Азов. За други своя [Сергей Геннадьевич Мильшин] (fb2) читать постранично, страница - 5

— словно весь собранный из шрамов и рубцов, живого места не найдёшь: следы сотен схваток. Никто не обратил на вошедшего казака внимания. Остановившись у дверей, Валуй скинул шапку.

— Наши сообщают, в Анапе они почти всю гавань заняли. Всего будто бы кораблей то ли пятьсот, то ли шестьсот. Точнее и не сосчитать. Среди них три самых больших — галеонов^[1], а пушек на них вроде по сто тридцать. А ещё есть галеры — их почти что под сто штук, фрегатов — чуть меньше. Да ещё всяких шаек да чембенов^[2] — сотни две. А сколько на них турки воинов посадили — вообще нельзя сосчитать. Но наши вроде слышали — янычары хвастались, триста тысяч их.

Иван Косой присвистнул, Яковлев потянулся ладонью к затылку, а Тимофей Разин, медленно стянув шапку, перекрестился двумя перстами:

— И где же они столько народу супротив нас набрали?

Сдвинув лавку, поднялся огромный и мощный, как таранное орудие, Наум Васильев:

— Со всего свету ворогов назвали, — загудел глухо, словно где-то далеко табун лошадей летел над землёй. — Свои, перво-наперво, конечно, янычары, сипахи, капычеи — пушкари ихние, разного другого люда — море. Черных мужиков из разных ромеев, болгар и гораков набрали. Этих — вроде они и сами не знают точно сколько. Им всякие работы делать. А ишо ивропейцы там всякие. Все мечтают казачьей кровушки пролить. И немцы там, и гишпанцы, и волохи, и прочие латынцы.

— Неужто все народы в Европах под турком уже? — Корнилий Зимовеев заполнил короткую паузу.

— Не все, ясно. — Наум перевёл взгляд на Корнилия. — Но талеров у них немерено, вот и закупили всех скопом. А те за деньги и мать продадут, а уж пищалью подпоясаться — да ишшо супротив нас, казаков — диких людей, как оне думкают, милое дело!

Глухо прокашлялся Черкашенин:

— Сдается мне, не только супротив нас собрались вороги такую силушку. Всяко-разно они же знают, казаков тут несколько тыщ всего. Только про нас этакую армаду бы не сбирали.

— А для чего тогда столько народу? — не понял Осип Петров.

— Боятся, наверное, дюже казаков, вот со страху и набрали кого могут и не могут. — Тимоха Зимовеев со смешком оглянулся на казаков. Его не поддержали.

— Ерунду балакаешь, Тимоха. Нас они, конечно, уважают, но такую рать только на казаков все одно бы не выставили.

— А тогда для чего их столько?

Черкашенин упер руку в коленку, твердым взглядом окинул помещение:

— На Русь они собрались!

— На Русь?

— Не может быть! — толкнул брата в плечо Корнилий, призывая подключиться. Но тот, хлопая глазами, молчал ошарашенно.

— А ведь верно. — Наум обвёл всех изумленным взглядом. — Как я сам не дотумкался?

— Не отобьется царь Михайло Романов-то. Не будет у нас защитника и кормильца. — Алексей Старой ещё больше ссутулился.

— Много они нас кормили-то? — выкрикнул Каторжный. — Как нужны зачем — так: казатушки-братушки, а как не нужны — сукины сыны.

К нему обернулся Татаринов, насупился:

— Не о том ты баишь, Иван. Какие б не были, а все единоверцы и крови одной. И не забывай, если на них пойдут, то это значитца, что казаков-то уже сничтожили под корень. И за спину не опасаются. Вот о чем надо думать…

Черкашенин снова прокашлялся:

— Правильно говорит Мишка. Мы — падем и всяко-разно Русь падет. И наоборот, Русь падет — и нас сничтожат без поддержки. Не станет на земле третьего Рима, и православных напрочь сведут. Русичей рабами сделают, а о нас, казаках, только воспоминание и останется. Так что нам по-любому надо насмерть стоять — другого выхода, получается, турок нам не оставил.

— Мы и раньше-то спину врагу показывать не собирались, а теперича и подавно, нельзя отступить. Судьба Дона и всего православного мира у стен Азова решаться будет. Вот так-то. — Яковлев обвёл казаков суровым взглядом.

В комнате стало так тихо, что Валуй услышал, как бьется в стеклянное окошко заблудившаяся оса. Сам он, кажется, даже дыхание задержал от тех страшных слов, от которых мураши по всему телу гулять кинулись. Осип, постучав по столу пальцами, поднял голову к Ивану Косому, только что остановившемуся напротив:

— С этим понятно. Сколько у нас жёнок осталось?

— Навроде семь сотен. Почти никто не ушёл. И детей половину оставили, тех, какие побольше.

— Да… — протянул он. — Ну что же, раз осталися, пущай помогают.

— Ага, я тоже думал — и кормить надо будет нас кому-то, да и воду там скипятить в казанах, смолу ли. Пригодятся бабенки.

— Пригодятся, это без сомнения. — Тимофей Яковлев почесал затылок. — Хоть и не бабье это дело — воевать, а придётся и их напрячь. Котлы греть, дрова готовить, кашу варить и пули подносить — это они смогут.

— Да, и парней молодых тоже туда же, к ним в подмогу. — Заложив руки за спину, Алексей Старой качнулся на пятках. — На первых порах, пока казаков на стены хватает, пусть там трудятся.

Невольно казаки опустили головы. Без слов было понятно, что ненадолго парни к бабам в помощниках