришкó! А-уу! Ты где, Тришкó?! Пантелеймон Лукьяненко, улыбаясь приятному такому воспоминанью, трогал жесткий ус, поглаживал мягкую бороду, пока шла родня по станичным улицам. Дома уже по-праздничному накрыли стол, чтоб достойно, как это у всех добрых людей испокон веку и заведено, в кругу братьев и сестер, родичей всех своих, кумовьев завершить крестины. На сердце отцовском стало высоко и торжественно. Было отчего! Казак народился! Еще один помощник в хозяйстве, работник на ниве кубанской хлебородной, воин и защитник отечества российского.
ВЕСНА
В тысяча девятьсот первом году вопреки всем ожиданиям март пришел на Кубань непролазной грязью. Ходить в эту пору по Ивановской мало кто осмеливался. Землю уже к началу месяца так развезло от дождей, что, едва ступив шага два-три, пеший тут же обнаруживал на своих сапогах чуть ли не по пуду грязи, вязкой и неподъемной. Мощеных улиц тогда и в помине не было. Одну лишь Екатерининскую общими силами окопали для отвода воды. Земля насквозь напиталась. Воду обнаруживали, копнув всего на два-три штыка. Говорили со страхом: поднялась она до самого среза срубов в колодцах. Все предвещало неминуемый разлив Кубани к началу лета… Учеников в тот год с великими мученьями, кто мог, конечно, подвозили верхом на лошадях и забирали из школы, усадив впереди себя и поминутно заставляя крепче вцепляться в гриву. С большой осторожностью правил такой ездок, выбирая наугад тропку побезопасней, боясь, как бы не скатился в грязь ребенок и чтобы лошадь, не выдержав такой нагрузки, не упала бы на брюхо, придавив его вместе со школяром, плюхнувшись в липкую мартовскую грязь. В тот год зима была на редкость теплой. Старики в один голос предсказывали необычно холодную весну. И все же вопреки всему с первых чисел марта зачастили дожди, посыпал мокрый снег, который день ото дня и час за часом делал беду все неотвратимей. Станичные и без того грязные улицы превратились в непролазное топкое болото. Уже кончились по многим дворам копны сена и даже соломы для скотины. Надо было подвезти с кошей оставшиеся припасы. Но полное бездорожье, беспутица лишили ивановцев и этой надежды. Оставалось сидеть и ждать, ждать, как говорится, у моря погоды. Когда теперь провянет, к какому дню удастся пробраться на хутора к более удачливым, как многим казалось, и запасливым, бережливым хозяевам, чтобы разжиться по крайней мере прошлогодней соломой до первой травы?.. К концу мая- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (116) »
Последние комментарии
35 минут 2 секунд назад
39 минут 17 секунд назад
6 часов 7 секунд назад
1 день 17 часов назад
2 дней 1 час назад
2 дней 16 часов назад