Приключения без путешествий [Марк Зосимович Ланской] (fb2) читать постранично, страница - 56

окаменевших сугробах резко встряхивало. У Марсова поля застряли в глубоком снегу. Водитель подавал машину то вперед, то назад. Шурик видел, как задние колеса бешено вертелись на одном месте, стреляя мерзлыми белыми дробинками.

На правом берегу Невы по накатанной дороге поехали еще быстрее. Мороз пробрался сквозь все одежки и проник внутрь, в живот, в грудь. Ресницы на глазах слипались и примерзали друг к дружке. В кузове никто не шевелился. Никто ничего не говорил.

«Может быть, все умерли?» — думал Шурик. Он с трудом расклеивал тяжелые ресницы и снова видел белую дорогу позади и темные бесформенные фигуры людей по бокам и в глубине кузова. Он шевелил ногами под брезентом, поводил плечами, чувствуя холод задубевшей рубахи, сжимал и разжимал пальцы. «Скоро приедем… Мама встретит… У нее тепло и хлеб на столе…»

Проехали редкий лесок, и машина остановилась. Шофер вылез и стал стучать заводной ручкой по скатам. Сидевший рядом с ним в кабине пожилой человек в милицейской шинели подошел к кузову и охрипшим голосом спросил:

— Живы, братцы-ленинградцы?

Послышались голоса, похожие на стоны раненых. Какая-то женщина спросила:

— Скоро ли, Прокофьич? Замерзаем.

— Скоро. Теперь скоро погреемся…

Мотор нехотя завелся, машина дернулась, и снова белыми рельсами побежали назад следы ее колес.

Стемнело. Показались деревенские домики, — черные, без единого огонька, заваленные синим снегом. У Шурика дрожало всё тело. Замерзла голова. Пальцы не разгибались. Никогда еще не было так больно от холода.

Машина остановилась неожиданно. Шофер отбил крючки заднего борта и со стуком опустил его.

— Слазьте! Обогрев!

Шурик попробовал выбраться из-под брезента и не мог. Он перевалился через край и упал бы головой, если бы его не поддержал сопровождающий милиционер.

— Закоченел? — участливо спросил он. — Беги в избу. — И стал снимать других.

Переставляя ноги как палки, Шурик добрел до темневшего на бугорке дома, толкнул плечом набухшую дверь и упал куда-то в душную спасительную теплоту. Его подхватили сильные руки, потащили к свету, к печке, и тысячи тоненьких иголочек впились в кончики пальцев.

Маленькая женщина причитала над ним, стягивала с него шинель, ватник, развязывала узелки ушанки. Потом она растирала ему ноги и лицо, сунула в руки горячую кружку с горячей водой. А в избу вносили и вносили людей.

Прошло много времени, пока тепло побороло засевший внутри мороз, согрело сердце и прояснило голову. Шурик увидел заполнивших избу женщин и детей. Они лежали всюду — на широких лавках, на полу. Через них перешагивали. Шурик поискал глазами Славика и бабушку и увидел их у окна. С ними возилась та же женщина, которая растирала ему ноги, Шурик вгляделся в нее и узнал. Когда она проходила мимо, он тихонько окликнул ее:

— Тетя Любаша…

Женщина приблизила к нему лицо и с удивлением спросила:

— Ты откуда знаешь, как меня звать-то?

— Тетя Любаша, я — Шурик, помните, мы у вас рыбу ловили с папой.

Любаша схватила его за плечи, подвела ближе к керосиновой лампе, висевшей под потолком, и открыла рот, будто собираясь закричать во всё горло.

— Павла Петровича сынок? — спросила она чуть слышно. — Ой, горе мое. Как же ты так… Пойдем, родимый.

Она повела его к большой русской печке, от которой волны теплого воздуха расплывались по всей избе. Широкая занавеска из линялого ситца отгораживала хозяйскую лежанку от забитой людьми комнаты. Туда и подталкивала Любаша слабо сопротивлявшегося Шурика.

— Полезай, сынок, полезай, отпаришь косточки.

Она легко приподняла его ноги и втолкнула под занавеску. Мягкая жаркая постель прижалась к нему со всех сторон. Любаша укрыла его толстым одеялом.

— Тетя Любаша, они без меня не уедут?

— Спи, сынок, разбужу. Раньше чем в ночь не поедут, стреляет, сатана.

— А муж ваш тоже на фронте?

— На трассе служит — шоферам дорогу прокладывает. А в избе, вишь, обогревательный пункт устроили, я и верчусь. Спи, пойду.

— Тетя Любаша, там у меня в ватнике, в кармане хлеб. Вы его на три пайка поломайте. Там бабушка с мальчиком у окна, это с нашего двора. Вы им по кусочку и мне.

Любашина голова скрылась, а минут через пять снова вынырнула, как в кукольном театре.

— Вот, кушай на здоровье. — Любаша сунула ему кусочек хлеба и большую печеную картофелину в мундире. — А тут соль в бумажке, макай и кушай. — И она опять исчезла.

Шурик осторожно надкусывал холодную рыхлую картошку, рассыпавшуюся во рту мелкими сладкими комочками, и ковшиком держал руку у подбородка, чтобы ни одна крошка не упала мимо.

14

От обогревательного пункта машина отъехала, когда небо над озером стало совсем черным. Поперек дороги словно лежали толстые ледяные шпалы, и машину высоко подбрасывало. Кроме милицейского грузовика, по ней двигалось в обе стороны еще много других. Стекла фар были замазаны синим и отбрасывали на снег мутный призрачный свет.

Шурик опять сидел у заднего