Таежный ангел для бандита [Rimma Snou] (fb2) читать постранично, страница - 3

в лицо, как сумасшедший. – Ты выбрала другого мужика! Скакала по хуям молодой козочкой! Слила меня так, что я чуть не сдох, сука богатенькая! Зачем ты снова здесь?!

Сжимаю в кулаке вещицу, гневно глядя в синие горящие глаза. По бледным щекам струятся слезы, и она опускается на колени передо мной. Не передать, что творится в груди. Пожар, бля*! Гребанный взрыв и афтершок с разверзнутой бездной! На коленях, чуть живая и молчит!

– Сука! – ору, выходя из себя, и подхватываю ее за плечо.

Впечатываю в неровную бетонную стену и вглядываюсь, все еще ожидая ответ. Дрожит, ее колотит в моих руках. На мгновение ловлю себя на мысли, что чувствую ее неестественно упругую грудь под своим локтем и разрываю к чертям тонкую кофточку. Дикая боль и похоть берут надо мной верх, и я больно сжимаю ее груди. Сочные и налитые, словно с закаченным гелем. Трахнуть эту сучку на глазах у охраны, унизить, как унизила меня! Втоптать в грязь! Сминаю их пальцами, и Яська кричит, как от удара. Отпрянув, она ударяется головой о стену, прикрывая себя руками. Ни черта не понял. На моих ладонях влага… опускаю взгляд и вижу, что действительно так.

С силой отнимаю ее руки от груди. Она плачет навзрыд, опуская голову, но я упорото пялюсь на красивенную женскую грудь во влажном бюстике. Прибавила размер, не меньше. Зачет, козочка!

– Красивые титьки! Мокрые-то с чего? Подхватила болячку? – спрашиваю недоуменно и несколько брезгливо.

Пожалуй, впервые в жизни я вижу такое… Удерживаю ее от падения снова на колени. Яська безвольно оседает на пол, закрывая руками обнаженную грудь и трясется в рыданиях. Она выглядит жалкой, несчастной, обессиленной. Мотает головой, отрицая, что что-то скажет мне. Дьявол! Сжимая ключ в руке, я резко срываюсь из камеры, хлопая замком.

– Врача этой суке! – грохочу Адару, стоящему в гостиной. – Содержимое ячейки я хочу видеть немедленно! – сую ему в руки ключ и широкими шагами направляюсь в ванную.

Мысль о том, что девчонка может меня чем-то заразить, не особо напрягает. Самое заразное в человеке – кровь, а это какая-то жидкость… возможно, силиконовый гель, который бабы качают себе для объема. Гадость… Споласкиваю руки в раковине, и упершись руками о края, заглядываю в зеркало. Посеревшее, перекошенное от злости лицо. Зверь, познавший слишком многое, главное – предательство! Что ты со мной сделала, девочка с пшеничными волосами? Одним ударом пускаю по зеркалу паутину трещин, и с грохотом захлопываю дверь.

Зачем же она явилась? Сказать, что преемник Салмана имеет на меня планы? Это маловероятно, хотя бы только потому, что я лично участвовал в его ликвидации. Сервер она спалила с этой целью? Если предположить, что она «работает» на Герея, то срастается, но информация с серверов могла быть использована против меня намного эффективнее. Уничтожение сервера больше выгоднее мне самому, нежели кому-то еще. В моих интересах действовала?

– Подъехал Антон Юрьевич. Велите отвести? – в дверь просовывает голову один из охранников.

Машу рукой почти безразлично. Яська живет в моей голове, давно уже, поэтому ее физическое существование непривычно. Жестоко, конечно.

– Дима, отнеси ее в комнату наверху и врача туда, а не в подвал. – отдаю указание.

Лучше не смотреть, как ее худенькое тело возьмет на руки чужой мужик. Мое сознание столько раз обрисовывало эти пикантные моменты, что и не счесть. Сейчас просто жалость. К ней у меня жалость – убеждаю себя, вытаскивая свое человечье сострадание наружу.

– Девушка в критическом состоянии. Еще немного и будет сепсис на фоне мастита. Мне нужна операционная, струйные антибиотики и реанимационная палата. – выдает Антон Юрьевич, пожилой мужчина, не раз спасавший нашу «братию» от пуль.

Он смело вошел в кабинет, не опуская глаз, потому что в отличие от меня все еще ценил человеческую жизнь.

– Чего? – прищуриваюсь, услышав едва знакомое слово.

– Мастит. У нее воспаление тканей грудных желез. – качает головой. – И общее состояние стремительно ухудшается. Если прибавить часа четыре, то я не ручаюсь за ее жизнь.

– Серьезно? – удивленно переспрашиваю. – Почему? Откуда мастит? Она же молодая… – бормочу.

– У молодых рождаются детки, а вот если не кормить деток грудным молоком, оно скапливается в железах и дает воспаление.

– Ребенок? У нее ребенок? – ошарашенно говорю, напоминая себе болванчика.

– Не говорит, конечно, но судя по всему родила примерно месяц назад, может два. Она не дала себя осмотреть.

Как обухом по голове. У Яськи ребенок? От кого-то из пермских ублюдков? Герея? Злая усмешка проскальзывает по моему лицу, но в то же время я осознаю, что она действительно может умереть. Все эти бабские примочки с детородными органами и болячками…

– Я выдам троих человек. Они должны быть все время у палаты. Желательно, чтобы была без окон.

– Подвальных камер у нас нет, но реанимация очень похожа, только в белых тонах. – с сарказмом выдает, разворачиваясь и выходя из кабинета.

Значит, жидкость на моих руках была всего