По затерянному следу [Григорий Осипович Набатов] (fb2) читать постранично, страница - 6

тебя так бывает?» И потом все чаще стал на нервы жаловаться, об отъезде намекать: «Вижу, что и тебе здесь не сладко. Надо убираться отсюда». Узнав, что в Оренбурге живут мои знакомые, он предложил поехать туда. Я согласилась.

— Экерт не говорил, почему он хочет покинуть Ригу?

— Говорил. Это было под Витебском. Мы проехали небольшую станцию, не помню точно ее названия. Кажется, Оболь. Николай побледнел как-то. «Знаешь, Аннушка, хорошо, что я уезжаю. Здесь много моих врагов. Увидят — не пощадят. Но я их бил и буду бить...»

Двое суток мы были в пути, и Николай чувствовал себя хорошо. Но вот поезд стал приближаться к Оренбургу, и его будто подменили. Он позеленел, начал трястись, бредить... У него случился припадок. Когда поезд прибыл в Оренбург, я отправилась с Экертом в больницу. Регистраторша спросила у него документы, а он в ответ: «Украли в поезде во время приступа». — «Как фамилия?» — «Неведомский Николай Иванович». Я удивилась, но промолчала.

— Значит, Экерт лежал в больнице не под своей фамилией? — переспросил Юрьев. — А почему вы уехали из Оренбурга?

— Это он велел. Он сказал мне, что плохо себя чувствует. Очень много пережил. Ему нужно некоторое время побыть одному, чтобы восстановить здоровье. Обещал прислать мне вызов.

— И, конечно, не вызвал?

— Нет.

— Значит, он в Оренбурге... — тихо проговорил Юрьев, как бы подводя итог беседы.

— А то где же... — с неожиданной злостью сказала Анна. — Тут и ищите его, гадюку. Фамилию-то сменить можно, а вот фотокарточку не сменишь.

* * *

В Оренбурге был прописан только один Неведомский — Николай Степанович. Год рождения — 1890. Пенсионер.

Это был не тот, кого искали. Экерт родился в 1914 году. Оренбург запросили снова: «Когда Н. И. Неведомский находился на излечении в областной психиатрической больнице и по какому адресу выписался?».

Ответ был такой: «Неведомский Н. И. лежал в больнице с 5 по 13 мая 1947 года. Выписался в город Новосибирск, Советская тридцать, квартира шесть...».

«Опять двадцать пять, — подумал с досадой Юрьев. — Ищем в Оренбурге, а он в Новосибирске. Ну и ловкач!».

Ночью в Новосибирск полетела телеграмма, а утром на столе Юрьева лежал ответ: «Указан-му адресу Неведомский не проживает. Новосибирске не прописан».

* * *

Главный врач психиатрической больницы Оренбурга в ответ на вопрос Юрьева развел руками.

— О Неведомском я ничего не знаю. Работаю здесь всего полгода. Можно разыскать историю болезни.

В истории болезни Неведомского рядом с диагнозом «эпилепсия» красовался огромный вопросительный знак. Внизу была отметка «Выписался в Новосибирск». И указан фиктивный адрес.

— Не смогу ли я побеседовать с кем-либо из старых работников больницы?

Главный врач задумался.

— Постойте, постойте... Кто же у нас здесь давно работает? — Он стал вслух перечислять: — Орлова Ксения Никаноровна... Так! Тетя Поля... Как говорится, раз, два и обчелся. Орлова еще не пришла на работу. А тетя Поля...

Тетю Полю Юрьев нашел в коридоре. Он несколько минут наблюдал, как невысокая, щупленькая женщина с заостренным подбородком старательно вытирала мокрой тряпкой светлые, покрытые масляной краской стены.

— Тетя Поля, — Юрьев подошел к санитарке. — Извините, что я так вас называю.

— Ничего, ничего, я привыкла, — тетя Поля взглянула на него добрыми глазами. — Меня все так зовут. Что надобно-то?

— Вы работали здесь в сорок седьмом году?

— Еще раньше, милый, работала. При госпитале.

— Не лежал ли здесь Неведомский?

— Не помню...

— Плотный такой, видный. Блондин...

— Много лежало у нас и плотных, и видных, и блондинов...

— У него на правой руке пальца не хватает.

Санитарка оживилась.

— Батюшки! Да ты бы с этого и начал. Зовут его Николай. А фамилию, хоть убей, не скажу.

— Вы не знаете, куда он девался?

— Никуда... Работает в нашем подсобном хозяйстве. Кузнецом.

* * *

Ксения Никаноровна, старшая медсестра Оренбургской областной психиатрической больницы, вернулась с работы раньше обычного и пригласила мужа в кино.

Николай Иванович Неведомский поморщился. Он не любил бывать на людях. Ксения Никаноровна знала это и не удивилась тому, что даже в кино приходилось тащить мужа чуть ли не силком. Поэтому, воспользовавшись минутной его заминкой, схватила мужа под руку и потащила к двери.

Во Дворец культуры пришли за десять минут до начала сеанса. Военный фильм не интересовал Николая Ивановича. Он видел настоящую войну и пережил такое, что, пожалуй, никому не расскажешь...

Сидя рядом с женой, он думал о своем... Здесь могла бы сидеть не она, а... А что, если Аннушка неожиданно заявится в Оренбург?.. Николай Иванович беспокойно заерзал на стуле.

Скосив глаза, Ксения Никаноровна взглянула на профиль мужа. Худощавое лицо с ямочкой на подбородке. Задумчивый, немного грустный взгляд. Она знала со слов Неведомского, что он, подобно героям фильма, воевал, был ранен.